Предыдущая   На главную   Содержание   Следующая   Аванесов Григорий Рудольфович   ПТИЦА СЧАСТЬЯ Сказка - притча Это случилось давным - давно. Так давно, что и года назвать невозможно, даже приблизительно. Одно лишь можно сказать определённо: Землю тогда уже населяли самые различные её обитатели, ничем не отличающиеся от нынешних. Так же цвели цветы летом, зимой наступали холода, так же звенели ручьи, когда приходило время им звенеть, словом, ничего необычного. Но однажды произошло, казалось, ничем не приметное событие, которое в некоторой степени повлияло на дальнейшее существование всех обитателей Земли, так как было по-своему значительным. А случилось вот что: Полюбили друг друга два юных, прекрасных сердца. Любовь была так велика, что превратила их в два крыла у огромной птицы счастья. Взвилась эта птица высоко в небо, неслась над просторами лесов, морей, океанов, восхищая взоры всех, кому удавалось её увидеть. "Какие прекрасные у неё крылья", - говорили одни. "И как они стремятся постоянно друг к другу в этих мощных взмахах любви", - говорили другие. Действительно, взмахи крыльев этой птицы были такими сильными, что они постоянно соприкасались своими кончиками над её толовой, или под грудью. Да иначе и быть не могло: сильна любовь своими взмахами, поднимая высоко в небо огромное счасте, которое уверенно держится на крыльях беззаветно влюблённых друг в друга юных сердец. "Хочу к тебе, мой милый", - шептало одно крыло. "Стремлюсь к тебе", - отвечало другое, и они соприкасались в неистовом порыве друг с другом. "Приди опять", - шептало вновь первое. "Это и моё желание", - отвечало второе, приближаясь. Земля всё больше отдалялась от их страстных порывов. Но у птицы голова не кружилась. Счастье не боится высоты. И если бы птица эта умела хорошо видеть, кружась над оживлёнными участками Земли, она бы заметила самые различные взоры, обращённые к ней. Там птенец, увидев её, попытался взлететь, взмахнув неокрепшими крылышками и чуть не вывалился из гнезда. Ласковая мама подхватила его со словами: "Твои крылышки ещё слабенькие для таких полётов, пусть ещё пока подрастут", и два её нежных крыла укрывали собой своё маленькое счастье. Крот глубоко зарывался в землю, чувствуя её стремительный полёт, не подозревая, что для него она совершенно безвредна, но прячась, ворчал, так, на всякий случай. Ему было и невдомёк, что счастье способно окрылять тех, кто его замечает. Но он замечать не способен, он слеп, потому что живёт в темноте. Он не страдает от того, что не имеет крыльев, они ему не нужны. Он не знает счастья, поэтому не страдает без него, лишь ворчит, когда почует неудобства, всё равно, чем вызванные, счастьем или несчастьем. Ему было бы спокойнее, если бы не было ни того, ни другого. Но любовь, поднимая птицу счастья на крыльях возлюбленных, ничего этого не замечала и правильно делала, иначе полёты её не были бы так прекрасны и стремительны. Они бы ослабли, омрачённые сознанием существования другого состояния, кроме того, что соединяло эти два крыла. Счастье эгоистично, и оно должно быть таким, чтобы оставаться полным, иначе к нему и стремление всяческое отпало бы. Теперь же, любуясь этой птицей, поднимались стаи других больших и малых птиц, только окрепших, впервые поднявшихся ввысь, вдохновлённых её полётом. Также взмывали в порывах восторга и те на своих ещё крепких крыльях, что ничуть не уменьшились в размерах, отделив от себя несколько кусочков, что растут у них на глазах, в родном гнезде, ещё слабенькие, но, которые заменят их с наступлением срока, так же, возможно, наслаждая взоры открытых и добрых сердец. Воздух наполнялся звонкими переливами самых различных голосов и звуков. Всё цвело, искрилось, радовалось. Это была весна! Это было утро! Капельки росы останавливались на кончиках листьев и травинок, искрясь всеми цветами радуги и маня к себе всех, кто ещё не успел окунуть в них свой носик. Они скатывались и растекались со смехом по мордашке неловкого малыша, который лапкой задевал листок, прежде, чем раскрыть жёлтый ротик. Звенел ручеёк, к которому во всю прыть скакал маленький оленёнок. Заметив большую птицу, он забыл о ручейке и так начал прыгать, что грозил оторваться от земли и взмыть под облака, чем несколько озадачил своего степенного родителя, медленно следующего за ним к водопою. Старый олень, до сих пор восхищённо глядевший в бездонный простор над головой, что-то вспоминая и о чём-то мечтая, теперь всё своё внимание обратил к малышу: "Не прыгай так высоко, тебе всё равно не взлететь. Это счастье не твоё. Ты потому так лёгок на ногу, что у тебя ещё не выросли рога. Для этого надо повзрослеть. Сначала тебе неприятно будет их носить, но к этому ты скоро привыкнешь. В отличие от той птицы счастья , мы ходим по земле, а не витаем в облаках. Нам не страшны неожиданные падения, полные отчаяния и грозящие гибелью. Если мы и носим рога, то с большим достоинством, и это нам нисколько не вредит", - он разбежался и так ударил в сухой ствол дерева своими мощными рогами, что тот разлетелся в щепки. "Видишь, - продолжал он, - они нам даже полезны. Ими можно защищаться, и их нам в укор никто не посмеет поставить. А те крылья, хоть они и прекрасны, мой мальчик, защитить себя не способны. Лучше носить рога, чем крылья, сынок!" И старый олень увлёк малыша к ручейку. Малыш, глубоко вздохнув, последовал за родителем, перестав скакать, но, завидуя счастью и поглядывая в небо. И старый олень, заметив это, лишь покачал рогатой головой. Он знал, что счастьем, даже если оно чужое, можно любоваться и вреда от этого не будет. А счастье летело над Миром, будоража всех, но ничего не замечая, даря - кому радость, кому воспоминания, но ничего не требуя взамен, улыбаясь всем и никому определённо. Оно выше всего земного, у него два огромных крыла, влюблённых друг в друга. Оно всесильно, оно непобедимо, ему нет равных! "Как хорошо быть возле тебя, милый!" - задыхаясь от радости, тянулось одно крыло к другому. "Как прекрасна и возвышенна наша любовь, И ты, моя радость - она сама и есть", - вторило другое. Они так крепко были соединены счастьем своим друг с другом, что кровь их стала общей, мысли общими, каждое движение одного угадывалось другим. Но они всё-равно говорили о любви, каждый о своей, будто стремились доказать своё преимущество в её силе по отношению друг к другу. Сколько прекрвсных слов! Сколько рвения и страсти! При такой силе любви разве можно сравнивать?! Да, можно! Нужно! Даже полная уверенность в любви не даёт никакого права молчать о ней. Говорите, влюблённые! Говорите смелее больше ласковых слов друг другу! Откровенная радость любимого от этих ваших слов, счастье, которым засветится лицо любимой - это ли не самая лучшая награда за ваши откровения!? Днём птица счастья облетала Землю, и как бы высоко она ни поднималась, многим удавалось её увидеть и даже почувствовать себя рядом с нею. Другие её не замечали, как бы близко она от них не пролетала, хотя и мечтали её увидеть, но, к сожалению, не обладали для этого достаточно хорошим зрением и вниманием. Они просто её не узнавали. Птица счастья была наделена удивительной способностью оставлять частицу себя там, где появлялась. Но если эта частица оставалась незамеченной, у неё не вырастали крылья. Она начинала таять, затем совершенно исчезала, не оставляя после себя никаких следов. Но какое дело было птице до этого? Она была так велика, что ничуть не уменьшалась, и щедрость её была безгранична. На ночь птица счастья опускалась на самую высокую вершину в горах, и крылья, обняв своё тело, засыпали, прижавшись друг к другу после упоительно-сладких, головокружительных, но слегка утомительных полётов. Они прижимались тесно друг к другу, а тело согревало их, и им было тепло, потому что счастье не только соединяет, оно и согревает. Так пролетали дни и ночи, но птица не умела их считать, - все они сливались для неё в одно мгновение. И если спросить у крыльев, когда они превратились в птицу, они, не задумываясь ответят, перебивая друг друга: "Не прошло и дня", "Часа, мой милый, даже часа...", "Да нет же, что я говорю, и ты не права, я не насчитал даже минуты", "А я и того меньше, секунды не прошло", "Конечно, не может быть, чтобы прошла целая секунда, да наша птица ещё не появилась, а только собирается это сделать"... И мощные взмахи весело смеющихся крыльев уносили птицу высоко в небо. Оставшись наедине с собой, вы убедитесь, что не следует задавать птице счастья подобных вопросов, потому что из её ответов вы всё равно ничего не поймёте. Так случалось со многими, кто пытался узнать секрет её появления. * * * Но если такой ответ и заставлял кого-то призадуматься, то ворону он нисколько не устраивал. Она много раз пыталась догнать птицу, чтобы вцепиться в неё своими лапами, и, совершая путешествие не на своих, а на её крыльях, увидеть Мир и раскрыть секрет счастья. Но разве можно завистливой вороне за ней угнаться? Разве могут влюблённые крылья позволить кому-нибудь третьему приблизиться к своему счастью? Конечно нет! Ворона от досады и злости только кричала, угрожая ей бедой. Но птица её не слышала и не замечала, потому что была почти лишена слуха и зрения. И догадливая ворона, заметив это, решила действовать хитростью. Она не умела без зависти любоваться её полётом, потому что это её раздражало. Она не знала, что её раздражает не птица счастья, а собственная зависть. Но знала ворона, что она хитрая. "А зачем мне нужна хитрость, - думала она, - если я ею не воспользуюсь?" Думать долго не пришлось. У хитрости зоркий глаз и тонкий слух, поэтому от её внимания не ускользнуло то..., что скользит. А скользило в это время между кустов обильно заросшей цветами и травой поляны длинное, извивающееся тело змеи, которая, заметила ворона, недовольно шипела, встревоженная пролетевшей над ней всё той же птицей счастья. Обрадовалась ворона и быстро перелетела на дерево, в сторону которого ползла змея, недовольная тем, что ей приходится ползать, что она круглая и у неё нет крыльев. Но у змеи крылья не растут, потому что в ней есть яд. Счастье может быть птицей, змеёй - никогда. Оно погибает даже от самого слабого яда и в себе носить его не может. А змея со своим ядом не расстаётся. Если она и выпустит его, то в ней он появляется снова. И держать его долго в себе она тоже не может, а просто так его выпустить, без толку - не хочет. Ей непременно надо укусить кого-нибудь. Так уж она устроена. И, поразмыслив немного, она успокаивалась, потому что была расчётлива. А успокоившись, посмеиваясь, говорила себе шёпотом (громко у неё не получалось, так как тот, кто носит в себе яд, громко не разговаривает): "Подумаешь, счастье!? Да оно себя и защитить не умеет. Эта птица беззащитна, что толку от того, что она велика? А я маленькая, но возьму и укушу её. Никто за неё и не заступится, потому что она хоть и красива, но для всех чужая. Многие даже обрадуются, когда её не станет, потому что перестанут завидовать. От меня больше пользы, чем от этой глупой птицы. Она никому не даёт спокойно жить, а я незаметная, меня не видно и не слышно, и всё вокруг спокойно. Если и надо кого укусить, я подкрадусь тихо и исполню своё желание. Вот и птица эта... Кружи, кружи, витай в облаках, Всё равно, рано или поздно, опустишься на Землю, тут-то и посмотрим, какая ты сильная. Мой яд убивает мгновенно. "Эй, змея, ты чего там шепчешься? - прокричала с дерева ворона, - не скрывайся, я за тобой давно слежу и всё слышыла". В ответ змея лишь злобно прошипела: "Я не слепая и тоже кое-что видела". "Что же ты видела?" - не унималась ворона, перелетев на ветку почти у самой земли, поближе к своей собеседнице. "Видела, как ты гонялась за этой птицей, но ничего у тебя не вышло и знаю, почему". "Почему, почему?", - заинтересовалась ворона "Потому, что ты питаешься падалью и у тебя грязные лапы, а с такими лапами эта птица никого к себе не подпустит". "Зато я долго живу, - обиделась ворона, - да и таких, как ты, она к себе тоже близко не подпустит, потому что ты скользкая и противная, и в тебе, кроме яда, ничего нет". Змея в ответ попыталась рассмеяться, но от её "смеха" ворона в ужасе перепрыгнула на ветку повыше. "Вот тут ты, ворона, ошибаешься. От природы я наделена таким свойством, что могу незаметно подкрасться к кому мне захочется и укусить в самое сердце. А с такой птицей, как эта, мне никакого труда не составит справиться, ведь она слепа". "Пусть так, но у неё огромные крылья, которые носят её по всей Земле из одного уголка в другой". "Ну и что же, - ответила змея, - нас везде много". "Мало ли, что вас везде много, у других может не возникнуть таких же мыслей, как у тебя". "Глупая ворона, не знаешь простых вещей, - все, кто носит в себе яд, имеют одни и те же мысли". Вороне этого только и надо было. Она сделала для себя полезное открытие, что можно незаметно подобраться к ничего не подозревающей птице. "Пусть я не ядовитая, - подумала ворона, - а что, если и мне попробовать подкрасться поближе к этой птице, когда она будет отдыхать?" У неё созрел план. А так как зависть и коварство, хитрость и жестокость, трусость и подлость быстро находят общий язык, то вороне не составило труда сговориться со змеёй. А вечер не заставлял себя ждать. Над Землёй сгущались сумерки, и птица, сделав свой последний облёт вокруг неё, опустилась на вершину высочайшей горы. Но этой ночью не суждено ей было оставаться в своём высоком уединении, потому что днём крылья, переговорив между собой, решили оставить своё одиночество и опуститься ниже, туда, где вьют свои гнёзда множество других больших и малых птиц. Следующая за ней ворона всё верно расчитала. Она увидела, как, взмахнув крыльями, птица снялась со своей вершины и стала опускаться ниже, в одну из высокогорных цветущих долин. Обрадовалась ворона. Теперь у неё хватит сил, чтобы добраться до нового обиталища виновницы всех её бед. Не долго думая, она отважно ринулась в атаку. Не совсем правильно было бы назвать это атакой, так как открыто биться с такой птицей нет никакого смысла. Она так огромна, что не боится явных врагов. Счастье, - и ворона об этом знала, - как бы велико оно ни было, может быть уничтожено врагом тайным, распознать которого оно неспособно. Не слыша громкого голоса, оно прислушивается к шёпоту. Счастье не умеет отличать друга от врага. Итак, зная всё это, ворона принялась за дело. Преодолев немалые трудности, она добралась до цветущей долины, над которой всё ещё кружила птица счастья в поисках места, и заняла выгодную позицию в ветвях одного из самых больших деревьев. Дерево это было старым, и на нём почти не оставалось листвы.Ворона выбрала это место потому, что знала, что птица опустится именно на это дерево, так как она была огромна, и ей нигде не хватало места, все места в этой долине были уже заняты. Оставалось только голое, но огромное, всеми покинутое дерево. Так оно и вышло. Стало совсем темно, когда птица, не найдя другого пристанища, опустилась на самую макушку одинокого дерева. Ворона была немало удивлена тем, что тонкая сухая ветвь под ней даже не прогнулась. При таких размерах птица должна была чуть ли не раздавить всё дерево. Но разве могла ворона знать, что одним из удивительных свойств птицы счастья было - невероятная лёгкость? Она, вопреки всем законам природы, чем больше увеличивалась в размерах, тем легче становилась. Птица счастья была невесома! Но это не могло изменить коварных планов вороны. Недолго ей пришлось ждать, пока крылья, подрагивая легонько, успокоились, крепко обняв своё тело, заслоняя его собой и охраняя то, что так прочно их соединяет. Ворона подлетела к ней сбоку, сев на соседней ветке (позже одни утверждали, что она знала, с какой стороны надо было к птице подобраться, другие говорили, что здесь сыграла свою роль роковая случайность, но так или иначе, труды коварной вороны даром не пропали). Убедившись, что всё вокруг тихо, ворона осторожно начала свою песню. Она пела о том, как прекрасны леса и поля у подножий гор, как много там цветов и бабочек, какие дивные и густые деревья растут у берегов рек и озёр, какие несметные богатства хранит Земля на своей поверхности там, внизу, а не на горных вершинах и долинах. Сколь просторны равнины, покрытые сказочной растительностью. Главное - там столько места, что хватает его на всех. И ворона не врала. Да ей и не надо было этого делать, она знала: чтобы добиться цели, пусть даже коварной, врать не обязательно (неправду могут заметить). Лучше говорить правду, но только не всю. Скрывая всё плохое, показывая лишь хорошее, способствуешь зарождению семени желания. И такие семена дают обильные всходы. Она заметила, как крыло с её стороны подрагивало, периодически открывая её взору нежное, прекрасное тело. Видя его, ворона всё больше загоралась завистью и наполнялась вдохновением. Песня её становилась слаще и заманчивей. Она знала, что одно крыло её слышит, так как видела, что оно перестало плотно прижиматься к своему телу, тем самым оставляя у своего счастья незащищённые места. И когда ворона поняла, что сделала своё дело, она громко каркнула и улетела. Последнего её карканья птица, разумеется, не услышала - оно было слишком громким для этого. Утро вновь было встречено всеми обитателями долины дружными переливами самых различных голосов и звонов. Опять начинался день, полный тепла и света. Огромная птица первой поднялась высоко в небо и, как всегда, за ней следовали весёлыми хороводами стаи малых птиц, наполня воздух шумом, щебетанием и трескотнёй, подставляя свои спинки и бока солнцу, которое, отразившись от них, стремительными лучами уходило в пространство, попадая в пушистые ветви деревьев и глаза земных обитателей, не умеющих летать, но играми своими и радостными криками, доказывающих свою полную солидарность с теми, кто носился по воздуху, Всё также, кружа высоко в небе, птица счастья возбуждала к себе самые различные отношения. Одни радовались ей, другие её пугались, прячась в своих норах, третьи лишь смутно её ощущали, четвёртые просто её не замечали, пятые не могли понять, что это такое. А крылья, между тем, продолжали свой оживлённый разговор, правда, сегодня в нём звучали новые нотки: "Счастье наше безмерно, мой милый, но оно должно чем-то питаться. Я думаю, нам следует опуститься на Землю". "Я с тобой согласен, моя радость, но на Земле, я слышал, много опасностей для нашего счастья, а здесь, в воздухе, его питает наша любовь и то, что попадается ему на лету. Да мы и опускаемся иногда на землю!" "О, мой милый! То, чем наше счастье питается под небесами, такие крохи, что оно может ослабнуть. А опускаемся мы на самые высокие вершины гор, где, кроме холода, ничего нет; или туда, где столько посторонних, что для нашего счастья просто не хватает места. Ведь ты меня любишь, мой милый!?" "Безумно", - они вновь обнялись в любовном порывистом взмахе. "А с тобой мне ничего не страшно. Полетим туда, где сказочно богатые края, где нас ждёт много радости и нет никого счастливее нас". "Как скажешь, любимая, так и будет. Мы не должны взмывать наперекор друг другу, иначе не будет такого прекрасного полёта и наше счастье попадёт в болтанку". "Да, мой милый, мы должны подчинять друг другу каждое своё движение. Полетели!" И птица опустилась на Землю, в ту самую богатую низину, о которой пела ворона. Разве могла птица счастья догадываться о том, что богатство, приманивая к себе, не столь просто доступно, как кажется. Чаще всего им владеют злые существа, которые его ревностно охраняют. Они коварны, скрытны, потому что созданы природой мелкими, незаметными для неискушённого взора. Скрытны ещё и потому, что богатство ослепляет даже зрячего, застилая взор своеобразной пеленой, как фильтром, сквозь который можно видеть только само богатство, а не то зло, которое его окружает или незаметно сидит в нём самом. А птица счастья тем более не могла видеть никакого зла, потому что была почти слепа. Это было ещё одним из её удивительных свойств. Она была огромна, но, чем больше счастье, тем слабее у него зрение. Крылья были в восторге от своего нового обиталища, но... не в равной степени. "Здесь, в этой густой, высокой траве мы утроим наше гнёздышко, мой милый. Ты видишь, как здесь прекрасно и тихо!" "Да, моя радость, здесь действительно прекрасно, но мне не нравится эта тишина. Здесь так много места, но никого нет". "Вот и прекрасно! Наконец-то мы будем одни с нашим счастьем в этом райском уголке. Мы облетели всю Землю, и я немного утомилась от полётов, милый. Надо отдохнуть". "Но, любимая, разве ты не знаешь, что нам нельзя долго оставаться на Земле, так как мы разучимся летать и уже никогда не увидим Солнца так близко от себя, как никто другой, и оно уже не сможет нас согревать. И ещё: сейчас мы так далеко от наших друзей! Вся Земля любуется нашим полётом. Ты разве не слышала, какими радостными криками встречали нас ранним утром все, кто нас любит?" "Но, мой милый, нам пора вить своё гнёздышко, а друзья своим окружением лишь досаждают. Дорогой, здесь так прекрасно! Давай здесь останемся...?" Не сразу ответило крыло на такую просьбу, задумалось. Но что поделаешь? Отдельно существовать они не могут, поэтому ответ был таким: "Если ты настаиваешь, моя любовь, я согласен, но лишь завтра, после того, как зайдёт Солнце, мы начнём вить своё гнёздышко. День мы посвятим последнему нашему полёту, чтобы объявить всему Миру о нашем решении и попрощаться с друзьями. Пусть знают, что птица счастья не исчезла бесследно, а существует, но существует не только для себя теперь, а для того ещё, чтобы из гнезда её вылетали такие же птицы - десятки, сотни, тысячи, разлетались по всей Земле, принося себя в дар всем, кто стремится к счастью и способен его увидеть". Так они пришли к согласию, но, тем не менее, сколько ни старались прижаться тесно друг к другу или крепко обнять своё тело, ничего из этого не получалось. Что-то им теперь мешало. Прошла ночь. Лишь к утру, сильно утомившись, они заснули, оставив своё тело не полностью собой прикрытым, - счастье их теперь было незащищённым. Эта ночь была бессонной не только для влюблённых крыльев. Ворона не смыкала глаз, спрятавшись невдалеке, в кроне пушистого дерева. В траве, недалеко от неё притаилась змея. Только теперь, когда птица успокоилась, ворона подала знак змее, и та, что-то прошипев, бесшумно поползла по направлению к ничего не подозревавшей птице счастья. Ни одна травинка, ни одна веточка не выдавали её движения. Носители яда подкрадываются незаметно! Наблюдавшая за змеёй ворона ликовала. Замысел её удавался с невероятной лёгкостью. Причём, ворона была уверена, что обвинить её в гибели птицы счастья никто не сможет. Во всём будет виновата змея. Мало того, она первой разнесёт весть о подлости и коварстве змеи, которая убила такую прекрасную птицу, и весть о её доброте и сочувствии пролетит по всей Земле, причисляя её к самым добропорядочным птицам. Она будет кричать о том, как она потрясена и страдает, и ей, без всякого сомнения, поверят. Не верят тем, кто молчит, а ей поверят. Так думала ворона, потеряв из виду змею, но будучи уверена в том, что та уже недалеко от цели. Долго она смотрела в её сторону, но ничего, кроме спокойно спящей птицы, пока не видела. Правда, от её взгляда не ускользнуло то, что птица один раз вздрогнула, крылья её чуть дёрнулись, но вновь успокоились безмятежным сном. Ворона не придала поначалу этому никакого значения, - во сне все, бывает, вздрагивают. Она не знала, что счастье безмятежно. Если оно спит, то спит крепко, как убитое. Вздрагивает оно лишь в том случае, когда его тревожат. Поэтому она была несказанно удивлена, увидев под собой в траве змею, которая уж было проползла мимо дерева, на котором она сидела. "Эй, коварная! - разозлилась ворона, - ты почему вернулась?" Змея в ответ попыталась рассмеяться, но ворона услышала лишь злобное шипение: "Я сделала своё дело, будь спокойна". "Как же ты сделала своё дело, - с негодованием прокричала ворона, усевшись на ветку так низко, что змея при желании могла до неё дотянуться, - как же ты сделала своё дело, если птица продолжает безмятежно спать? Ты просто подлая обманщица и в тебе нет ни капли яда!" "Да, сейчас во мне нет ни капли яда, но это не на долго..." Не успела змея договорить, как тишину с шумом разорвали взмахи крыльев огромной птицы, которая стрелой взметнулась в небо. Это было так неожиданно, что ворона, забыв про змею, раскрыв свой клюв, смотрела ввысь. Она ничего не могла понять, проклиная и птицу, и змею, и думала о том, что теперь ей вряд ли удастся заманить птицу опять на Землю. Она не поверила ни одному слову, сказанному змеёй, так как видела летящую птицу. Верить змее, значит не верить собственным глазам, - этого с вороной не случалось. Но разве могла она знать, что счастье, хоть и боится яда, но не чувствует укусов. Яд убивает его постепенно. Змея это понимала, поэтому была спокойна. Она решила заодно проучить и ворону, пока та глядела вверх. И беспечная ворона была проучена: с диким криком взметнувшись в высь, она оставила несколько перьев в пасти змеи. "Жаль, что во мне не успел ещё накопиться яд" - подумала змея, уползая прочь от места своего преступления. А за птицей, как всегда, носились все, кто умел держаться в воздухе. Кружили звонкоголосые стаи. Всё вокруг вновь оживилось, все былы несказанно рады вновь появившейся птице. Но сама птица себя странно вела: крылья её при взмахах не соприкасались, как раньше, друг с другом, отчего полёт не был таким лёгким и стремительным. Когда она пыталась парить над Землёй, крылья как-то странно, судорожно вздрагивали, и она словно проваливалась в глубокие ямы. Затем резко взмывая ввысь, стараясь сбросить с себя какую-то тяжесть, опять проваливалась. Тело её становилось всё тяжелее, и крылья теряли последние силы, пытаясь удержать его в воздухе. Только теперь ворона всё поняла. Но радость её не была такой, какую она предполагала испытать. Она сама чуть не лишилась жизни, потеряв несколько перьев из своего хвоста, поэтому никак не могла успокоиться, перелетая с ветки на ветку. Змея, посмеиваясь, наблюдала за ней и за птицей счастья, вокруг которой кружили стаи других птиц, почуяв беду и пытаясь её спасти. Олень в это время стоял у ручья со своим малышом и с тревогой наблюдал за судорожными падениями и отчаянными взлётами огромной птицы. "Она гибнет, мой мальчик, и ей ничем нельзя помочь. Мерзкой змее удалось добраться до её прекрасного тела". Малыш это понимал, и из глаз его катились крупные слёзы. А крылья, тем временем, собрав последние силы, поднимали своё тело всё выше, надеясь там, наверху избавиться от непомерной тяжести, наполнившей его. Но скоро силы их стали покидать.Счастье становилось чужим, они перестали его чувствовать, заплетались, судорожно дёргались, извивались, пытаясь его спасти, хлестали друг друга до боли, пытаясь сблизиться, но теперь лишь камнем неслись вниз, на острые горные скалы. Наконец, в отчаянной попытке им удалось соединиться над головой их гибнущего счастья всеми своими частями, крепко прижавшись в ужасе друг к другу. Но эта последняя связь, последний поцелуй их отравленного счастья был недолог. Любовь слишком высоко занесла счастье влюблённых, падение с таких высот не оставляет никаких надежд. Они ничего не понимали, не знали, что с ними происходит, но чувствовали, что это их последний полёт. Счастье погибает, оставаясь в полном неведении причин своей гибели! Чьи-то крылья делали отчаянные попытки спасти их, подлетали, в ужасе суетившись вокруг, несясь с той же скоростью вниз, пытались остановить , подставляя свои тела и рискуя разбиться о приближающиеся с невероятной быстротой острые, чёрные рёбра скал, но лишь причиняли боль и разлучали на короткие оставшиеся мгновения. В последний раз, встрепенувшись, задетые чьим-то телом, крылья соединились в мёртвом поцелуе, ибо то, что их соединяло, было теперь мертво. Змея всё это видела и теперь, довольная, уползала в свою нору на гнилом болоте, приятно ощущая, что всю её снова наполнил яд. Не прогремел гром, не сверкнула молния, не почернело небо, когда птица упала на ту самую вершину скалы, на которой проводила ночи вначале своего существования. День оставался ясным и солнечным. Счастье погибает тихо, как бы велико оно ни было. Не сотряслась Земля при её падении. Птица исчезла, коснувшись скал. Счастье не может оставаться мёртвым на виду у всех, - оно может быть разбито. Именно так и случилось с птицей. Она исчезла, но... не бесследно. Это было ещё одним из её удивительных свойств. Счастье было очень большим, поэтому и очень хрупким. Лишь коснувшись острых камней, оно разбилось на мельчайшие кусочки, которые разлетелись по всему Миру, невидиыме для глаза. Надо обладать очень хорошим зрением, чтобы заметить такой кусочек счастья - маленький и совершенно прозрачный. Осколки эти до сих пор носятся по воздуху, залетая в окна домов и вновь улетая, если их во-время не заметят. Бывает, какой-нибудь застревает в чьих-то ладонях. Счасте боится холода, особенно, когда оно совсем ещё маленькое. А в тёплых домах или руках эти кусочки быстро растут, крепнут, и у них вырастают крылья. Но для этого его надо увидеть, что далеко не всем удается, даже, если они мечтают об этом. Оно может быть совсем рядом, но оставаться невидимым. Мечтая о счастьи, многие его даже не замечают, в этом случае кусочки, не получив тепла и внимания покидают этот приют и бывает, никогда больше в нём не появляются. Но тот, кто, заметив, удержит такой кусочек возле себя, тому он отплачивает огромной радостью иметь его в своём доме. Счастье - это ли не самая лучшая награда из всех, о которых можно мечтать!? Редкая награда, но... только потому, что надо быть очень внимательным, чтобы её получить. И поверьте, кому-то это удаётся! *** ЛУННЫЕ РАССКАЗЫ. Камил и Зарема О, сколько лет тебе, Земля, ты мудростью насквозь полна, И сколько видели глаза цветов твоих и снега пелена? Но молчалива ты, на речи ты скромна, Быть может станет говорить со мной Луна? Ты, светлоликая,свидетельница половины дел земных, Готов я выслушать тебя, поведай мне о них. Ответила согласьем мне Луна: "Позволь, сначала лик приму другой" - промолвила она, За облаком, плывущем рядом, временно укрылась, Оделась и на землю феей нежной опустилась, И вновь вокруг себя пространство светом озарила, И за руку меня взяла, и повела, и ласково заговорила: "Пока сестра моя, устав, спокойно отдыхает, Пусть безмятежный сон её покой ночи ласкает. Я книги вечности одну страницу пред тобой раскрою, Глаза твои из жизни родника водой омою. Я многое могу тебе сказать, ведь в основном Все таинства Земли вершатся ночью, а не днём. Свидетельницей многих дел, как подлых, так и благородных, Как слёз возлюбленных, так и страданий, бед народных И сладостных оков соединившихся сердец, Что подвигов великих, мук естественный венец, Была я с давних пор, и никогда Не следовало счастье там, где не проложит путь ему беда. Взгляни на этот ствол иссохший, много лет назад Здесь слёзы над сестрой погибшей проливал её любимый брат, Но времени затем прошло, нельзя сказать, что очень много, Здесь негодяй схоронен был без покаяния и гроба. А рядом царская чета подземных тварей стала пищей, Где веком раньше все свои болезни излечил бродяга-нищий. Тот жертвою убийства пал, а тот и сам убийца, Тут дальше кроткая жена покой нашла во чреве мужа-кровопийца. Давно снята со всех печать веселья и страданий, Теперь все временем меж ними стёрты грани. А здесь ..., об этом мой пойдёт рассказ особый, Остановись, присядь и выслушать меня попробуй. Мы не пойдём с тобою дальше в этот час, Здесь путь свой прекратим, чтобы начать рассказ. Взгляни на этот одинокий холм, под ним земля до сей поры хранила Легенду двух сердец, историю любви Заремы и Камила". Затем, устроившись удобно и недолгое прервав молчанье, Луна, взглянув в глаза мои, продолжила повествованье: * * * "История такая: много дней бесчётных без детей Жил некогда отважный воин в городе с супругою своей. За подвиги былых времён был щедро одарён страны главой, Но полноценно не бывает без детей в семье ни счастье, ни покой. "К чему - он часто говорил - и роскошь, и дворец, и сад? Коль нет наследника, богатству своему не долго будешь рад. Когда стареет тело, сила покидает лоно ног и рук, Отца сменяет сын, а сына - внук. Так всё устроено: природа против сил старенья Сама придумала закон возобновленья. Нам почему-то уготован был удел другой - Мечту о детях унесём в могилу мы с женой". Представь, коль воина не покидают думы эти, Сравниться ль может что-нибудь с тоской его жены на Свете? Когда всего лишь с голодом сравним его страданье, Её, похоже, тело зверю отдано на растерзанье. Когда лишь ночь не спит он, думой тяжкой поглощён, Она на месяц забывает, что такое сон. И если б видеть мог своими всё глазами, Её застал бы ты в любое время за молитвой в храме: "О, Всемогущий! Раскрываю я сегодня в сотый раз уста, Ты видишь, жизнь рабов твоих и безотрадна, и пуста. Ты многое нам с мужем дал, я благодарна, Не поступала с нами, как с другими жизнь коварно, Но не закончил ты творить над нами благодать, Всем одарил, а главного не хочешь дать. Ведь даже нищий, чья лачуга в вечный мрак одета, Не променяет своего сокровища на все богатства Света. Молю тебя, в твоей всё власти, нам иначе счастья нет. Как в засуху дождя, а в непогоду солнца свет, Как жаждущему страннику глоточек влаги, Как храброму побед, а трусу лишь отваги, Как роднику того, кто может из него напиться, Как птице небо, чтоб парить могла свободно птица, Ты нам усладу дней оставшихся пошли, Не обделяя милостью своей двух бренных жителей Земли". Когда изноет сердце от печали, наконец Бывает, смилостивится над ним Творец. Однажды сладкий сон той женщине приснился И тем знаменьем освящённый, в Свет ребёнок появился. Такое счастье, выпавшее им на долю вдруг, Избавило чету от всех страданий и душевных мук. Тот дар бесценный господину своему жена преподнесла И девочку счастливым именем Зарема нарекла. Как жизнь, однако, в сущности проста, Лишь разомкнём уста - подаст, и мы сомкнём уста. С тех пор заботой, лаской, нежностью окружена, Счастливой, крепкой девочкой росла она. Забавами своими мать, отца, прислугу развлекая, Смеялась звонко, прыгала, играла не переставая. Когда реснички после игр дневных в усталости сомкнёт, Мать в упоени над ней от счастья слёзы льёт. Великая печаль великой радости сродни,- От горя слёзы льются и от счастья проливаются они. Так дни летели, годы проходили, Кого-то старили они, кого-то молодили, И много раз меняя свет на темноту и темноту на свет, С рожденья девочки прошли пятнадцать беззаботных лет. Теперь, мой друг, коль молод ты, красив и в жилах не свернулась кровь, Погибнешь, раз её увидев, хуже смерти гибель эта, имя ей - Любовь. Насколько Богом проклят может быть урод, Настолько же и красотою одарить он может в состоянии щедрот. Так в этот раз, собрав сияния небесных всех светил, Их в облике Заремы воедино он соединил. Взгляд был её предельно чист и ясен, А грудь, как две скалы, восход на них опасен. Остановись, не достигай вершин таких, случится Весь в бездну канешь, голова вскружится. Там, где стопа её земли коснётся, Цветочек нежный расцветёт, проснётся. В весёлом споре, где подружки пояском обвяжутся разок, Зареме надобно, чтоб обвязаться, вчетверо сложить тот поясок. Не только на Земле, но и подруг моих небесных Смущали очертанья тела, глаз сияние её прелестных. И я, бывало, часто пряталась, не скрою, Затмила и меня она своею красотою. Но мало внешности, в ней хороша, Ещё прекрасней, чем лицо была душа. Была она чиста, нежна невероятно и горда И в помощи и состраданьи не отказывала никому и никогда. За доброту её, мой друг, поверь, Любил и мирный человек и дикий зверь. * * * Теперь знаком слегка ты с героинею поэмы, Сниму твой взор на время я с красавицы Заремы. Когда столь ценного материала много Бог в создание своё вложил, Тем самым он, конечно, милостью своей кого-то обделил. Как, если где-то на Земле воды прибавиться случится, То из другого места для прибавки этой утечёт водица, Так в том же городе, когда Зарему воина жена для счастья родила, В кошмарном сне и адских муках ночи долгих три жена другая провела. Не дожила она, родив ребёнка до седин, Во время родов умерла, но смог вцепиться в жизнь рождённый ею сын. Как в каждом случае рожденья человека в Свет, опять Все посчитали появление его за божью благодать. Но мало знает кто, что не в любви зачат младеней был, Жены своей купец, супруг погибшей, не любил. Намеренья чтоб наши были хороши, Нам часто не хватает любящей души. Когда нам дорог был любви утраченный предмет, Мы сохранить воспоминания даём себе обет, Но худо, если облегченье принесло нам избавленье от любви, подчас Укором те воспоминанья мучат нас. И по причине той, чтоб не терпеть отцу ненужных пут, Недолог был для мальчика отеческий приют. В коварных замыслах надежды нас прельщают, Но исполненья - беды предвещают. Пути добра и зла любого ранга Напоминают более всего полёты бумеранга. Итак, со свитою купеческой он по морю отплыл, увидеть дабы Свет, Когда ему исполнилось немногим более трёх лет. Корабль тот снаряжён был тщательно, но тайно, И был приказ кормилице ребёнка за борт уронить "случайно". Чтоб не доказывать тебе природы человеческой позор, Я очень кратко передам тот тайный разговор. По отношению к рабу у господина логика проста: Он туп и думать не способен, коль не раскрывает рта. Но при таких словах любая может быть разрушена твердыня, И дрогнул голос, и взмолилась молчаливая, беспрекословная рабыня: "О, господин! Я не могу такого совершить!" "Учти, Лейла, что лишь один из вас останется на Свете жить. И если не исполнишь в точности ты приказанья, Я выдумать смогу и для тебя такое ж наказанье. Ещё, чтоб не настигнул гнева моего тебя злой рок, Рот свой запри навечно на замок. Теперь ступай и слёз своих останови поток, Чтоб он привлечь к себе внимания других не мог". Само рожденье позволяет пользоваться жизни правом, Но часто омывать приходится грехи одних другим в колодезе кровавом. Замечу вскользь, что мальчик, хоть и был он очень мал, К отцу до времени повествованья нашего особой ласки не питал. Известно, кто к другому ненависть питает, Такое ж чувство в нём тем самым возбуждает. Увы, не надобно особого искусства, Другому чтоб привить коварное или предательское чувство. А Мир тогда не так уж дурно был устроен, Поэтому, за исполненье приказанья своего купец тот был спокоен. * * * И вот теперь, порядок вновь времён переменив, Перенесём свой взор в соседнюю страну, об этой временно забыв. В ней, как и в ранее описанной, правители могущественны были, Но, к сожаленью, не в согласии и мире эти государства жили. Как тишина коварная в канун ненастья, Сожительство такое не сулит народам счастья. Достигнув совершеннолетья, многое был должен юноша уметь, Особо славилось умение оружием, а также головой своей владеть. Когда оружье может споры разрешать, законы таковы: Кто не владеет им - не ценит головы. И в эти времена прославиться черёд настал Визиря сыну той страны, где царствовал Акмал. Известно, гордости без меры Не знают трусы, подлецы и лицемеры. Они лишь перед слабым качество такое проявляют, Колени же и голову пред сильным преклоняют. А если чести молодость традициям верна, Не станет головы ни перед кем склонять она. Когда же юноша чрезмерно горд, не зная пораженья, Пусть не заслужит он пока любви, но он заслужит уваженья. Таким примерно и герой поэмы нашей был В свои шестнадцать лет сын визиря страны, Камил. Он в состязаньях праздничных соперника всегда лицом встречал, Своим умением владеть оружьем воинов бывалых восхищал. Волнуя несколько отца, а также друга верного, бывал настолько смел, Что, шутки ради, защищал себя копьём, а не щитом от стрел. Под ним, как вихрь и ярый, как огонь, Послушный каждому движенью горячился конь. Постиг наездник грозную науку острого кинжала, Рука, натягивая тетиву тугую, не дрожала. Щитом умело прикрывая от удара грудь свою, Он также в пешем ловок был бою. Гордится воином отважным мощная держава, К нему спешат на всём скаку и почести, и слава. Но может быть и так; коль молод победитель, Что шутку с ним сыграть способен судеб устроитель. Пусть даже в схватке ратной он останется не побеждён, Но славою чрезмерной ум его бывает поражён. Злодейка величавая, гордыни полная, сильна, Вскружила не одну лихую голову она. И лишь тогда возможно в мире с ней ужиться, Когда сумеешь от неё покорности добиться. Ведь првду говорят: сильны мы лишь тогда победою своею, Когда она гордится нами, а не мы гордимся ею. И вот от этого позора пораженья Берёг Камила друг и воспитатель с самого рожденья. Щадить противника Сардор его учил, Поэтому руке, разящей грозно, точность он привил. "Когда нельзя, - он говорил, - смертельной схватки избежать, Обязан недруга ты сразу насмерть поражать. Не может славы доброй принести тебе, Камил, Кончающийся в муках воин, раненый тобой, лишённый сил. А если хочешь ты его всего лишь наказать, Уметь ты должен так же точно ранить, чтоб не убивать. Но помни добрый мой тебе совет: Врага себе коварного тем самым производишь ты на Свет. Он станет встречь с тобой открытых избегать, Но будет делать всё, чтоб хоть и медленно тебя, но верно убивать. Пусть ты и молод, но в боях открытых за тебя учитель твой спокоен, Так будь же и умом старейшин и отцов своих достоин. Пусть не находит ненависть слепая в голове твоей приюта, Но также не должна туда пробраться смута. Прощать мы можем слабости, а не желанья, Коль против нас направлены старанья. Ужели мы себя заботою обременим, Когда Мир тесен, чтоб ужиться в нём двоим?" Так говорил, стремительно из ножен вынимая меч, Сардор, Бросаясь на Камила, боем продолжая разговор. Неплохо ученик учителя внезапные отаки знал, Удар теперь его он за ударом ловко отражал. Подобно молниям сверкало грозное оружье в их руках, Вокруг в такое время всё крушилось, повергалось в прах. Когда один из них от страшного удара уклонялся, Другому в щит сию ж секунду меч вонзался. Не смог бы выдержать такого натиска и полминуты воин, Не будь в сей жаркой схватке ученик учителя достоин. Бой продолжался долго и упорно, В руке Камила меч гулял проворно, И лишь тогда он прекратился, как пробит В руке Сардора оказался крепкий щит. Коль ученик сильней (устроил так Властитель), Своим доволен пораженьем может быть учитель. Камила крепко обнял он, к груди прижал, Молчаньем выразив ему предел своих похвал. "Теперь, мой друг, - затем Сардор ему сказал, - Науку ратную ты полностью познал. Как ни печально мне, но должен сообщить я повелителя решенье, Которое исполнить надлежит тебе по окончании ученья. Я обучил тебя всему, что знал, ты большего достиг. Ты силой ястреба напоминаешь, чистотой души - родник, Твой бег подобен бегу лани, глаз - орлиного острей, А стан твой стана девы юной гибче, тополя стройней, Душа твоя не ведает ни страха, ни тревоги, Лишь храбрецу сопутствует удача - с нею боги. И ловкостью ты не уступишь хищному царю степей и гор, И мысль твоя всегда вперёд летит во весь опор. Ты молод, статен, речью ясен и красноречив, И с человеком уважаемым бываешь ласков и учтив. Тебя наш повелитель любит, сына ты ему родней, Увы, всевышний не дал властелину сыновей. Скажу без хитрости тебе, без всякого коварства, Опорой можешь стать и повелителя ты нашего и государства. Поймешь сейчас ты всё, о чём веду я речь: Вражду напрасную разумное решенье может пересечь. Не ладим мы с соседями уже который год, Устал от напряженья Двор, измучился народ, Не ходят караваны, высохли гостеприимства реки, Остатков дружелюбья нити потерять рискуем мы навеки. Гамаль сзывает воинов, - им нет уже числа И наши мирного давно не изучают ремесла. Пока, отвагу проявляя, в состязаньях воины друг друга бьют, Их матери и жёны в ожидании несчастий слёзы молча льют. С войной идти к Гамалю-шаху нет у нас причины - Благоразумья путь уделом служит пусть для каждого мужчины. Скажу тебе: богатству своему Гамаль не знает счёта, А золото всегда достойно уваженья и почёта. И наша не пуста, конечно, царская казна, Но много бед и разрушений принесёт война. И крови, что прольётся, долго невозможно будет смыть. Двум сильным государствам в мире надо и согласьи жить. Так вот: пусть наш сосед известен и богат несметно, Но вся любовь его склоняется заметно К единственному существу, которое всех благ ему дороже, То - дочь его, царевна Зульфия. И разделить с ней ложе Отважному Создатель сможет лишь помочь, И за него Гамаль отдаст царевну-дочь. Задумал повелитель наш в союзе вас соединить, Тем самым мир с Гамалем вновь восстановить, А дальше время всё решит, быть может Соединить два государства воедино Бог тебе поможет. Теперь ты знаешь всё, - скажи своё решенье. И к сказанному мной благое прояви расположенье". Задумался Камил, сознаньем омрачился, Час простоял в раздумьи, наконец решился. Встряхнув главою и, расправив плечи, К Сардору обратился он с такою речью: "Несчастий полный дом к благому ль не стремится? Пустыни странник жаждущий не хочет ли воды напиться? Не станет утомлённый ссор искать с соседом, Иначе дом его пристанищем послужит всяким бедам. Кто зол, - меня ты сам учил, - тот глуп безмерно, Две вещи сравнивать: горячность и отвагу, было бы неверно. Пойдёт войной Гамаль - его достойно встретим И на его коварство мужеством своим ответим. Но если мирным может быть исход, Уступим разуму дорогу и спасём народ". "Хвала тебе, Камил! Достойна мужа эта речь. Найдёт ли дело муж важней, чем Родину свою беречь? Но почему не спросишь ничего о качествах принцессы? А вдруг не совпадут твои и государства интересы? Быть может Зульфия умна, прекрасна и стройна, А может быть глупа, уродлива, худа чрезмерно, иль полна? Тебя ли вовсе эти не интересуют знанья? - Бывают жёны хуже всякого земного наказанья. "Остановись, Сардор, не надо лишних слов. Я свой удел таким, как есть принять готов. Как ты сказал зовут принцессу? Зульфия? Поверь, учитель мой, прекрасней имени не знаю я. А так не может быть, чтобы под именем, что слух ласкает, Был спрятан образец, взор от которого страдает. Могу тебе сказать, какой себе её я представляю, Не видел никогда, но взглядом лишь одним коснусь - узнаю. Тот образ, что душа хранит и сердце согревает, Из грёз мучительных в реальный часто вырастает. Она прекрасна, в этом нет сомненья, Прекрасное ж любви достойно, - в ней его спасенье. Я с ней встречался, имени не мог лишь разобрать, Теперь и это мне известно. Стану ли я ждать, Когда свершится то, к чему стремлюсь душою? Отныне только встреча с ней - источник моего покоя". Сардор глядел на юношу, был удивлён немало Той пылкости и слову каждому, что с уст его слетало, Поэтому, когда Камил остановился, Сардор к нему с вопросом обратился: "Похоже, твой учитель быстро стал стареть, Коль не способен слов таких уразуметь. Ты знаешь, если собеседник твой тебя достоин, С ним говоришь ты откровенно, сам спокоен За то, что правильно ты будешь понят, и конечно Беседа станет продолжительна, сердечна. Когда ж в речах своих ты прибегаешь к помощи тумана, Не жди и от другого правды, - жди обмана. Поэтому, когда желание имеешь правду скрыть, Надёжней, друг мой, вовсе ничего не говорить. Как можешь знать её, не видев, говоришь, ни разу И говорить одновременно, что встречался? Не приемлет разум...". "Постой, учитель мой, не горячи же кровь, Причина пустословью моему имеется. Причина та - любовь. Я расскажу тебе, как повстречался с нею. Увиденное раз навеки сделалось мечтой моею. Ты помнишь деревце, что старец посадил какой-то у ручья? Год пролетел, но всё с тех пор за ним ухаживаю я. Как я старался, чтоб оно зазеленело, лишь всевышний знает. Как я старался, чтоб расцвёл тот куст, но он не расцветает. Скажи, в природе есть пример такой, чтоб так умело, Как это деревце: и не мертво чтоб было и не зеленело? Тебе мой разговор, я вижу странен, И смысл речей моих поистине туманен. Но слушай дальше и рассеется туман, Я сам лишь начинаю понимать, что знак мне свыше дан. В ту ночь, пред тем, как появился этот старец в крае нашем, Мой сон виденьем чудным был украшен. Лишь очи смежил мне сладкогодосый чародей, И охватил сознание дурманящий елей, Степей раскрылся взору моему невиданный простор. Но вот оазис вижу вдалеке, на склонах гор, К которому стекаются со всех сторон, подобно сотне рек, Стада газелей, хищников и стаи птиц. Один лишь человек Спешит тропой свободной в одеяньи ратном, И скалы вырастают на пути его обратном. Но полный сил, вперёд лишь устремлён, Не замечает ничего, не видит и не слышыт он. А солнце, между тем, скользя по чаше голубой, Уходит постепенно в ночь, свой покидая дом дневной. И мрак, своё не уступая время свету, Всё покрывая непроглядной мглой, садится на планету. Спешить бы надо юноше, но глянул он вперёд, Картины прежней, что манила прелестью своей, не узнаёт. Вгляделся я в лицо - не он, а я в степи стою, В его чертах и одеянии себя я узнаю. Не размышляя долго, пробираюсь вновь во мгле, Куда-нибудь да приведут дороги на Земле. Но вдруг предстал передо мной ни див и ни дракон, Ни человек, а говорит по человечьи он: "Эй, чужестранец, - говорит, - прошёл ты длинный путь, А надо бы тебе обратно повернуть, Но скалы, что стоят теперь на том пути, Тебе дорогу преградили. Некуда идти. Иль сам на милость сдашься ты мою, Иль приготовься к бою, - я тебя убью". Лишь слово тёмное, что мгла вокруг, договорив, Не медля ни секунды, бросился ко мне драконодив. И завязался бой кровавый между нами, В мой щит не раз впивалось чудище зубами. Как наяву, жестокой и упорной стала схватка, - Вот сна поистине великая загадка. Был долгим бой наш, но каким бы ни был он, Не в этом главный смысл увиденного заключён. Противника серьёзно ранив своего, По следу я кровавому направился его. Плутая понапрасну в той степи пустынной, Так вышел на тропу я вновь, что вьётся лентой длинной. Но встал вопрос, в какую сторону идти, Чтоб вновь не сбиться с верного пути. Пока я размышлял в степи передрассветной, Вдали мерцающей, едва заметной, Мне точкой свет какой-то показался, я решил Направиться в ту сторону, не тратя понапрасну сил. Судьба, какой бы ни была коварною, сомнений нет, Хоть слабый, но всегда подаст во тьме надежды свет И на неё одну лишь уповая, Не ведая, куда иду и местности не зная, Так вышел я к прекрасному и чистому ручью, Припал к нему, чтоб жажду утолить свою, Но слышу голос, что подобен музыки звучанью, Ручья звонкоголосого теченью, ранней птицы щебетанью. Взглянул - и оторвать свой взор уже не мог. За миг такой готов пройти хоть тысячу дорог И сотни тысяч раз со смертью биться, Чтоб чудом, что предстало взору моему, ещё раз насладиться. Пересказать и сотой доли красоты её не хватит сил. Сам ангел в облике царицы в сновиденьи посетил Раба земного, и с тех пор в сознании своём Ношу я чувство, что виденья своего я стал уже рабом. О чувствах говорить так долго, понимаю, не престало, Кто много говорит - рассказывает мало. Но слушай дальше, удержу свою я страсть И постараюсь в пленники к ней снова не попасть. Стояла предо мной, почти у самого ручья И пела, но о чём, теперь не вспомню я, Богиня. Неужели только сон способен Тот образ создавать, что Ангелу подобен? Лишь осознав, что сплю, я ужаснулся, Отчаянье исторгнуло из сердца кровь, когда проснулся, Но я спешу. Об этом говорить не время. Я встал, к ней подойти хочу. О, ада племя! Меня она совсем не замечает, Сама же ветку голую, что у ручья растёт, ласкает, Так нежно с нею обращается, что не шутя Ты скажешь - мать ласкает малое своё дитя. Пытаюсь говорить, - меня она не слышит, Я ж слышу всё: как говорит она, как дышит. И непонятны были мне её старанья Вокруг куста сухого, а её признанья Добиться никаких мне не хватало сил. О, как её я имя мне своё назвать просил! Но в рабство мы впадаем, без сомненья, Когда находимся во власти сновиденья. Затем картина изменилась, и предстал Старик передо мною. Он сказал: "Ответь на три вопроса, - коли сможешь, Узнать всё то, что хочешь, сам себе поможешь. Вопрос мой первый: что ты каждый день встречаешь, А как уходит - никогда не замечаешь? Вопрос второй: кокда в глухую чащу входишь, Что оставляешь, а при выходе - находишь? Вот третий мой вопрос, сумеешь ли его понять: Что сам себе даешь затем лишь, чтоб другим не дать? И если справишься с вопросами моими, Судьбы своей, что видел здесь сейчас, узнаешь имя. Чтоб мысль твоя напрасно душу не терзала, Знай, что в ответах скрыто имени её начало". Затем старик ко мне рукою прикоснулся, Исчез, как облако, а я проснулся. Так путешествие моё закончилось ночное, Лишившее меня веселья и покоя. Что скажешь, мой учитель, обо всём, что слышал? Рассказ закончен и молчанью твоему срок вышел". "Рассказ твой хоть и связан был, но мал; Похоже, ты чего-то недорассказал, - Сардор ответил, сам задумчив был, В том сне заметив преимущество недобрых сил. - Скажи, Камил, зачем тебя так долго мучит, Что мимолётно? И не нас ли мудрость учит Тому, что: меньше в памяти своей храни И да продлятся твоего блаженства дни!" "Быть может прав ты, но себя заставить Труд мой напрасен. Образ тот оставить Не в силах я. И если не свершится сон, Недолгим сделает моё существованье он. А впрочем я, действительно, не все тебе раскрыл События, участником которых наяву уже я был. Весь день бродил я от людей вдали, сознаньем омрачённый И наконец пришёл случайно, или силой неизвестной увлечённый, К ручью, ты знаешь это место, той тропой, Которой дикий зверь идёт на водопой. Не часто человека в этом месте можно встретить. Мне ж довелось у самого ручья заметить Того, кто в этот миг заканчивал трудиться Над только что посаженным кустом. Хотел я от него добиться Раскрыть свой замысел, и ближе подошёл. Не удивился мне он, бровью даже не повёл, Не поднимая головы, спросил: "Уже ответил Ты на вопросы, что я задал?" Я заметил, Что сходство старика с представшим мне во сне - необычайно. И встретился я с ним второй раз, верно, не случайно. О, старец, - я ему ответил, - без сомненья Вопросам не придал твоим я должного значенья. Но почему не хочешь мне сказать ты сразу, Где мне искать её? Я подчинюсь приказу Любому твоему, коль мне поможешь. Но если шутишь надо мной, поверь, не сможешь Вовек подобной шутки повторить ни с кем - Достойна смерть того, заслужена бывает кем. В ответ старик так громогласно рассмеялся, Что гор вершины содрогнулись, камень со скалы сорвался, Всё на своём пути стремительном сметая, Потоки пыли и осколков за собою увлекая. "О, юноша, тебе ли знать дано, где смерть ютится, Когда быть может и твоя лишь к одному стремится Желанию повременить, чтоб поиграть с тобой? С рожденья самого ты ходишь под её стрелой. Капризная старуха вечно будет молода, В любой момент наскучить может ей игра, тогда Лишь тетиву отпустит. Стар ты, или молод, Покинешь мир тепла и канешь в вечный холод. Судьбу свою ты хочешь знать? О, наберись терпенья. Что предначертано тебе - получишь, без сомненья. А до поры ты приходить на это место будешь, Чтобы за саженцем следить моим. Когда пробудишь В нём жизни признаки, в неотвратимом роке Жизнь потечёт твоя, как в бешенном потоке. Ты мнишь, что чудо этой ночью видел? Без сомненья Достоин чуда образ посетившего тебя виденья. Но знай, - затем старик сказал мне на прощанье, - Чудесна форма твоего виденья, а не содержанье". Затем ушёл, оставив дерзостно в награду Мне мысли, рвущиеся в свет, им сотворив преграду. Теперь ты видишь, мой учитель, что рассказ Подробнее сегодня оказался и длинней, чем в прошлый раз". Сардор всё время погружён в раздумье был И, помолчав немного, медленно проговорил: "Да, год назад ты рассказал мне лишь о том, Как повстречался мимолётно с неизвестным стариком. Но почему ты ждал так долго, чтоб признаться В том, что услышал я сейчас? До истины добраться Быть может удалось бы нам путём коротким. Иль быть приятнее тебе ягнёнком кротким И ждать, когда судьба уж высоко поднимет меч, Чтоб угрожать тебе, иль сразу голову отсечь? Я говорю тебе обидные слова, Камил..." "Я не в обиде, мой учитель, я тогда решил, Что самому мне в этом надо разобраться. Сегодня мне всё стало ясно, - я решил признатья". "Что стало ясно для тебя? Поведай мне об этом, Быть может помогу тебе я дружеским советом?" "Благодарю, учитель, ты помог уж мне, назвав лишь имя Той, что владеет безраздельно мыслями моими". "Уверен ли, Камил, ты совершенно в том, Что та, что именем владеет этим, в разуме живёт твоём?" "Уверен ли?...Какое в этом может быть сомненье? Достаточно понять загадок старика нехитрое значенье. "И ты их понял? Мне, признаться, не легко Их смысл постичь. От моего сознанья далеко Сейчас находится их тайное решенье". "Я тоже, друг мой, понял их не в краткое мгновенье. Чтобы понять загадку первую, я утром каждым Всё замечал, запоминал, И вот однажды Мне све зари отбросил всех сомнений тени: Саму Зарю встречаем каждый день мы, нет сомнений. Ведь истинно, её мы каждый день встречаем, А как уходит - никогда не замечаем. Чтоб на вопрос второй найти единственный ответ, Послушал сердца своего я правильный совет И в путь далёкий, помнишь, снарядился. Шёл долго, конь устал, и я остановился Пред диким лесом, Начало смеркаться. Решил с рассветом я сквозь глушь пробраться, Но в поисках питанья для костра Не следовало ждать мне до утра. В глухую чащу, не раздумывая, углубился, Зарубки на деревьях оставляя, чтоб не заблудился. И... О, помощник-случай, я нашёл, Что оставлял, когда обратно шёл. Зарубки - вот ответ и на второй вопрос, Что я из странствия недолгого с собой привёз. Но над вопросом третьим дольше я пробился, Пока мой разум для ответа на него не просветлился. Ведь я в начале самом дал себе Зарок Всё в тайне сохранить до времени. Итак я смог Найти ответ и на последнюю загадку. И, если ты ответы все разложишь по-порядку, Увидишь - все имеют равное начало: Заря, Зарубки и Зарок. Уже немало Известно стало мне. Лишь имя ты назвал, Как вспомнил я, что старец мне сказал: "Чтоб мысль твоя напрасно душу не терзала, Знай, что в ответах скрыто имени её начало". Неотвратимый действует закон. И вот судьба моя Мной узнана. Она - царевна Зульфия. Что скажешь ты на всех событий совпаденье, В которых есть ещё одно немое дополненье? Вчера я, как всегда, к ручью спустился, Поверь, и ты бы этому немало удивился: Куст, что так долго рос почти совсем сухим, Украшен был до основанья убранством живым. Вновь старца вспомнились слова, их не забудешь, Сказал он мне, тот куст сажая: "Как пробудишь В нём жизни признаки, в неотвратимом роке Жизнь потечёт твоя, как в бешенном потоке". Вот почему я принимаю твёрдое решенье В путь отправляться и - без промедленья". * * * Итак, мой друг, с героем ты теперь знаком Событий давних лет, которые замком Тяжёлым время у себя в плену укрыло. Лишь памяти упорной и неумолимой сила Способна вновь восстановить явленья Любого канувшего в Лету поколенья. С тобою мы проделали уже немалый путь, И, если утомлён, то можешь отдохнуть На перекрёстке новых, неизведанных событий. А если полон ты желанья, из укрытий Готова вынести я судьбы всех героев, Их потревожив души, - наши успокоив. "Конечно, - я взмолился, - можно ль здесь остановиться? Длинна ль дорога, коротка ль, мечтаю я добиться Той правды, что хранят века былые. Тебя я вновь прошу, пусть волосы седые Украсят голову мою от времени иль от волненья, Готов я в путь отправиться, как говорил Камил, без промедленья". "Согласна я, - ответила Луна мне, улыбнувшись, - На четверть путь мой пройден, в нём замкнувшись, Обязана я в одиночестве вершить его по небосклону. Коль сердце тронул ты моё, и я твоё рассказа продолженьем трону. Так слушай дальше. Вновь картину представляя, Стремись за мной, старухи-устали не зная. Оставим мы Сардора в мрачном размышленьи, С Камилом во дворец последуем. В его уединеньи Проникнуть постараемся в те мысли, что тревожат Ум воина влюблённого. Ему они быть может Помогут отыскать единственное верное решенье, Которое души напрасное утихомирит рвенье, Что очень важно! Лишь рассудок хладный Ряд выстроить поступков может ладный. Должна сказать тебе: в ту пору не в обычьи, Особенно для тех, кто не в простом обличьи, Ходил под Всемогущим и вниманьем был его отмечен, К невесте отправляться жениху - он с милостью не будет встречен. Камилу всё это давно известно было, Но удержать могло ли что-нибудь Камила?... Любовь не ждёт, - она неукротима! Скажи - опасен путь, слова те мимо Ушей влюблённого, как ветер, пронесутся И трепетом в душе его едва ли отзовутся. Куда опасней для души, в бездействии томимой, Вдали влачить существованье от своей любимой. Так как же быть, когда нельзя, обычай сохраняя, В путь отправляться самому, и в то же время зная, Что ожиданье - груз невыносимый. Он под силу тем, Чьё сердце пусто и свободно от любви совсем? И родилась та мысль, что форму постепенно обрела, Вслед за которой, мы увидим, и последуют дела. * * * Тем временем, немалое пространство преодолевая, Мы пустимся в обратный путь, того пока не зная, Что ожидает нас по возвращеньи в ту страну, Которую когда-то мы покинули. Тебя не обману, Ведя дорогою извилистой воспоминаний нежных. Узнаешь правду ты из слов моих прилежных. Взгляни! Ты видишь дом? Он окружён огромным садом, Но охвати его лишь мимолётным взглядом И внутрь него спеши. Поверь, с почётом Ты будешь встречен. Но с другим расчётом Войдём в него, используя невидимости покрывало, - Лишь время, что прошло с тех пор, возможность нам такую дало. Итак, внимай теперь ты не мои - другие речи С рассказа моего при важной для его исхода встрече: "Приветствую, тебя, Махтум неустрашимый, В былых сраженьях подвигов немало совершимый, И нынче благочестьем и богатством окружённый, Сияешь ты, к Двору особо приближённый". "Приветствую. И ты, хоть молод, но уже снискал Расположение двора. Немало получил похвал За храбрость, ловкость, шаху верное служенье. Готов ты выполнить любое порученье, Что повелитель даст. Так что же в этот раз Тебя к нам привело? С чем посетил ты нас?" "Дозволь и не гневись. Тебе я поручаю Все помыслы и думы, всё, о чём страдаю С тех самых пор, как посетил впервые дом, Который в сердце самое всепожирающим огнём Сразил меня нещадно. И жестоко Жечь продолжает, заронив его глубоко. Чем прогневил я небо, вызвав у тебя презренье К дарам, что в дом я твой прислал? Такое униженье Достойно ли того, кто этот дом любя, Не пожалеет ни богатства своего, ни самого себя?" "Отвечу я тебе, Богир. Достойно Мужчине быть мужчиной. Непристойно Дарами осыпая человека, красться пауком И под покровом тайн вносить в гостеприимный дом Свои желанья, помыслы, надежды и мечты, Которых исполнения, быть может, и заслуживаешь ты, Но тайные желанья, - что скопленье туч, Сквозь них не проникает света луч". "О, тайну эту я хранить уже не в силах, Становится туманом мысль, кровь стынет в жилах, Когда я вновь мечте просторы раскрываю. На благосклонность я твою ко мне отныне уповаю. И слабости своей не вынося дальнейшего позора, Как милости, великодушного я ожидаю приговора. Ты проницательный, Махтум, и нет тебя умней, И понимаешь, что веду я речь о дочери твоей. Ты смелого знал воина, отважного, но пред тобой Стоит смиренный раб. С единственной мольбой К тебе он обращается. Отдай же ему руку Той, что на вечное блаженство обрекла его, иль муку. Но ты, я вижу, брови хмуришь, взгляд твой стал угрюм, Слова ль мои источником явились мрачных дум? Быть может честь моя, или богатство вызвали сомненье, Иль что ещё? Скажи своё решенье". "Решенье? Хорошо. Я ждал, когда ты обратишься Ко мне с вопросом, на который наконей решишься. Действительно, тебя я знал до этих пор Как воина отважного, которому позор, Иль пораженье - всё едино, чужды были, незнакомы. Рука и разум твёрдою дорогою ведомы Лишь у того, кто безответных чувств скопление презрев, Свою вновь восстановит славу, разумом прозрев. Замечено не только мной твоё к ней отношенье, Но влюблена она в другого, в этом нет сомненья. *** Великое из величайших благ, что все события не в нашей власти : Когда б могли избавить мы себя от горя, то не знали б, что такое - счастье. ------- Когда душа вся вымызана в черный цвет, Всё белое, коль есть, замазавшись выходит в Свет. ------- В том смысл имеется большой, что счастье быстротечно, Ведь узнаём его мы лишь тогда, когда оно не вечно. ------- Коварство - вовсе не порок, Когда врагу преподаешь урок. ------- Иным одной любви для жизни не хватает, Другим и для одной любви жизнь коротка бывает. ------- Коль форма создана, изменит ли её какое окруженье?... Смотрись хоть в зеркало, хоть в лужу - одинаковым увидишь отраженье. ------- Коль женщине попал в немилость - ты приговорён, И приговор тот никогда не будет отменён. Увы, созданья эти бессердечны и притворны. Для дел коварных их умов хранилища просторны. ------- Но удивительное красота имеет свойство: Рождает чувства сильных два - Любовь и Беспокойство. Соперничая, не дают они их обладателю покоя. И чем сильнее первое, тем неотступнее второе. ------- Порой у смерти преждевременной имеется причина: Не допускает Бог, чтобы прекрасный лик прорезала морщина. ------- Кто с языком души знаком, Тот хорошо владеет языком. ------- Воспользоваться тем, что нам принадлежит по праву Не позволяют часто нравы. ------- Нет глубже пропасти нужды - сие, увы, тревожно, В неё всю жизнь ввергаться можно. ------- Скажу, не размышляя долго над такой проблемой, Что плохо, если исключения из правила становятся системой. ------- Для всех живых существ удел простой: Сначала суета, затем - покой. ------- Бывает, что избавить от мучений Способен только сон без сновидений. ------- Известно ли тебе, мой друг, чем женщина сильна? Так знай, что за ребенка своего способна жизнью рисковать она. Две тайны в ней заложены: одна - стремление к деторожденью, Другая - к жизни существа родного сохраненью. ------- Что всё-таки сильней, добро, иль зло - не мне решать, И ненависть добро способна порождать. Когда поступок надобно какой-то оправдать, Мы можем зло добром благочестиво называть, Когда же большего мы, чем получено желаем, Добро мы злом презрительно считаем. Увы, предмет любой мы видим, как в тумане, Когда он не имеет чётких граней. ------- Тому народу уготована хорошая судьба, В котором нет ни господина, ни раба, А нравы и порядки в той стране жестоки, В какой взлелеяна не добродетель, а пороки. ------- Ведь только постоянное судьбы благоволенье На баловня её не производит впечатленья, И лишь её, порой жестокие, уроки Рождают в человеке ум в кратчайшие до удивленья сроки. ------- Ах, чтоб созданью милому рабыней своей страсти стать, Достаточно отважному красавцу в поле зрения её попасть, Как юноша с собой не может долго справиться, Когда внушит ему свой образ гордая красавица. Пусть результат от этого и выйдет скверный, Но в этом жизни смысл, пожалуй, самый верный. ------- Историю печальную мы знаем не одну, Когда любовь у ревности находится в плену. Увы, мы знаем это, но в который раз Приливы ревности слепой испепеляют нас. ------- Когда сознанье мрачное червь зависти зелёной гложет, Рассудка здравым доводам служить оно не может. ------- Далёк от истины, кто этого не знает, Что господин Великий Случай всё решает. Но представления об этом могут быть не верны: Быть может, всё-таки, случайности закономерны? ------- Есть нрав весёлый у весёлого рассудка: Где б ни был он - всё превращает в шутку. ------- Не любит одиночества Беда, Подружек всех с собой прихватит, как всегда. ------- Любовь - и сладкий сон, и ужас наважденья, Источник райских благ и адского мученья. ------- Когда объект любви твоей быстрее лани от тебя стремится, Есть смысл тебе на пол-пути остановиться. Любовь придет к тебе когда-нибудь сама, Лишив, быть может, сна тебя, быть может и ума. ------- Потустороннего покоя счастьем призрачным не будь же одурачен, Воистину счастливец тот, кому покой при жизни предназначен. ------- Когда стремленье в нас заложено по капле жизнью насладиться, Обречены мы, кончив путь свой, так и не напиться. ------- Когда прекрасна жизнь, она короче вдвое, Когда заботы, тяготы витают над тобой, бессмысленно искать покоя. Так Мир устроен, не изменишь платья этого покроя: Как ни крутись, одно из двух - ты обречен уже на то, иль на другое. ------- От истины тот отвратил свой лик, Кто к мудрости людской душою не приник. ------- Мораль о жизни праведной для юношей напрасна: В дни юности лишь ночь свидания прекрасна. ------- Чтобы освободить себя от тяжести сомнений, Ты никогда не слушай противоположных мнений. ------- Того не знают часто мудрецы, Сомнений в чём не ведают глупцы. ------- Смогу ли современного нести поэта бремя, Коль опостылело мне наше время? ------- Там, где страсти входят в силу, Разуму копай могилу. ------- Любовь - огонь, слова - лишь дым его, Коль нет любви, слова не значат ничего. ------- Быавет так, что и в потоках лести Не забывают и о мести. ------- Прощать мы можем слабости, а не желанья, Коль против нас направлены старанья. ------- О том, что были мы когда-то неопрятны, Воспоминанья неприятны. ------- В той голове, что часто пьёт вино, Немало смысла здравого заключено. Налей мне мудрости в мой чан опустошённый, Пока нам пить её разрешено. ------- Глаза пьянят, бывает, крепче лозы красной, Лишь окунёшься в них и жизнь становится опасной. Коль хочешь от дурмана этого себя избавить, Пей так вино, чтобы ни взгляда ясного и ни единой мысли ясной. ------- О, старец, умудрённый опытом, почти лишённый сил, Не мудрствуй много, мудрецом каким бы ты ни слыл, Тебя ведь от младенца отличает Лишь то, что больше ел ты мяса, больше пил. ------- Ум с красотой у женщин также совместимы, Как и огонь с водой, лишь вдалеке друг с другом могут жить они. Составь их вместе - сочтены того или другого дни. ------- Остановил однажды мудрый человек глупца простого И начал вразумлять его и говорил о силе языка и слова: "Уменье слушать - вот в чём заключается моя наука". Послушав мудреца, глупец ушёл, не проронив ни звука. Не пытайтесь заточить в себе чувства, иначе они сгрызут Вас изнутри. ------- Несчастным можно назвать того, кого любят все, кроме любимого человека. ------- Не будь настолько глуп, чтобы считать себя умным. ------- Я убеждён лишь в том, что нельзя быть в чём-либо убеждённым. ------- Не заслужить уважения - это ещё не значит заслужить неуважения. ------- Скажите человеку, что он делает это хорошо, и он станет делать это ещё лучше. Дайте ему понять, что он может стать великим и, возможно, история будет обязана Вам его громким именем. ------- Это ужасно, когда человек так привыкает к плохому отношению к себе, что нормальное, естественное воспринимает как милость или знак особого внимания. ------- Объясните человеку,что он должен думать так же, как Вы - он Вас не поймёт. Уговорите его думать так же, как Вы - он Вас не послушает. Заставьте его думать так же, как Вы - он Вас возненавидит. Не разумнне ли позаботиться о собственном образе мышления, возможно, Вы послужите для него примером. ------- Лучше иметь пьяного друга, чем трезвого врага. ------ Невозможно сойти с ума не будучи до него доведенным. ------- Трудно расставаться с жизнью, когда она слишком хороша. Чтобы встретить смерть с удовольствием, постарайтесь потерять всё! ------- Стоит ли любить жизнь, когда уже не умеешь любить женщин? ------- Незаурядная личность - это тот, кому благоприятное стечение обстоятельств позволило стать самим собой. ------- Человек большого ума не стремится доказать его величину окружающим, потому что не хочет. Человек мелкого ума делает это всегда, несмотря на то, что не может. Стоит повнимательней относиться к слишком активным людям! ------- Природа наделила человека мыслью, чтобы он понял, насколько бессмысленно его существование. ------- Счастье - это, когда тебе очень хорошо и ты не хочешь больше ничего. Но, когда человек ничего не хочет, он тупеет. Так почему же все мечтают о счастье? ------- Если у человека, кроме собственной жизни больше ничего не осталось, он и ею не очень-то дорожит. ------- Порядочность, редкая среди интеллигентов, встречается ещё реже у невежд. ------- Цену ласки мы узнаём лишь тогда, когда её лишаемся. ------- Отыскать причину значит потерять удовольствие. ------- Суевериям подвластны неверующие. ------- Судье приходится выбирать между отказом от выяснения истины и отказом от своих судейских обязянностей. ------- Лучший способ удовлетворить своё желание - постараться о нем забыть. ------- Право руководить людьми не отнимает обязанности быть с ними вежливыми. ------- Если человек красив, он это знает, если прекрасен, может об этом лишь подозревать, ибо в прекрасное в человеке, как компонент, входит скромность. ------- Путь к одиночеству - это единственный путь к свободе. ------- Количесво правонарушений зависит не столько от количества и испорченности нарушителей, сколько от придирчивости судей. ------- Совершенное счастье человеку недоступно. Оно невозможно вне усилий вызванных стремлением к нему, а усилия вызывают усталость, которая не даёт его полноценно ощущать. ------- Чем больше в стране беспорядков, тем меньше народ на них реагирует. ------- Все мы, ходящие по Земле, лишены возможности выбирать себе, как родителей, так и страну, в которой мы имели счастье или несчастье родиться. ------- В мире, где топчут оступившегося, необходимо уметь крепко стоять на ногах. Но для этого надо быть не только твердоногим, но и твердолобым. ------- Вредно думать, что думать вредно. ------- Ум отдаляет человека от своего естества: в то время, как умный от спиртного, пьянея, превращается в дурака, дурак, пьянея, им и остается. ------- Если чья-то голова представляет определённый интерес, за неё надо платить - либо её хозяину, либо тому, кто её ликвидирует. ------- Часто шутки бывают такими глупыми, что они воспринимаются всерьёз. ------- Существует определённый уровень благосостояния, с которого начинается самосознание. ------- Правила, как правило, состоят из исключений. ------- Трудно жить в Мире, который понимаешь. ------- Мясо лучше всего сохраняется в живом виде. ------- Диапазон наших чувств весьма и весьма ограничен. Любовь и ненависть - две крайности полного набора, но ведь говорят, что от любви до ненависти всего лишь только шаг. ------- Даже овца, если она превратится в волка, начнёт жрать своё стадо. ------- Чем дальше человек отрывается от общества, уходя вперёд в своём развитии, тем труднее ему в нём выжить. ------- Надо не только думать, надо уметь думать. ------- Когда человек чувствует себя дураком, он начинает им выглядеть. ------- Свобода народа ослабляет не власть правителей, а власть диктаторов. ------- Чем больше мужчина уважает женщину, тем меньше у него шансов... ------- Людям даны чувства, чтобы привязяться друг к другу, а ум - чтобы не разойтись. ------- Любовь - это то, что прекрасно, когда взаимно и страшно, когда безответно. ------- Жиэнь - это не удовольствие, а постоянная борьба эа выживание. ------- Хочешь жить счастливо и долго? - родись дураком! ------- Любовь доступна всем, но не все могут ей правильно пользоваться. ------- Если Вам изменяет жена (или муж), постарайтесь найти причины и начните с себя, возможно, Вам дальше идти и не придётся. ------- Если твои моэги моложе твоего тела, - не мучай их..., пристрели! ------- Настоящая любовь далека от стремления к приобретательству, когда речь идёт о любви к человеку. ------- Любовь - это огонь, который надо поддерживать, чтобы он не погас. Больше поддержки - силбней разгорается. ------- В каждой женщине сидят два человека: Один - человек, другой - женщина. * * * Биться в жизни не способен? - сам себя не мучай, Всё решит благословенный случай. Так живи, как Бог тебе положит. Суждено тебе быть нищим, - он тебе поможет. ------- Кто думает часто о счастьи, Обычно тот очень несчастен, Ведь счастье содержится в том, Чтоб думать поменьше о нём. ------- Со множеством талантов в этом Мире не ужиться, Сейчас в нём человек не к творчеству стремится, А лишь к тому, чтоб день прошёл удачно, Воспринимая гениев, по меньшей мере, мрачно. ------- Так наш устроен век ( и это, видимо, угодно Богу), Что невозможно гению пробить себе дорогу. ------- Влюбился, мучаешься, помни об одном, - Любовь - лишь то, что в разуме живёт твоём. Не хочешь мучаться - побольше пей вина, Тогда, быть может, и отцепится она. ------- Есть правило одно - будь в жизни благороден, И будь один, коль хочешь быть свободен, ------- Рождён ты думать - будь в одном уверен, Что Мир, в котором ты живёшь, не совершенен. Не ты себе избрал подобное жильё - В нём временно пристанище твоё. ------- Как в Мире можно жить, в котором, без сомненья Ни для души твоей и ни для тела нет спасенья. ------- Ты знаешь вероятность появленья твоего на Свет? Равна она нулю. Тебя, как будто в Мире этом нет. Случайно в нём и временно ты появился, Всё смысла лишено, чего б ты ни добился. ------- Не суетись, не надо жизнь тревожить, Не скапливай богатств - их сильно не умножить. В тот Мир уйдёшь один, и всё ты здесь оставишь, Так создан Он - его ты не исправишь. ------- Не будь ты дураком, не верь в то, что ты видишь, Живёшь ты в Мире том, который ненавидишь. Не для тебя устроен он, но и уйти не можешь, Лишь развлеченьями, возможно, сам себе поможешь. ------- Желанье каждого - расстратить жизнь покрасивей, Пусть даже не в ладах мы и согласьи с ней. Но, чем сильней желанье ею насладиться, Тем меньшего мы можем от неё добиться. ------- Твой ум способен простираться в глубину и бесконечность мирозданья!.. Имеется ли большее «дарованное» человеку наказанье?.. *** ДАВАЙТЕ ПОБЕСЕДУЕМ... БОЛЬШЕ МУЖЧИНЕ: Если женщина, к примеру, заявила Вам в раздражённой форме, чтобы Вы не прикасались к её чувствам, поверьте, к Вам эти чувства, действительно не имеют уже никакого отношения. И никакими доводами Вы не сможете воздействовать на никому не доступные области чувственной женской психологии. В лучшем случае Вы можете желать этой женщине лишь того, чтобы чувства, не успевшие в ней огрубеть, были когда-нибудь направлены к человеку, сумевшему их раскрепостить, человеку, которого Вам, скорее всего, никогда и не узнать. Это лучшее, что Вы можете сделать для женщины, если Вы её любите. Лучшее ещё и потому, что тем самым Вы даёте ей возможность самостоятельно сориентироваться в лабиринте собственных чувств (сориентироваться, или ещё больше запутаться, - это другой вопрос). Во всяком случае не обнадёживайте себя мыслью о том, что Вы сможете ей и себе помочь, если останетесь рядом. Запомните, все Ваши увещевания и примеры, подкреплённые фактами из опыта, как личного, так и чужого; железная логика, потрясающая даже Вас самого, возымеют противоположное действие. Возбуждённый женский ум, подчинённый чувственному хаосу, способен выдать такие результаты обработки информации, полученной от Вас, что здравый смысл рано или поздно остановит поток Ваших слов, с ними и надежд, тем самым ещё более утвердит её в правильности занятой по отношению к Вам позиции. Если Вы немного наблюдательны, то обратите внимание на то обстоятельство, что те же самые доводы, порой слово в слово, приведённые ей, но уже Вашим общим знакомым, а не Вами, оказывают во много раз более действенное влияние. Чем это объяснить? Умейте трезво оценить ситуацию, в которой Вы оказались - всё в Вас её раздражает. Если Вам не удалось раньше расчитать орбиту вашего сближения, то теперь, проскочив мимо, так и не попав в зону тяготения друг к другу, вы начинаете безнадёжно удаляться. С горечью подумайте теперь о том, что один из вас мог быть вечным спутником другого при точном сближении, правильно расчитанном заранее. Теперь лишь внешняя сила способна исправить положение, или... Первое, конечно, маловероятно, но даже малая вероятность обнадёживает, когда нет другого выхода. Неизвестно, как сложится её судьба после того, как вы расстанетесь, но может случиться и так, что... БОЛЬШЕ ЖЕНЩИНЕ: Опалив огнём свои пышные представления о счастье при последующих встречах и знакомствах, Вы, милая, всё чаще обращаясь к своей памяти, увидите скрытую когда-то под пледом чрезмерно завышенной требовательности красоту так быстро пронёсшегося мимо Вас спутника. Вы начинаете с убийственной жалостью к себе вспоминать те незначительные штрихи обыденных встречь с ним, которые приводили бы Вас к трепету умиления, будь это прочитано Вами в романе или увидено на примере других. Вам и в голову не приходило тогда, что и Вам многие завидовали в те моменты, что и вы тогда олицетворяли примеры для подражания. Вспомните, ведь нравилась Вам в нём вначале вашего знакомства его предупредительность, мягкость в обращении с Вами и окружающими. Вы решили тогда прикрепить его к себе игрой: "ты ко мне, я - от тебя, но соблюдаю дистанцию", и так увлеклись этой игрой, что стали раздражаться, когда ему удавалось подходить слишком близко с надеждой, что удаления прекратятся. Вам надоело то, что он стал гоняться за Вашей тенью, исполняя все Ваши желания, даже те, о которых Вы не говорили вслух. Лишь иногда в Вас пробуждалось чувство приоритета, когда Вы испытывали нечто вроде ревности в случае, если узнавали о неравнодушии к нему других женщин. И Вы обвиняли его в этом со всей серьёзностью, несмотря на то, что всё его поле зрения составляли только Вы, и никого другого он даже не замечал. В его попытках как-то оправдаться Вы находили злой умысел, в молчании - тем более. Поверьте, роль, которая ему досталась с Вашей "лёгкой" руки - незавидная роль для мужчины, и то, что вы перестали считать его мужчиной - лучшее тому доказательство. А ведь Вы в этих выводах о нём забыли учесть те факты его поведения, когда дело касалось его чести и Вашей безопасности. Или Вы не замечали, что в эти моменты он более всего походил на разъярённого льва, готового в любую минуту пойти на безрассудство? С некоторых пор Вас стали интересовать другие рыцари, порой не существующие , а возникшие в Вашем воображении, которые, сравниваясь с ним, опускали его в Ваших глазах ещё ниже. Ожидая его, порой, Вы думали, что сейчас он придёт и скажет что-то особенное. А он, придя, разочаровывал Вас, спросив о Вашем здоровьи и настроении со светящейся в глазах радостью вашей встречи. Бывало и так: в минуты сомнений Вы обращались за советами к своим знакомым, но, пренебрегая советами тех, кто с ним сколько-нибудь знаком, Вы жадно впитывали наставления тех, кто не только никогда его и в глаза не видели, но и имели несладкий опыт обманутых женщин. Таковые советы Вы впитываете, потому что сейчас Вам нужна лишь поддержка собственной позиции, с их помощью Вы без труда становитесь на путь, который Вам не предназначен, на путь, в лучшем случае, недоверия к мужчинам. Эти чувства Вы будете сохранять во всех с ним взаимоотношениях до их разрыва, не заметив, что разрыв по этой причине и произошёл. Вы, наслаждаясь своей властью над ним, даже не обращали внимания на то, как глубоко ранили и оскорбляли его чувства. В то же время, имея такую власть, Вы нисколько не ценили её. Оценить это сможете лишь тогда, когда почувствуете над собой власть мужчины-деспота, занявшего вашу же позицию. Но тогда Вы станете более несчастной, нежели тот, мимо которого Вы так спокойно прошли. Более несчастной потому, что Вы - женщина. К сожалению, Вас могут убедить не слова, а личный опыт подобных сравнений. И благодарение судьбе, если Вам удастся, преодолев невероятные трудности, исправить положение, поняв вовремя свою почти непростительную ошибку. Как ни трудно, не теряйте надежды её исправить (если ещё не поздно). Если в Вас говорит до боли в сердце чувсво угрызения совести и стыда за неё, знайте, Вы всё-таки достойны счастья и добивайтесь его; может быть это и есть тот шанс, на который он ещё расчитывал, оставшись в тени ваших когда-то хороших взаимоотношений. Если же в Вас ещё сидит ложная гордость, знайте, начальный результат её в будущем - три человека, навсегда лишённых счастья: Вы, Он и тот, с кем Вы соедините свою судьбу. О конечных результатах можно лишь предполагать. Если он Вас по-настоящему любил, вряд ли он полюбит ещё. Хорошо, если он достаточно рассудителен, чтобы не принести в жертву счастье ещё одного человека, соединив, уже не обдумывая свою судьбу с ним. А если разрыв с Вами отуманил его сознание, заточил глубоко в сердце все лучшие чувства под тяжёлым замком, ключ от которого находился в Ваших руках, но Вы его потеряли, тогда... БОЛЬШЕ МУЖЧИНЕ: Вы становитесь на скользкий путь. Потеряв веру в искреннюю любовь, Вы, желая погасить в себе лучшие воспоминания и не видя в дальнейшем никакого смысла, ищите чудодейственный эликсир в доступных Вам развлечениях. Вы не отказываетесь более от знакомств с женщинами и, не боясь более лишиться этих знакомств, как это ни парадоксально, упрочаете ряд из них. Вы всё также деликатны в обращениях, но уже сами соблюдаете дистанцию, однако лишь в чувственно-психологическом аспекте. Вы привязываете к себе женщин тем, что не боитесь их потерять и небрежно пользуетесь их слабостью, то ли из-за отуманившей голову мести, то ли из-за посетившего Вас безразличия. При достаточно привлекательной внешности Вы становитесь в некотором роде кумиром для своих обожательниц, каждая из которых старается привлечь к себе всё Ваше внимание. Теперь Вы соблюдаете дистанцию, и чем больше Вы её соблюдаете, тем больше накаляются взаимоотношения между соперницами, даже если они до знакомства с Вами неплохо ладили между собой. Вы даже находите некоторое удовольствие в этом, оставляя надежды каждой из тех, кто Вам более импонирует. Даже если Ваша игра раскрывается, Вы уже уверены, что Вас ждут удачи на другом участке того же фронта. Теперь Вы - хозяин положения. Проходит некоторое время и Вы случайно обратили внимание на девушку, которую раньше и не замечали. Она не похожа на других, скромна, не проявляет никакого усердия для того, чтобы Вам понравиться. Это Вас удивило, и Вы решили её "покорить". При первых же шагах в этом направлении Вы натыкаетесь на ряд препятствий, что ещё больше разжигает в Вас азарт охотника или оскорбляет самолюбие. Вы стремитесь во что бы то ни стало добиться её полного к себе расположения. Вы, умудрённый опытом, уже знаете, какие средства для этого необходимы и пускаете в ход все свои знания. Вы наблюдательны и замечаете, как тает ледяная стена между вами, и увлечённые этой игрой, уподобляетесь камню, стронутому с вершины крутого склона. Теперь Вас ничто не может остановить, пока Вы не добьётесь полной победы. Торжествуйте! Вы её добились, Но почему Вы так мрачны? Просто удивительно... Теперь она в Вашей власти. Но нет. Это Вас не устраивает. Затмить одну любовь можно. НО! Если та, другая любовь будет более светлой и чистой. Но разве можно эти ваши новые отношения сравнить с любовью, которую Вы однажды испытали? Понимаете, что - нет. Теперь её любовь Вам в тягость. Вы пытаетесь, сначала деликатно, от неё избавиться. Это оказывает противоположное действие. Тогда Вы идёте на откровенный бескомпромиссный разрыв, предварительно оправдав перед собой свои действия различного рода логичными доводами. Плохо, если отверженная Вами девушка полюбила впервые. Плохо, но не только для неё (если она, упаси бог, не сочтёт свою дальнейшую жизнь бессмысленной). Пофантазируйте немного, уважаемый, тогда увидите, что... БОЛЬШЕ ЖЕНЩИНЕ: Вы, милая, потеряли веру в любовь, но в Вас достаточно здравого смысла, чтобы пережить эту трагедию и не наделать глупостей. Вы вовремя вспомнили, что лучшее лекарство от этого недуга - время. Теперь перед Вами два пути: путь окончательного падения, который, будучи благоразумной, Вы не изберёте, и путь мести, озаряемый отвращением ко всем мужчинам. Вы прекрасно владеете собой, и ни один мужчина не догадается о том, что таится в Вашей хорошенькой головке. Некоторое время Вы оставляете без своего внимания мужчин, даже если они этого не заслуживают. Но такова природа мужчин (женщин, вероятно, тоже), не наделённых физическими недостатками, не замечать того, что само идёт в руки, а стремиться поймать Жар-птицу за хвост. Думать начинают, когда обожгут себе руки. Иными словами, не сознавая может быть того, что действуют по принципу: "Мы любим тех, кто нас не любит И губим тех, кто любит нас". Если в Вас от любви осталась лишь ненависть, Вы непременно выберете себе жертву. Вам не составит большого труда привязать его к себе, так как Вы не боитесь его потерять. Вы будете держать его, как говорится, про запас, на всякий случай и смените при первой же благоприятной возможности. Чтобы Вас не потерять, он будет исполнять все Ваши капризы, что способствует увеличению их количества. Образно говоря, Вы будете постепенно затягивать на нём петлю, а он, чтобы не создавать неудобств неуклюжими движениями, будет лишь вытягивать шею, помогая Вам делать своё дело, ведь Вы всё это время будете ему улыбаться, не так ли? Всё это Вы будете делать с чистой совестью, так как у Вас есть оправдание - Вас тоже жестоко обманули. * * * Я не призываю вас дорогие мои читатели к тому, чтобы вы пересмотрели свои позиции. Понимаю весь утопизм подобных призывов. Кроме того, далеко не многие из вас смогут узнать себя в столь беглом описании возможных ситуаций. Я даже не спрашиваю вас, зачем вы обманываете так жестоко кого-то, если вас обманули, потому что знаю ответ на свой вопрос: вы обманываете другого для того, чтобы тот расчитался за себя с третьим, третий с четвёртым и так далее. Но ведь тот, от кого вы пострадали, лучше не станет, вы в этом убеждены, я уверен. Зато от вас цепочка зла продолжается, каждое звено которой - вреднейшее перевоплощение человека в подлеца.Это - цепная реакция, которая захватывает не только одно поколение, но и каждое следущее. Уверены ли вы, что от вашего участия в этой "игре" не пострадают ваши же дети, достигнув определённого возраста? Уберечь их от этого, приводя свой горький опыт в пример, вы не сможете. Им будет нужен, также, как и вам, опыт свой, и вы не задумываясь, возможно, обрекаете их на ту же участь, что постигла вас. Что ж, продолжайте в том же духе, только не вините в этом других, что вы обычно и делаете. Я выбрал для описания лишь несколько звеньев из сложной цепи иногда складывающихся между людьми взаимоотношений и, возможно, случайно начал с того, что обвинил женщину. Та же участь постигла бы и мужчину, сдвинь я начало на звено в любую сторону. Возникает вопрос: кто же начал первым? Где исток этих неприятностей? Не знаю. Но если придерживаться истории, изложенной в Святом Писании, первой от Бога Адам получил жену, которую звали Лилит, дьяволицу и соблазнительницу. Бог, сразу это поняв и решив исправить ошибку, сотворил для Адама Еву, используя для этого его ребро. Видно первая жена успела дурно повлиять на Адама даже за короткий срок своего существования. Итак напрашивается вывод: во всём виноват Бог. Видимо, он тоже может ошибаться. Интересно получается в некоторых случаях, довольно частых: женщина (начал с неё, дабы сохранить последовательность) с подозрением и недоверием относится к мужчине. Спроси её, почему? Последует до одурения простой ответ: "Он - мужчина, этого достаточно. Все они одинаковы". Мужчина часто с презрением и тем же недоверием относится к женщине. Почему? Опять ответ прост: "Она другого не заслуживает". Кто это почувствовал, возможно, со мной согласится: все мы от этого только страдаем, но, не желая того, сами же этому и способствуем. Любопытно было бы узнать, мой дорогой читатель, стоит ли задумываться над такой пустяковой проблемой, затронутой в этом очерке? А может быть этой проблемы вообще не существует?...