Предыдущая   На главную   Содержание   Следующая   Елена Асланова - девушка из высшего общества   Знакомьтесь: Елена Асланова, правдивая, откровенная , лишенная ханжества и лицемерия, моя и ваша сестра бакинка в Армении! бакы авара Бабон. *** Елена Асланова: Я очень счастлива, что мои рассказы прочтут бакинцы. *** Девушка из высшего общества Лале все завидовали, когда её сосватал парень, принадлежащий одной из самых респектабельных семей города. Всё было как в сказке – красивый, богатый «принц», дорогие подарки, золотые украшения, море цветов, счастливые глаза родителей. «Принцев» всегда мало, а учитывая их влечение к «пастушкам», намерение двух представителей городской аристократии создать семью расценивалось окружающими как подарок судьбы – разумеется, для девушки. Свадьба должна была состояться через пару месяцев, когда жених закончит свою научную работу за рубежом. Будущее казалось безмятежным, полным радужных перспектив. Его родственники часто навещали её, приглашали на все семейные торжества. Но, отдавая дань их сердечности, она всё-же предпочла бы все эти знаки внимания одному- единственному звонку. Даже не для того, чтобы услышать: « Люблю. Скучаю.», хотя бы - вежливое: «Как ты? Как у тебя дела?». Надевая подаренные его родственниками драгоценности и обручальное кольцо, она продолжала делать вид, что всё хорошо, стараясь не замечать демонстративное хихиканье и насмешливые взгляды сотрудниц на работе. Его родители по-прежнему были очень внимательны к ней, передавая от него горячие приветы и невыразимые страдания по поводу вынужденного продления его пребывания за рубежом ввиду непредвиденных осложнений в процессе работы. Лала оказалась в ловушке. Иллюзий относительно чувств жениха не осталось никаких. Вопрос в том, что делать? Взять инициативу, а следовательно, и всю ответственность на себя и разорвать обручение? Мол, полгода не пишет, не звонит. Ну так, передаёт приветы через родителей, очень занят. Позвонить вдруг самой после многомесячного молчания – глупо, после алло даже слов других не подобрать. Ну, а поехать к нему незванной гостьей... Н-да. Всё приходит к тому, кто знает, как надо ждать, - всё время повторяла про себя Лала. Он должен сам придти или позвонить и объясниться. Силой - она, во всяком случае, - обручаться его не тащила. А со своей стороны, она не только не инициирует разрыв, но и не даст ни малейшего повода. Она будет безупречна, чего бы ей этого не стоило. Стоило это очень дорого, - Лала забыла, когда в последний раз смеялась, её лицо осунулось, она практически не выходила из дома одна. Но уверенная поступь её красивых стройных ног всё же оставалась. Лето было в самом разгаре. Начальство тактично дало понять, что не может больше нарушать график отпусков, бесконечно отодвигая её отпуск, который когда-то планировался как медовый месяц. О том, чтобы поехать отдыхать одной – не могло быть и речи. И тут, пришло спасительное известие. Её дядя с женой и детьми поехали отдыхать на море, а бабушка осталась дома одна. Лала сразу ухватилась за идею поехать к бабушке, - и возможность поменять обстановку, отдохнуть от тягостной атмосферы, привести мысли в порядок, и в тоже же время всё чинно. Поехать к бабушке, чтобы не оставлять её одну, - это так мило и благородно, даже у самых злых сплетников не за что будет зацепиться. Она сразу же купила билет на поезд на послезавтра, даже не пытаясь достать билет на самолёт. Ей повезло с попутчиками. Двое мужчин с первой же минуты взобрались на верхние полки и не слезали оттуда до следующего утра. Молодая женщина была молчалива и замкнута на своей какой-то тайной печали. Мерный стук колёс поезда убаюкивал и успокаивал. Лала чувствовала, как уходит её постоянная головная боль, напряжение. Отоспавшись за ночь, она проснулась очень рано. Утренняя прохлада приятно овевала лицо. Тишина, подчёркиваемая стуком колёс, ласкала уши. Однако она не стала отлёживаться, а поспешила по утренним делам, главным из которых было расчесать очень длинные волосы. Она распустила волосы в тамбуре, свежий ветер сразу же их расстрепал. Лала застыла перед окном с расчёской в руках. Перед ней открылась прекрасная картина. Ночью и несколько часов ранним утром дорога пролегала по государственной границе. И вот сейчас поезд ехал буквально в трёх метрах от колючей проволоки. Впереди возвышались величественные горы, а внизу бурлила быстрая пограничная река – и ни одной живой души. Лалой вдруг овладела такая тоска по простой и ясной жизни в таком богом забытом месте. Или наоборот, богом благославленном месте, где ты, сливаясь с природой воедино, соприкасаешься с вечностью... Философский полёт мысли неожиданно был прерван стуком открывающейся двери. Кто-то вошёл в тамбур. Парного стука, свидетельствующего о том, что из тамбура прошли в вагон, не последовало. Это значит, что кто-то остался стоять у неё за спиной. Она резко обернулась. Это был пограничник. Из-за плеча выглядывало дуло автомата Калашникова. Из-под зелёной фуражки золотились коротко остриженные волосы. Голубые глаза смотрели с чистой грустью. Лала, отчасти от испуга, отчасти от дошедшей до автоматизма реакции на появление мужского присутствия, посмотрела холодно и враждебно. - Помощь нужна? – спокойно спросил офицер. Лала презрительно фыркнула. Ей никогда не нравились военные, их мужественные, не искажённые интеллектом лица. И вообще, это был совсем другой мир, незнакомый и чуждый. Однако глубоко в подсознании она по-женски отметила его «чисто арийскую внешность». Может быть поэтому, она решила добавить ещё немного насмешки и с издёвкой протянула расчёску. Пограничник шагнул к ней, невозмутимо взял расчёску, собрал в ладонь её роскошные волосы и начал их расчёсывать. Мгновенно по всему телу Лалы, начиная с кончиков пальцев ног до корней волос пробежал «электрический ток». Ничего подобного она никогда не испытывала. Она вдруг отчётливо поняла значение слова «наслаждение». С сожалением Лала отметила момент, когда ей начали заплетать косу, значит уже настал конец восхитительного «массажа». Лейтенант протянул ей расчёску, их взгляды встретились. Она только успела приоткрыть губы, чтобы сказать: «Большое спасибо», - как он неожиданно "по-солдатски" грубо обнял её и быстро поцеловал в губы. Потом точно также быстро отпрянул, дёрнул ручку двери вагона и исчез. Сколько времени она простояла после этого - минуту или час, Лала сразу сообразить не смогла. Потом, очнувшись, она быстро побежала в своё купе от греха подальше. В вагоне ещё все спали. Значит, никто ничего не заметил. У Лалы отлегло от сердца, но пришло некое ощущение вины. Оказывается, такое возможно, вот так, задрожать от страсти рядом с человеком, о котором ничего не знаешь. И это может быть так сильно и так сладко. А ведь, возможно, если её женишок был бы на месте пограничника и увидел её такую естественную, с распущенными волосами, ему бы тоже захотелось расчесать её волосы, поцеловать её, и не расставаться с ней ни на одну минуту. Ведь они ни разу не были наедине, это было бы так неприлично. И она, стянутая этикетом как корсетом, всё время старалась сказать что-то высокое и умное. Ей всегда хотелось, чтобы ценили её прежде всего за интеллект, за блестящее образование. Но, с другой стороны, то, что она привлекла к себе интерес мужчины просто потому что красива – разве это не победа? Иногда, незначительный на первый взгляд эпизод может поменять человека. Лала как-будто получила от судьбы подсказку, тему для размышлений. Она даже не заметила как пролетели часы и наступил полдень, время прибытия поезда по назначению. Через полчаса она была уже у бабушки, которая была расстрогана её приездом до слёз. Взбудораженность никак не проходила, усидеть дома было невозможно. Она красиво оделась и сказала бабушке, что идёт покупать обратный билет на самолёт. - В такую жару, - охнула бабушка. – Сейчас же самое пекло. Завтра пойдёшь с утра. - Нет, бабушка. Завтра может быть поздно, билетов может уже не быть. Она села в троллейбус, который ехал до центра города, устроилась у окна, и наслаждаясь ощущением свободы и тем, что никуда не надо спешить, стала смотреть по сторонам. Почти пустой троллейбус медленно полз по крутой дороге и вдруг остановился. Вскоре, вслед за водителем с троллейбуса сошли двое парней и, поговорив с ним, позвали остальных мужчин вниз. Лала осталась сидеть в салоне одна, а ребята, сняв рубашки, начали толкать троллейбус. Она посмотрела из окна и увидела прямо внизу согнутую спину и руки с взбугрившимися мускулами. Капельки пота стекали по спине со светлых намокших волос. Ей вдруг очень захотелось увидеть лицо этого человека. Вдруг голову пронзила резкая боль, в глазах потемнело, ей показалось, что какая-то сильная рука потащила её вверх. ...Очнулась она на бархатных вышитых золотом подушках в очень маленьком помещении, со всех сторон закрытом занавесками, - и всё это плавно, как по волнам, передвигалось вперёд. Это была она и в то же время – не она. На ней было длинное, похожее на тунику платье из прозрачной парчи с глубокими вырезами по бокам поверх шёлковой плотной длинной рубашки. Талия была перехвачена серебрянным поясом. Ноги были обуты в лёгкие сандалии. Волосы были собраны в тугой узел на макушке и заплетены в множество мелких косичек. Голова была покрыта длинной прозрачной накидкой. Теперь её звали по-другому – Инана. Она чуть-чуть раздвинула занавески, мелодично звякнул массивный золотой браслет на руке, на которой помимо пары колец был надет перстень – символ знатного происхождения. Она находилась на носилках, которые на руках несли четыре раба. Взгляд Инаны задержался на одном из них. Капельки пота стекали по его спине с намокших волос цвета спелой пшеницы. Ей вдруг очень захотелось увидеть лицо этого человека. Но, этого никак не удавалось сделать – носилки, мерно покачиваясь, продвигались вперёд, не сворачивая. Инана вдруг отметила про себя, что на время забыла о своёй занозе в сердце – о молодом, бесстрашном полководце, потомке знатного рода, сочетающего в себе мужскую красоту и доблесть. Она, дочь правителя, искренне влюбилась в него, когда поняла по настроению отца о его намерении сязать их узами брака. Ей не было дела до интриг отца, она улетела в розовые девичьи мечты. Ведь кормилицы и няни с детства ей рассказывали сказки, как однажды за ней придёт, сгорая от любви к красивой, целомудренной и умной царевне, знатный и богатый юноша. Всё именно так и было. Он стоял перед ней и разговаривал, опустив глаза, неукоснительно соблюдая этикет. Она была уверена, в опущенных глазах он скрывал пламя страсти.Так ей казалось, пока она “случайно” не услышала разговор двух своих дальних родственниц о его страстной любви к презренной рабыне, танцовщице. Он выкупил её, подарил дворец, выполнял все её капризы и прихоти. Поговаривали даже о том, что он собирается объявить её своей женой, наплевав на своего правителя и его дочь. У Инаны потемнело в глазах, подкосились ноги, но духи царственных предков окружили её со всех сторон, взяли под руки и оставались всё время с ней, когда она гордо улыбаясь вышла к своим гостьям. Но уже вечером она металась от жара и никто не мог понять причину неожиданной болезни царевны. Три дня она отказывалась от пищи, потом также неожиданно встала с постели, сказав, что совершенно здорова и взялась за свои любимые книги. На следующий день она заявила о своём желании повидать своего учителя. Девушек даже из знатных семей не принято было обучать, но отец не смог устоять перед просьбой любимой дочери, которая с детства сочиняла стихи, приводившие в искренний восторг самых уважаемых учёных мужей. Инана как раз находилась сейчас на пути к своему учителю. - Откуда этот раб, - спросила она у начальника стражи, когда они добрались до места. - Меня об этом не поставили в известность, госпожа, - заикаясь от волнения, еле выговорил он. – Я слышал, что он вместе другими такими же странными людьми приплыл к нам откуда-то. У них не было товаров или рабов, никто не понимал,что они хотят, а когда их окружили стражники, чтобы препроводить к правителю, они стали сражаться и все погибли. Он только один остался жив, потому что был ранен и по приказу господина полководца его выходили. Господин полководец был восхищён их воинским искусством и хотел узнать секреты воинского мастерства. Но этот презренный червь ответил чёрной неблагодарностью и всё время молчит. Господин полководец прогнал его на чёрные работы, но приказал не бить его. Он сказал, что тот ему ещё понадобится. Глаза Инаны засверкали, но на лице не дрогнул ни единый мускул. Она сняла с пальца кольцо и бросила его стражнику – награда за приятную весть. Стражник поймал кольцо, и бросившись на колени, поцеловал край её платья, бормоча слова благодарности. Во все времена и у всех народов женщина могла добиться всего, чего хочет. С этой секунды завязалась интрига, в результате которой светловолосый раб был передан учителю Инаны для получения новых знаний, а спесивый полководец в ярости перерубил всё, что можно было перерубить во дворце у своей танцовщицы. Но на следующей день же день Инану постигло разочарование. Раб молчал. Он с аппетитом пожирал явства, надел дорогую одежду – и молчал, с дерзким вызовом глядя на Инану и её учителя, пытавшихся вызвать его на разговор всеми возможными способами, в том числе и языком жестов. Прошло ещё несколько дней без каких-либо изменений, потом ещё несколько дней. Интрига, в результате которой Инана утёрла нос своему обидчику, грозила сделать её посмешищем. При мысли о том, как ничтожная рабыня, сумевшая окрутить её жениха, будет злословить и насмехаться над ней в присутствии своих многочисленных блудливых подружек , которые потом разнесут эти колкости по всему городу – ей хотелось разбить голову в кровь. Чернь - они всегда вместе, всегда горой друг за друга, всегда радуются, когда кто-то из них пролезает в дворцовые постели, а оттуда - в богатые платья, а бродячие певцы слагают об этом сказания, которые затем со слезами на глазах слушают во всех смрадных углах. И никто, никто не пожалеет бедную отвергнутую царевну! И вдруг Инана споткнулась об эту мысль. Как, ей хочется, чтобы её пожалели? А они ведь очень близко друг от друга – Жалость и Любовь, и так часто незаметно, плавно переходят друг в друга. Возможно, оттого что гордая царевна, сама никогда никого не пожалевшая, не вызывает жалости – она не способна вызвать чувства любви. Перед глазами предстало лицо непокорного раба, виновника её терзаний в эти дни. Только нежелание признать своё поражение удерживали её от того, чтобы отдать его в руки палача. Но сейчас Инана смотрела на всё это по-другому. Она поставила себя на его место. Сердце обступила со всех сторон тёплая влага и потопила его в себе. Ведь судьба и с ней может сыграть злую шутку и превратить в рабыню. А хватит ли у неё мужества и силы духа, презрев угрозу мучительной смерти, вот так простым молчанием бросить вызов самой судьбе. Все её переживания и страдания показались такими ничтожными и пустыми. И она сразу поняла, что должна делать. Возможна, она не может любить открыто как танцовщица или торговка, зато она может делать то, что танцовщица или торговка не смогут никогда. Она взяла в руки свиток и замерла на секунду от ужаса перед незвестностью, как перед прыжком через пропасть. На следующий день она собрала свою свиту, состоящую из евнухов и родственниц разной степени родства. То, что она собиралась сделать, требовало свидетелей. Непокорный раб стоял перед ними, с холодным презрением в глазах ожидая дальнейшего развития событий. Инана развернула свиток и громко произнесла: - Ты – больше не раб. Это – вольная. Теперь ты свободен и можешь идти, куда хочешь. Наступила гробовая тишина. Все стояли молчаливее статуй из камня. Даже самые опытные евнухи не знали, что делать. Дело в том, что несмотря на то, что женщины обладали имущественным правом и могли наследовать и обладать целыми городами, всегда были рядом отцы, мужья, братья, сыновья, на худой конец – дяди, которые управляли и распоряжались их богатством. Но Инану интересовала только реакция раба, уже бывшего. Холодное презрение на лице сменилось необычайным волнением. Разумеется, он всё понимал, у него было достаточно времени выучить язык – Инана и не сомневалась в этом. Она дала знак ему подойти, раскрыла свиток и показала на свою печать. Он взял в руки свою вольную и произнёс: - Госпожа прекрасна сердцем также как и лицом. Потом опустился на колено и поцеловал край её платья. Сердце Инаны готово было выпрыгнуть из груди. Сегодня же эти слова, сказанные искренне и от всего сердца, будут повторять все и везде. И целовали сейчас не её платье, а её. Но даже в эту минуту она ни на секунду не потеряла контроль над собой. Дотронувшись рукой до его плеча, давая этим знак подняться, она сказала медленно и громко: - Я всего лишь бледная тень моего отца, излучающего подобно солнцу мудрость, справедливость и милосердие. - Да не прервутся наши дни благоденствия под сенью великого правителя, - услышав знакомые позывные подхватил главный евнух и вслед за ним все остальные. Внешне Инана была холодна и невозмутима. И только очень глубоко в глазах мелькали искорки, неуловимые ни для кого, кроме встречных искр в его глазах. И её голос, послушный воле хозяйки, звучал отстранённо и царственно: - Ты можешь покинуть страну. Или заняться, чем пожелаешь. Но я знаю одно место, где тебя очень ждут. Это – мой учитель. - Я тебя понял, Инана. - Непокорная голова склонилась в гордом поклоне. По знаку Инаны старый слуга подошёл к нему, чтобы проводить из дворца. А она сама, не глядя ни на кого, прошла в свои покои. Она знала, какими словами об имеющем важное государственное значение, прославляющее его славное правление, она объяснит свое беспрецедентное решение отцу. И как невзначай добавит, как этим будет посрамлен отвергнувший её полководец, на что отец, хитро засмеявшись, скажет, что гордится своей дочерью. Хотя всё это не имело для неё никакого значения, она просто по-женски пожалела сильного и гордого воина. Сильного, гордого и такого красивого... Она кружилась по комнате, кружилась, пока не потемнело в глазах… - Девушка, Вам плохо? – Лала услышала далёкий-далёкий голос. - Что?... Плохо?...Кому? - Вам плохо? Может надо остановить троллейбус? - Троллейбус? – У Лалы постепенно начало проясняться и в уме и перед глазами она увидела «раба», толкавшего троллейбус под её окном. – Нет, не надо троллейбус. То есть не надо его останавливать. Он не успел надеть рубашку и Лала, ещё не совсем вернувшаяся из глубин генной памяти вдруг повторила жест своей далёкой прапрапрабабушки и дотронулась до его руки. Он принял это за приглашение, и быстро сел рядом. - У Вас совершенно ледяная рука. Если нужно, я провожу Вас, куда надо. Меня зовут Алекс, я приехал к вам познакомиться с вашим древним городом и древними рукописями. Я – специалист по древнему Востоку. - Я тоже не местная. – Очень громко сказала Лала. Она уже полностью пришла в себя и заметила тяжёлые взгляды парней. – Я приехала прямо сегодня на поезде. Наверное, просто устала от дороги. Она почти кричала. Алекс вздрогнул и удивлённо заморгал, но слова Лалы дошли до тех, кому они были предназначены и на них больше не стали обращать внимания. Лала облегчённо вздохнула и улыбнулась. - А меня зовут Лала. Две недели, наполненные беззаботным счастьем, солнечным светом и новым ощущением жизни, пролетели как один миг. Домой вернулась уверенная в себе красивая девушка, которая сама делает выбор и у которой этот выбор есть. Вскоре приехал жених. Он позвонил ей через неделю после своего приезда – неотложные дела, и очень сухо сказал, что им необходимо встретиться и серьёзно поговорить. - Завтра, у меня дома в 12 часов дня, - спокойно сказала Лала. Вечером, когда она сообщила о предстоящем разговоре родителям, отец пришёл в негодование: - Но завтра дома никого не будет в это время. Что скажут соседи? Ты, что, не могла сказать, чтобы он пришёл вечером к нам, или, на худой конец, чтобы встретились где-нибудь в парке. - Я именно так и сказала, но он очень попросил встретиться у меня дома и в это время, - не моргнув глазом соврала Лала . Так было нужно. – Наверное, боится, что я устрою сцену, когда он попросит вернуть кольцо. Её слова возымели нужное действие. Отец сразу сник, притих, руки у него задрожали. У матери увлажнились глаза. - Ты, доченька, только не лезь на рожон. – Отец и не хотел скрывать, что именно это и должно произойти. - Пусть катится на все четыре стороны, но ты не груби ему, не ругайся, и, само собой разумеется, не плачь. Плевать на этого невежу, он недостоин тебя. Но пусть сам попросит тебя разорвать обручение. Я прошу тебя об этом. Лала подбежала к отцу и крепко обняла его. - Вы с мамой будете мной гордиться. – Лала улыбнулась спокойно и очень уверенно, потому что во все времена и у всех народов женщина могла добиться всего, чего хочет. У неё был всего один шанс вернуть его и она решила использовать этот шанс до конца. Зачем? Ведь в случае разрыва, она обретала свободу, настоящую свободу. И уже не скованная ни общественным мнением, ни чувством долга перед семьей, она вырвалась бы в другой, прекрасный свободный мир другой цивилизации, о которой грезила тайком и где её ждали. Что же ею двигало - женское уязвленное самолюбие, нежелание выглядеть брошенной, или может быть нежелание потерять любимого? Даже одной из этих причин было бы достаточно, но в глубине души Лала призналась себе, что не первая и не вторая заставляла её добиваться этого брака. Главная причина была необъяснима на словах, но осязаема в душе. В душе, для которой noblesse oblige был главнее мечты и, возможно, главнее любви. Она встретила его, хмурого и бледного, с милой вежливой улыбкой. - Проходи, - её голос звучал естественно. Она сразу же прошла на кухню и принесла два фантастически выглядевших бокала с коктейлем, кубиками льда, кусочками фруктов. - Нет – нет, ничего не надо. – В его голосе чувствовалось раздражение. - А больше ничего и не будет. – Она с такой же милой улыбкой взяла бокал и села напротив него, закинув нога на ногу. Она была одета в чёрное платье-футляр, которое специально немного подкоротила и домашние туфли на шпильках. Изящным движением она перебросила длинную косу со спины на грудь, в памяти всплыл эпизод в поезде и в глазах заиграли насмешливые огоньки. Она заметила, как его взгляд скользнул по её ногам, и как будто притягиваемый магнитом застрял на них. - Какой вкусный коктейль. Как ты его приготовила? – Он явно был сбит с толку. - Это – щербет по старинному рецепту моей бабушки. Но я немного пофантазировала. - У тебя получилось. - Спасибо. – Лала опять мило улыбнулась. На некоторое время воцарилось молчание. Лалу начали забавлять его попытки отвести взгляд в сторону. - Ну так о чём ты хотел со мной поговорить? – Очень просто и мягко спросила она. - А? Ах, да. Как у тебя дела на работе? - У нас сейчас новая эра. Несколько лабораторий, в том числе и моя, получили гранты на осуществление научных проектов из Международного Научно-Технического Центра. Закупили дорогое оборудование, участвуем в международных симпозиумах, зарубежные командировки – тем кому позволяет семейное положение, пишем доклады, публикуемся и самое главное – интересная работа. И вдруг она рассмеялась – звонко, заразительно. - Извини, - сквозь смех сказала она, - к нам приезжали французы и произошёл очень смешной случай. - Расскажешь? - Не думаю, чтобы это было интересно мужчине. Так, женский трёп. - Так это - самое интересное на свете, после футбола, конечно. - К нам приехала группа учёных из Франции. И они устроили небольшой приём у себя. На этом приёме была почти вся наша лаборатория. А один из французов был молодой и красивый. И вот он вдруг подходит к одной из наших девушек, берёт её за руку и они выходят. Но, в общем, это уже в конце банкета было, и почти никто внимания не обратил, кроме нас – близких подружек. Но потом мы собрались втроём и устроили ей допрос. Куда они пошли и что делали. И она с таким разочарованием говорит: « Мы пошли к нему в номер. Он сказал, что хочет подарить мне на память значок. И вот полчаса цеплял мне значок.» А мы спрашиваем – куда цеплял. «На грудь», - говорит. Ну и дальше, что – так близко, буквально губа к губе, руки на груди – поцеловал? А она с такой злостью: «Нет. Наверное, педик был». И тут Софа с такой яростью накинулась на неё: « Это не он педик, это ты – кретинка. Это же француз, там у них женщины – инициаторы. Он, бедный, себя превзошёл, буквально на блюдечке себя тебе преподнёс. А ты, азиатка, наверное, стояла как швабра». Та даже расплакалась. - Спасибо. Давно так не смеялся. А это случайно не ты, там, с французом? - Да ты что? – Возмутилась Лала. – Я бы возможность поцеловаться с французом не упустила бы. - Рад это слышать. – Медленно, не сводя с Лалы липучего взгляда проговорил он. – А знаешь, я обожаю значки. У тебя случайно нет какого-нибудь. - Есть. Лала грациозно встала с кресла и вышла из комнаты. Очень скоро она вернулась с каким-то значком на руках, подошла к его креслу, села на подлокотник и наклонилась к нему, чтобы нацепить значок. В эту же секунду она очутилась в сильных и жарких объятиях. Значок выпал у неё из ладони и некоторое время вёл себя тихо, но потом уколол его в область груди. - Ой, значок. «Участнику международной конференции по Древнему Востоку», - прочитал и с удивлением спросил, - откуда он у тебя? - Не знаю. Наверное, брат откуда-то притащил. ... Отец устроил настоящий праздник, столы ломились от явств, было много гостей, музыкантов, танцующих. Но взоры всех были прикованы к дочери правителя, красавице Инане. Её с трудом можно было узнать – так изменили её очаровательная и нежная улыбка, мягкий и глубокий взгляд, серебристый смех, плавные и грациозные движения. Она, любимица отца, была удостоена чести сидеть рядом с ним на пиру наряду с наследником. В конце пира, разгорячённый вином и зрелищами правитель приказал всем замолчать: - А сейчас будет танцевать моя дочь. Она кружилась, гибкая и изящная, не замечая восхищённых взглядов, пока вдруг не наткнулась на тяжёлый и мрачный взгляд полководца. Он был бледен и явно чем-то раздосадован. Но она тут же забыла о нём, он давно выпал из её дум. Она была вся во власти новой любви, любви страстной и взаимной. И сегодня ночью она ждала своего возлюбленного, того самого бывшего раба, который теперь помогал её отцу строить флот. Он опаздывал, её сердце начало сжиматься от плохого предчувствия. Наконец послышались шаги, и вошли две фигуры, завёрнутые в накидки. К одной из них Инана кинулась с радостным смехом, но наткнулась на полный тревоги взгляд: - Я пришёл проститься, Инана. - Что? Ты насмехаешься надо мной? - Нет, любимая. Мне дан приказ на рассвете выйти в море, повести корабли на север. - Кем, отцом? - Нет, полководцем. - Он не имеет права командовать флотом. - Уже имеет, после сегодняшнего пира он попросил твоей руки и получил согласие. С той минуты он считается зятем правителя. - Этого не может быть. Он открыто живёт со своей танцовщицей, как с женой. Даже если из-за корысти этот наглец посмеет просить моей руки, отец укажет ему на дверь. - Он целый месяц как не живёт с ней в своём дворце, а неделю назад отослал её куда-то. И тогда же он, оказывается, говорил с твоим отцом, но правитель не поверил ему тогда. - Я не верю этой змее и сейчас. Я его никогда не прощу. Да мне плевать на него. Я люблю тебя. - Ты меня быстро забудешь рядом с ним. - Рядом? Его никогда не будет рядом со мной. - Инана, любимая, если так, тогда нам надо бежать прямо сейчас. Мой головной корабль, самый быстрый и надёжный с преданными людьми готов к отплытию в любую секунду. Завтра мы будем уже далеко. Начнём новую жизнь там, где нас никто не знает. Инана закрыла лицо руками. Она вся дрожала. - Я не могу выставить отца посмешищем перед собственным народом, перед всем миром. - Прощай, Инана. ... – Ты плачешь? Чем вызваны эти слёзы? Я был грубым? – Лала услышала встревоженный голос и почувствовала нежные приконовения, вытирающие слёзы с уголков глаз. - Я, наверное, заснула и увидела очень печальный сон. - Ты была такая беззащитная, никогда не забуду это лицо. А что за сон? - Про царевну, которая отказалась бежать с любимым, чтобы не выставить отца дураком. - Это ведь не про тебя, правда? - Нет. – Лала крепко обняла своего жениха. – Конечно, нет, любимый. *** Действующие лица: молодожёны Аршал с Амазом, старая бабушка Аршал, мать Аршал. Со вкусом обставленная гостиная в собственном доме. Сидят перед телевизором старая бабушка и её 25-летняя внучка Аршал с женихом Амазом, с которым формально она недавно зарегистрировала брак. Молодой человек терпеливо старается объяснить старой бабушке происходящее на экране. Бабушка: Он что, хочет её убить? Амаз: Нет, бабушка, он её целует. Бабушка: Ой, как не стыдно. Какое сейчас снимают кино бесстыжее. Амаз: Это кино как раз снимали в 50-х годах. Французская классика. Бабушка: Да, греки – очень красивый народ. Аршал (раздражённо): Я целую неделю ждала эту передачу. Может прекратите этот цирк, я хотя бы досмотрю последние полчаса. Амаз ( с укоризной): Это – твоя бабушка. Хотя бы при мне окажи ей уважение. Бабушка ( не обращая внимания на их реплики): Это надо же так налакаться – у стены удержаться не может, сполз вниз. Амаз: Это он в тюрьме, переживает, что попал туда. Вот и плачет у стены. Бабушка: Ой, какая хорошая тюрьма. Высокие потолки, большие окна, даже люстры есть. Амаз: Бабушка, это – уже дворец показывают. Другой кадр. Бабушка: Ой, даже в тюрьму, похожую на дворец, не приведи господь попасть. Я помню, когда мой муж попал в тюрьму – для меня остановилась жизнь. Аршал: Что ты говоришь, бабушка? Дедушка никогда не сидел в тюрьме. Бабушка: А я не про твоего деда говорю. Аршал ( в сторону): Уже ум за разум зашёл. Бабушка: Я очень любила своего мужа. Больше жизни. Меня не хотели отдавать за него, потому что он был грек. Тогда я сбежала со своим любимым. Он был как греческий бог Апполон – высокий, голубоглазый со светлорусыми волосами. Он читал в подлиннике Геродота и Платона, «Илиаду». Аршал ( в шоке): Опомнись, бабушка, что ты говоришь. Твой муж, отец моей матери – красный командир, ловил бандитов в горах и ты влюбилась в него, настоящего героя, когда поехала на практику в деревню, несмотря на то, что он был намного старше тебя. Бабушка: Да пропади все они пропадом – эти красные командиры. Неучи, варвары. Как и твой дед. Аршал ( в ужасе): Она сошла с ума! Амаз, она сошла с ума. Я боюсь. Амаз (выключил телевизор и обнял Аршал): Не кричи, Аршал. Дай ей выговориться. Аршал: Нет – нет. Это – невозможно, это – безумие. Амаз: Я пойду позову твою маму. А ты постарайся успокоиться и выслушать свою бабушку. Амаз ушёл. Аршал испуганно села около двери, с опаской глядя на бабушку. Та стала говорить в прострации. Бабушка: Мы вместе учились в университете. Он был физиком, но очень глубоко знал античную философию и историю. Он был талантливым и чистым. Он хотел верить в марксизм, но часто задавал вопросы, которые возникали у всех, но которые никто не задавал вслух, следуя животным инстинктам самосохранения. Однажды, во время поточной лекции по истории, когда лектор полчаса источал эпитеты вождям мировой революции в такой раболепной манере, которой бы позавидовали везири турецкого султана, Дмитрий – его звали Дмитрий, он поднял руку и рассказал эпизод из жизни Александра Македонского. Когда Александр завоевал Персию, некоторые персидские вельможи начали падать ниц перед ним, как это было принято у персов – но никогда у греков. И к возмущению близких друзей Александра, он не только не воспротивился этому, а начал требовать, чтобы и греки падали ниц перед ним. Они сказали ему, что не станут этого делать. Тот, которому нравится раболепие – сам раб. Некоторые студенты даже зааплодировали. Его забрали первым, прямо с лекций. Тогда в 37-м нам было по 20 лет. Я испугалась, и подумала, хорошо, что не пришли ночью, тогда бы и меня взяли. А так, у меня был шанс остаться в живых, мы не успели расписаться с Дмитрием, всё некогда было. Тогда набирали студентов для работы в деревнях, и я, не раздумывая поехала в самую глухую деревню. Там я узнала, что беременна. Даже сейчас в ваше время родить без мужа – проблема. А тогда, это – значило стать балаганной шутихой, пойти по рукам. Я опять не упустила шанс выжить. Бывший красный командир, ловивший бандитов в горах , и раскулачивавший земляков, а теперь председатель колхоза – полуграмотный грубый мужик, на 25 лет старше меня, от которого вечно воняло перегаром – он был подходящей кандидатурой. Он был женат, но у него не было детей. Он посматривал на меня, и я однажды улыбнулась ему, когда решила, что он – мой единственный шанс. В тот же день, он пришёл вечером ко мне в гости, как всегда пьяный, я напоила его до беспамятства, а утром, когда он проснулся – все знали, что он ночь провёл у меня. Через две недели я сказала ему, что беременна, и он женился на мне. А ещё через 7 месяцев родился мальчик, светловолосый голубоглазый маленький Дмитрий. Старые женщины шёпотом говорили, что ребёнок не похож на семимесячного, но никто не смел открыто что-то сказать. Но я не сберегла сына, он заболел в 6 месяцев и умер. Мне больше незачем было жить, я бегала на кладбище, зарывала себя рядом с сыном, я поджигала себя, но он всегда оказывался рядом и спасал меня. Он бросил пить, он выхаживал меня, как ребёнка, он был нежен и вот однажды я стала с ним близка – впервые за всё время, когда обманом женила его на себе, сначала делая вид, что жду пока он официально разведётся с женой, потом сваливала на беременность, потом, что кормлю сына молоком. Я так и не полюбила его, несмотря на то, что родила уже от него 4 детей, но была очень благодарна за его благородство и любовь ко мне. Потом началась война, я так и не вернулась в университет. Но я ни о чём не жалею. В комнату входит мать Аршал. Мать: Что тут происходит? Почему ты плачешь, Аршал? Кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит? Аршал ( плача): Бабушка рассказала про своего первого мужа, Дмитрия. Мать: Какого Дмитрия, что за бред? Аршал: У бабушки, оказывается, до дедушки был муж, они вместе учились в университете. А когда Дмитрия репрессировали, она сбежала в деревню и там уже ... Мать (кричит): Бред! Старческий маразм! Я запрещаю тебе повторять эти бредни! Бабушке уже 80, она даже имя своё забывает временами, своих детей не узнаёт. Она не отвечает за свои слова. А нормальный человек не воспримет их серьёзно. (Обращаясь к матери с агрессией). Что ты тут насочиняла? Бабушка: Я ничего не говорила. Я смотрела телевизор. А сейчас я пойду прилягу. Ничего хорошего по этому телевизору не показывают. Бабушка выходит из комнаты. Аршал: Ты знала об этом? Мать(строго): Аршал, ты – взрослый человек, и должна с уважением отнестись к старости моей матери. Мне больно говорить, но у неё, временами, проявляется слабоумие. Аршал: Как раз наоборот. Сейчас она говорила так красиво, на таком прекрасном языке, которого я от неё никогда не слышала. Мать: Она долгие годы работала учительницей и всегда говорила на правильном литературном языке, правда, в последние годы сдала немного. Аршал: Мама, а тебе никогда не казалось странным, что красивая студентка из столицы приезжает в глухую деревню, и остаётся там навсегда, потому что влюбляется в полуграмотного крестьянина, годящегося ей в отцы? Мать: Нет, никогда. Ты помнишь дедушку уже глубоким стариком, а он был настоящим мужчиной, героем, с великодушным и щедрым сердцем. Этот полуграмотный крестьянин, как ты посмела выразиться о моём отце, ни одного грубого слова не сказал ни своей жене, ни своим детям за все 40 лет. Аршал: Ему было уже за 50, когда ты родилась. Мать: Ну и что. Дай бог твоему мужу быть таким мужчиной в 30 лет, как мой отец был в 50. Кстати, Амаз что-нибудь услышал? Аршал: Да разве в этом дело? Дело ведь в том, что и как человек выбирает. Малодушие или героизм, сопротивление или покорность обстоятельствам, любовь или гордость. Мне бабушка стала намного ближе сейчас. Стыдно признаться, она мне казалась такой примитивной. Я не понимала, как можно было бросить университет. Только сейчас я поняла весь трагизм выбора, который ей пришлось делать. Возможно, он не всегда был красивым, но зато она осталась жива и вырастила 4 детей. С точки зрения основного закона жизни – выжить и оставить потомство – она всё сделала правильно. Мать: Я рада, Аршал, слышать, что бабушка стала тебе ближе. Но не хочу, чтобы чтобы ты сделала это на основе неправильной информации. Если бы что-то подобное было бы в её жизни, я бы это услышала когда-нибудь и от кого-нибудь. И, самое главное, она по-другому воспитала бы своих детей, и меня, в том числе. Она – не тот человек, который способен был бы совершать такие поступки. Она – слабый человек, и нас всегда учила не высовываться, не плыть против течения, даже делала замечания, когда мы громко смеялись. Впрочем, мы не слушали её, несмотря на то, что очень любили. Я, например, всегда делала, что хотела, говорила, что хотела и никогда не боялась плыть против течения. И, слава богу, жива и вырастила детей. Аршал: Ты так часто повторяешь, что ты – сильный человек, что никогда ни перед кем не склоняла головы, что свою блестящую карьеру сделала сама, не идя ни на какие компромиссы со своей совестью, что иногда кажется, что стараешься сама себя в этом убедить. Возможно, что ты более слабый человек, чем бабушка. Возможно, тот, кто живёт на коленях – сильнее того, кто предпочитает умереть стоя. У меня с детства запечатлелся образ свободолюбивого и гордого индейца, предпочитавшего умереть, чем убирать хлопок на полях, в отличии от привезённых рабов, которые открыли, а потом и покорили Америку, просто работая на полях - не строя кораблей, не добывая по крупицам из века в век знаниям. Кто оказался сильнее? Мать: Ты- то что в этом понимаешь, - ( с презрением)- КУКОЛКА. Мать она критикует – видите ли? Ты живёшь в родительском доме как у бога за пазухой, одно твоё платье стоит два твоих месячных оклада, причём в банк тебя устроил отец по протекции. Что ты сделала сама? Ты хотя бы обед приготовила хоть раз? Замуж она вышла. Спокойно сидишь и ждёшь, когда любимый муж сделает ремонт - для тебя - один-одинёшенек, накопит деньги и отгрохает свадьбу с дорогими подарками, чтобы у подружек глаза повылазили. Аршал: Что? Это же ваше с отцом было условие, что я из этого дома не уйду, пока Амаз всё это не сделает! И ты же меня упрекаешь сейчас за это?! Мать: Ну, после того, как я узнала, что живущий на коленях - самый умный и сильный, пожалуй, я отдаю дань твоему мужеству. -( с насмешкой)- Мне бы его не хватило, так хладнокровно отправлять любимого человека одного делать ремонт. Да, кстати, уже поздно. ( властно ) - Ну ещё полчаса поговорите, а потом отправь его домой. Я сейчас позову его. Бедняга, уже извёлся во дворе. Мать уходит. Аршал устало садится за стол, закрыв лицо руками. Входит Амаз. Амаз: Как ты? Всё в порядке? Аршал: Да. Бабушка пошла прилечь. Всё хорошо. Только не спрашивай меня ни о чём. Амаз: Я и не думал. Мне уже пора. Дома полно дел. Я завтра тебя встречу после работы. Аршал: Я пойду сейчас с тобой. Амаз: Да, я хотел попросить тебя проводить меня до остановки. Я тебя так мало видел сегодня. Аршал: Я пойду с тобой к тебе домой, то есть к нам домой. Амаз: Ты это серьёзно? Аршал: Да. Я хочу вместе с тобой делать ремонт у себя в доме, готовить нам еду, мыть за нами обоими тарелки и выносить строительный мусор. Амаз: Ты даже не представляешь, что значат эти слова для меня. Но навряд ли родители отпустят тебя. Аршал: Посмотрим. (громко) Мама, мы с Амазом уходим. Мать и бабушка входят. Мать: Уже уходишь, сынок. Ну, до свидания. Аршал: Мама, я пойду вместе с ним к нам домой. Я тоже хочу своими руками создавать свой дом. Пауза Мать: Амаз, сынок, оставь нас, пожалуйста на пару минут. Аршал(обнимает его): Нет, говори при нём, что хочешь. Но ни ты, ни отец больше не станете указывать мне, когда мне видеться со своим мужем. Амаз: Любимая, ты должна выслушать мать. – Выходит Мать: Во-первых, Амаз тебе не муж. Мужем он станет тебе только после того, как его родственники придут за тобой и в соответствии с нашими обычаями проводят тебя в его дом. Его родственники говорили с нами, они попросили три-четыре месяца, максимум полгода на подготовку. Я понимаю, ты обиделась на мои слова, и сейчас своей глупой выходкой хочешь что-то доказать мне. Не перебивай! Именно глупой выходкой – за которой ничего нет, кроме инфатилизма. Во- вторых , хочешь делать ремонт, или ещё что-то – иди и делай это с 9 утра и до 9 вечера, никто тебя ни в чём не ограничивает ведь! Но ночевать приходи домой – кому нужны бесмыссленные демарши. Ты подумала, что скажут его и наши соседи, родственники, товарищи, если вдруг так просто возьмёшь и переедешь к нему? Аршал: Я знаю, что они сейчас говорят про меня. Что я бездушная КУКОЛКА, которую наряжают, кормят, холят, устраивают на престижную работу. Что я не способна разделить с человеком радость и горе, потому что я - избалованная папенькина дочка, белоручка, ничего недобившаяся в жизни самостоятельно. И только Амаз думает по-другому, верит в меня, несмотря на то что именно он больше других имеет право упрекать меня в избалованности. Потому что он сделал себя сам без всякой поддержки, начав с абсолютного нуля. Если такой человек верит в меня, если он говорит, что я добрая и сильная – значит, это правда. Да, конечно, мне хотелось бы пышной свадьбы, медового месяца на Лазурном побережье, как у дочки твоей подруги. Но если у него нет такой возможности, как я могу спокойно видеть, как он мучается, стараясь заработать деньги в 10 местах. Мне не нужны платья в 2 моих оклада, я хочу сама сшить себе платье и увидеть его восхищение моим мастерством. Я хочу всё уметь делать и делать сама, хочу чтобы бегали ко мне за советами и выслушивали их с уважением, потому всё, что я делаю – я делаю лучше других. Твои слова тут не причём, мама. Я об этом давно думала. Наверное, пришло и моё время уйти из рая и начать зарабатывать на хлеб в поте лица. Мать (сдавшись): Но что я скажу отцу, когда он придёт и увидет, что тебя нет дома. Аршал: Скажи, что я - со своим законным мужем, за которого он сам меня выдал замуж. Ты сумеешь найти нужные слова, чтобы убедить его. Ты ведь на моей стороне. Мать: Как мать – нет, но как женщина – да. Если ты пришла к такому решению, то нам всем придётся считаться с ним. Но как же твои вещи? Аршал(зовёт): Амаз! Мы будем заходить, и понемногу забирать самое необходимое. Входит Амаз. Мать: Аршал хочет сейчас идти с тобой. Если ты считаешь это правильным – идите. Амаз: Аршал – самая красивая и необыкновенная девушка в мире. И всё, что она делает, она делает так красиво. Особенно, когда капризничает и сумасбродничает . Ей ни в чём нельзя отказать. Аршал: Что? Это кто сумасбродничает? Я? Мать и Амаз смеются. Бабушка: Аршал, внученька, в жизни я не слышала более прекрасного комплимента. Если кто-то скажет про женщину, что она умница-разумница, это то же самое, что сказать, что она -не женщина. А тем более, чтобы мужчина оценил и понял всё величие женского каприза – тебе невероятно повезло. Аршал: Да, мне очень повезло, потому что сегодня я проведу вечер в кресле перед телевизором у мамочки под крылышком, и не стану глотать пыль от штукатурки. Вот дура, а? Мать уходит из комнаты, увлекая бабушку за собой. Амаз подходит к Аршал и пробует её обнять. У него получается это только с третьей попытки. Конец *** Месть Великого Магистра. inana -------------------------------------------------------------------------------- Озе сегодня исполнялось 18 лет. Она ненавидела свой день рождения, который пришёлся на 30 июня. В это время никогда не было рядом ни одноклассников, ни однокурсников. Приходилось праздновать свой день рождения с родителями, тётушкой, старой соседкой, не упускавшей повода посидеть в гостях. Правда, была ещё одна мамина подруга, Зора, с которой они познакомились десять лет назад. Необыкновенная женщина, которую язык не поворачивался назвать одинокой – такая в ней была самодостаточность и внутренняя сила. И ещё что-то было в глазах, как будто она знала то, что не дано знать другим. Оза не любила её, несмотря на то, что Зора явно к ней благоволила, уделяла ей много внимания, которое Озе казалось иногда чрезмерным, дарила именно ей из всех членов семьи изделия и сувениры из янтаря – она была художницей, и делала их сама. Эти янтарные изделия – кулоны, брошки, браслеты - завораживали, но подарком из всех подарков, полученных Озой за все свои 18 лет – было колье из какого-то странного металла с вплетёнными в ажурную сеть янтарями. Это колье Зора подарила ей ровно 10 лет назад на 8- летие. Родители Озы пробовали отгородиться от странной подруги, но у них ничего не выходило. Они как зачарованные принимали её, покорно позволяли беседовать с Озой столько, сколько находило это нужным Зора и позволяли ей делать подарки своей дочери – всегда что-нибудь янтарное. Она постоянно надолго пропадала, но всегда объявлялась на день рождения Озы. Оза решила положить конец странной дружбе, в которой не было ничего предосудительного на первый взгляд. Если не брать в расчёт застывших лиц родителей в присутствии Зоры. Она явно манипулировала ими, но с Озой манипулировать ей не удавалось, даже когда та была девочкой. А теперь, когда Оза выросла, она чувствовала себя достаточно сильной, чтобы избавиться от навязываемой дружбы. У Озы дома было заведено, что именинник с утра отсутствовал дома, чтобы домочадцы успели подготовить ему сюрпризы. Когда Оза в 6 вечера возвратилась домой из трейнинг-центра, дверь ей открыла Зора. Оза вошла в дом и никого не увидела. - Где мои родители? - Они уехали в кругосветное путешествие. Вы же всегда делаете друг другу сюрпризы. Они решили избавить тебя от своей опеки. Ты достаточно взрослая, чтобы суметь жить без них. - Что всё это значит, Зора? Куда ты их дела? В эту минуту прозвенел телефонный звонок. Это была мама. - Доченька, мы с отцом решили уехать на месяц погулять. Мы так давно не были вместе. А ты уже взрослая, тебя, наверное, уже тяготит наша опека. Мы решили подарить тебе на день рождения – свободу. Делай, что считаешь нужным. Я бы тебе посоветовала путешествие с необыкновенными впечатлениями. - Да, доченька. – Оза услышала голос отца. – Знаешь, всё в жизни можно отнять у человека – богатство, семью, имя, здоровье, саму жизнь. Только минуты счастливого смеха никакая сила отнять у тебя не сможет. Они всегда останутся с тобой. Постарайся быть счастливой, не оглядываясь на нас. Оза положила трубку и не скрывая ярости, сказала: - Тебе, видно, по душе пришлась их идея подарить мне свободу. А сама не хочешь последовать их примеру и избавить меня от своего присутствия. - Моя миссия почти закончилась. Ешё немного – и ты меня больше никогда не увидишь. Ты в самом деле отличаешься от всех этих людей. Поэтому тебя и избрали. Помнишь свой 8-й день рождения. Сон, который ты видела в ночь своего 8-летия. Твоя мама даже записала его. Как ты открыла дверь своей спальни и очутилась на голубом лугу, где тебя ждал белый единорог. И как подошла к нему, села на него и уцепилась в гриву. А он разбежался и вдруг взмыл вверх. И вы, двигаясь по спирали, вдруг приблизились к светящемуся шару. Где тебя ждал необыкновенный старик, который подарил тебе чудесное колье из янтаря, в котором ты проснулась утром. Мне тогда пришлось заявиться рано утром к вам гости, чтобы всё выглядело как сон. - Это был не сон? - Нет. У тебя есть шанс повторить это удивительное путешествие, оно выпадает избранным девушкам, единицам. А вот это – вместо пригласительного билета. В этой одежде удобнее лететь на единороге. Она указала на коробку. Оза открыла её и ахнула от восторга. Там был чудесный белый комбинезон с длинным шлейфом. - Прощай, Оза. В 8 вечера просто открой дверь в свою спальню, если захочешь прокатиться на единороге, конечно. Если пропустишь момент – упустишь свой шанс. Он больше не повторится. Зора ушла. Оза тут же одела комбинезон. Конечно, она не упустит свой шанс. Правда, сердце окатило холодком. Ведь за всё нужно платить. А если её не устроит цена этого сказочного путешествия? Но, с другой стороны, отказаться от такого предложения из-за мнимых подозрений ей показалось малодушием. И ровно в 8 вечера она открыла дверь своей спальни. Всё было как 10 лет назад. - Мы тебя ждали, Оза. – Сказал тот же самый необыкновенный старик.- Ты превратилась в прекрасную девушку, возможно, ты – само совершенство. А с такой энергией духа и редкими для женщины математическими способностями ты могла бы быть одной из нас. Впрочем, у тебя есть все данные стать ею. Мы ведь тоже когда-то были людьми, но, овладев и соединив знания науки и магии мы сначала поднялись над всеми, а потом перестали быть людьми. Я – Великий Магистр, мне подвластно пространство и время. Я могу придавать им разные измерения и формы, скривляя или спрямляя, но сотворить мне наследника, у которого моя голубая кровь была бы смешана с живой красной кровью обычной женщины можешь только ты. Я не ошибся, когда выбрал тебя. Даже унаследованные от тебя человеческие слабости станут достоинством и преимуществом моего сына. Прими эту диадему в знак нашего союза. Она из янтаря; янтарь - необыкновенная субстанция. В ней остановлено мгновение. - Нет. Недостаточно того, что Вы выбрали меня. Надо, чтобы я выбрала Вас. И выбрала не потому, что Вы – могущественны, а потому что я полюбила бы Вас. - Что ты знаешь о любви? – Раздался хохот. - Её можно растоптать за деньги, предать, просто забыть. - Возможно. Но, если Вы только из-за этого избрали меня, то мне пора домой. - Ты не можешь отказать мне как обычному мужчине! Я – почти бог. - А чем старый бог лучше молодого мужчины? Последнее, что Оза услышала и увидела – это яростный рёв, сотрясающиеся стены серебрянного шара, и огненный клубок, летящий прямо на неё. Она закричала от боли, вся объятая пламенем. Очнулась Оза в своей комнате. Она жива – она видит и чувствует, но она – не человек. Великий и то же время такой ничтожный Магистр превратил её в птицу, чёрного лебедя. Она с трудом взлетела на подоконник и посмотрела вниз. Если она сложит крылья и полетит вниз – она погибнет, и больше не будет страдать оттого, что потеряла человеческий облик. Вдруг, её пронзила мысль – зато она может летать. Она взмахнула крыльями и взлетела в ночное небо. Сделав круг, вся наполненная восторгом, она села на подоконник. Да, она летает. И она сейчас же полетит на дальнее озеро высоко в горах. Те, кто смог подняться на эти горы, говорили, что озеро сверху с окаймляющими серыми холмами напоминает изумруд правильной овальной формы, вставленный в платиное кольцо. Но не только чудесные красоты влекли на эти труднодоступные горы людей. Там в сказочном по красоте лесу из недр земли пробивался источник воды, которую в народе звали «святой». Люди пили из этого источника, и вроде бы ничего не изменялось мгновенно, но потом у них всё как-то налаживалось. То ли действительно вода - была волшебная, то ли люди, добравшиеся до неё, становились сильнее – но это было фактом. Оза никогда не была там, слишком далёк и труден был путь. А вот сейчас время настало. Она добралась до озера ранним утром и с наслаждением окунулась в его прозрачную воду, которая на самом деле сверху отливала измрудным цветом. И вдруг она увидела человека с ружьём, который целился в неё. Она подавила инстинктивное желание взлететь – пуля всё равно бы догнала её, если он на самом деле захотел бы выстрелить. Она поплыла прямо на него. Он опустил ружьё, потом присел и встретил её с улыбкой: - Ах, какая красавица. Что, напугал тебя? Я даже в деревья не стреляю. Но стрелять умею. Она вышла на берег, взобралась к нему на колени. Ну и что, что в образе чёрного лебедя, она – девушка. И ей всегда нравились серые глаза и тёмно-русые волосы. - Да ты вроде как после пожара, пойдём ко мне, я тебе помогу. Оза осталась жить с Дергом в его землянке. Каждый день она летала к святому источнику и с каждым днём становилась сильнее. С каждым днём сильнее становилась уверенность, что она сумеет разорвать цепи заклятия, особенно, когда Дерг гладил её шею и ласково разговаривал с ней. Любовь, зародившаяся в ней, всё росла и крепла и способна была разнести в пух и перья всё, что ей мешало. Сегодня в полночь в полнолуние наступало 30 июля – Оза решила, что время пришло. Ночью она прилетела на озеро, поплыла по лунной дорожке в самый центр, и вдруг нырнула глубоко-глубоко. Вот ей уже не хватает воздуха – и она со всей силы рванулась наверх, взмахи и рывки – наверх, наверх... Она успела схватить воздух ртом, грудную клетку раздирало от боли, но она медленно на спине поплыла к берегу, всё же вернув себе человеческий облик. Когда она добралась до землянки Дерга, уже светало. Она сняла с верёвки простыню, закуталась в неё, вошла в дом и мёртвая от усталости грохнулась на пол. Проснулась она в постели Дерга, закутанная в простыню и накрытая пледом. - Ты кто? Как ты здесь очутилась? - Я – Оза. Я заблудилась. Тут на озере мы остановились с друзьями, а я ночью хотела поплавать. И вроде потеряла сознание в воде. Потом кое-как добралась до берега, хотела разыскать своих и пришла сюда. - Я дам тебе свою одежду и провожу вниз. Давай, вставай, тебя уже, наверное, ищут. - Я очень устала. – Оза повернулась к нему спиной. - Твои товарищи будут беспокоиться. - Не будут. Я должна была утром уехать. Они подумают, что я поехала домой. - Я говорю это ради твоей же безопасности. Ты, что, совсем дурочка, не понимаешь, что я могу не удержаться. - Пустые угрозы. - Ах, пустые. Ну, смотри, сама напросилась. Оза с ликованием услышала шум сбрасываемой одежды, ощутила прикосновение знакомого тепла. - Ты такая юная и меня совсем не знаешь. - Я тебя знаю, - Оза порывисто повернулась к нему, - Ты – Дерг, ты - пианист, ты пришёл сюда, чтобы заглушить боль от того, что твоя любимая ушла от тебя к старику. - Он – не просто старик, он - гений. А я – ничтожество рядом с ним, с самим богом музыки. - Да пусть он хоть - сам Юпитер. – Оза прильнула к нему всем телом и крепко-крепко обняла. И сказала, глядя в глаза, - Молодой мужчина – лучше старого бога. В глазах у неё сверкнуло что-то такое, что заставило Дерга поверить ей на слово. *** О НЕ СОВСЕМ ПРИЛИЧНОМ inana -------------------------------------------------------------------------------- Предупреждение: немного вульгарно. ------------------------------------ От автора: Я предупредила. Ещё есть время уйти. ------------------------------------------------------ Перезимовав в доме у своих родителей, по весне я вернулась с мужем и маленьким сыном в нашу квартиру на последнем этаже девятиэтажки. Ко мне зашла моя соседка Зизи, учительница математики, замужняя женщина, мать двоих детей, чуть немногим старше меня. - Слушай, а у тебя, что, в двери нет глазка? – как-то странно улыбаясь, вкрадчиво спросила она. - Нет, я просила мужа сделать глазок, кстати. Но он говорит, что должен поменять дверь. И вот уже три года меняет, - я набрала в лёгкие воздух, чтобы выговориться. Это была самая больная моя тема. Столько всего надо сделать, а он на всё махает рукой – завтра, послезавтра, а ведь все неудобства бьют по мне. От неустроенности быта страдает только женщина. - Как хорошо. Это очень хорошо, что у тебя в двери нет глазка, - продолжая странно улыбаться, многозначительно сказала Зизи. Я была озадачена. Зизи, - всегда такая уравновешенная, правильная, типичная училка, - и вдруг блуждающий взгляд, странная улыбка, театральный голос. - К тебе заходил «водяной» инспектор? - спросила меня Зизи. - Это такой толстый, лысый, наглый? Нет, пока ещё, - вздохнула я. Население, развращённое отсутствием коммунальных услуг и цивилизованной своевременной оплаты за них, злостно не платило ни за воду, ни за паровое отопление (где оно было), ни за уборку мусора, ни кварплату. Правда, со светом номер не проходил, электрики без предупреждения вырубали электричество. Но вот остальным конторам приходилось денежки свои выбивать. Каждый день их инспектора ходили по квартирам и - напоминали, требовали, угрожали судом, просили, в общем, такая была у них работа. - Наверное, больше сюда не придёт, - глупо захихикала Зизи. Я всё с большим подозрением смотрела на неё - она была явно не в себе. - Я сейчас тебе что расскажу. Ой, так стыдно. Но я расскажу. Он каждый день приходил и ругался. Ну, а в один день, когда он опять пришёл, ко мне двоюродная сестра пришла с детьми, и я, чтобы всё тихо и мирно было, сказала, чтобы пришёл завтра, мол, обязательно заплачу. И не открывала дверь вообще. А он каждый день ходит и в разное время. А я смотрю в глазок – и не открываю. И вот, где-то две недели назад, он опять позвонил, я смотрю в глазок – и не открыла. Он позвонил к тебе – вас не было. Потом позвонил к Нунушик. Она была дома, но посмотрела в глазок – и не открыла. И тогда..., ой, какой стыд, он спустил штаны и пустил струю прямо перед нами – мной и Нунушик. А мы стояли и смотрели в глазок. - Зизи, ты что...., - я была в шоке. - Да, - смущённо заулыбалась Зизи, - Ага. Такой стыд. Я смотрела на неё и не верила своим ушам. - Потом мы с Нунушик вышли, вылили воду. А она меня спросила: «Тётя Зизи, Вы тоже смотрели?». Я её так отругала. - Ну, предположим, Нунушик - молоденькая девушка, незамужняя, никогда не видела - смотрела. А ты-то чего? - А я ... Забыла...