Предыдущая   На главную   Содержание   Следующая   Жрицы Вавилона   В то время как персидский царь Кир штурмовал Вавилон, его жители, по сообщениям греческих историков Геродота и Ксенофонта, вовсю веселились на празднике. И, таким образом, огромный город был сдан практически без боя. Что и не удивительно, если обратиться к повседневному образу жизни вавилонян. Какими только "богомерзкими" эпитетами не награждали Вавилон с его пресловутой башней "высотою до небес" , из-за которой, по Библии, и произошли "вавилонское столпотворение" и "смешение языков" всех народов! Христианские богословы даже называли Вавилон местом рождения Антихриста, ибо более нечестивого места они и представить себе не могли. Лишь после раскопок в конце прошлого века археологи окончательно убедились, что исчезнувший знаменитый город на реке Евфрат - не миф. Мардук и Иштар Этот огромный, "достойный изумления" город, возвышавшийся как символ блеска и нищеты, был основан за 4000 лет до нашей эры. Вавилон был украшен дворцами и ступенчатыми храмами, его окружала стена с 360 сторожевыми башнями, достигавшая в некоторых местах 12 метров ширины, А к югу от главного царского дворца, на берегу Евфрата находилось святилище Мардука, основного бога вавилонского пантеона, бога-отца, "царя царей" . Оно представляло собой ступенчатую башню (зиккурат) , достигавшую 90 метров высоты, увенчанную изваянием Мардука из чистого золота. Статуя весила, если верить Геродоту, 23, 5 тонны. Такой "небоскреб" в те времена воспринимался как воплощение величайшей человеческой дерзости (отсюда и ветхозаветная легенда о божьей каре). Было у вавилонян и свое олицетворение планеты Венеры - Иштар, богиня плодородия и плотской любви, войны и распри (греческие историки называли ее Мелила) . В ее честь были воздвигнуты великолепные ворота Иштар, напоминающие триумфальную арку и предназначенные для ритуальных целей. Богиню славили как одно из двух основных действующих лиц в главный праздник Вавилона - Новый год. В этот день бог-отец должен был сочетаться священным браком с материнским божеством. И как у большинства народов Малой Азии, это религиозное событие имело сильнейшие сексуальные мотивы. Новый год по-вавилонски В верхнем этаже зиккурата имелось маленькое помещение лишь с одним столом и ложем. Здесь жрица целый год ждала появления Мардука, который в любой момент днем или ночью мог ощутить желание навестить "приготовленную постель" . Но в великий праздник Нового года эта жрица должна была уступить место более высокой персоне, которая сочеталась здесь "священным браком" с царем. Подробности окружены были строгой тайной. "Божью невесту" назначал прорицатель, она принадлежала к царскому дому или к высшему обществу. Многие вавилонские цари желали, чтобы для церемонии были избраны их дочери (инцест, таким образом, грехом не считался). Известно также, что ни одна жрица не оказывалась беременной. Не оплодотворение, а только торжественный половой акт был призван обеспечить благословение богов. Половое слияние в этом культе было возведено в ранг священного действа первостепенной важности, культовым бракосочетанием обеспечивалось плодородие земли, процветание семьям, приплод стадам. А тем временем простой народ вместе с низшими жрицами богини Иштар, так называемыми иеродулами, завершал акт бракосочетания божественной пары развеселыми оргиями в "Доме любви" . И с течением времени то, что первоначально было священным ритуалом плодородия в день великого праздника, оказалось низведенным до обычной проституции, приносящей доходы храму. Дорожка оказалась склизкой... Геродот оставил нам следующее описание, дающее представление о религиозной проституции в Вавилоне: "Девушки Вавилона обязаны были один раз в жизни в храме Мелитты отдаться за деньги чужестранцу. Знатные женщины, гордые своим богатством, не хотели смешиваться с другими и приезжали в храм в закрытых колесницах. Они останавливались перед храмом, окруженные большим количеством слуг, которые оберегали их от жрецов. Но большинство женщин оставались в окружающих храм аллеях с венком из цветов на голове. Протянутыми веревками аллеи эти делились на отдельные участки, по которым прогуливались чужеземцы и выбирали себе какую-нибудь из женщин. Когда женщина заняла здесь место, она не смеет уходить отсюда раньше, чем не отдастся какому-нибудь чужестранцу, последний дает ей денег, говоря: " Я призываю богиню Мелитту" . Как ни скромна была бы предлагаемая им сумма, он не получит отказа; закон защищает его, так как это золото священно. Она следует за первым, кто бросит ей деньги, так как отказываться она не вправе". Геродот отмечает, что отдав таким образом законную дань богине, девушка имеет право удалиться, и впоследствии она не обязана реагировать ни на какие посулы, даже самые щедрые, чтобы вновь отдаваться чужестранцам. А "страшненьким" , как всегда, не везет. Геродот пишет: "Стройные и красивые женщины остаются в храме недолго, некрасивые же остаются там долгое время, так как не могут выполнить закон. Бывает даже, что женщины остаются там в продолжение трех и четырех лет!" Ну, когда совсем нет спроса... Разухабистый разврат - Вавилону друг и брат Историки констатируют, что постепенно религиозная проституция вызвала сильнейшую порчу нравов в Вавилоне. И колоссальный город с населением в несколько миллионов человек "погрузился в пучину неслыханного разврата". Квинт Курций Руф в "Истории Александра Великого" описывает следующую картину развращенности горожан: "Нельзя себе представить ничего более распутного, чем этот народ; не может быть большей утонченности в искусстве утех и сладострастия. Отцы и матери мирились с тем, что их дочери за деньги продавали гостям свои ласки, мужья спокойно относились к проституированию своих жен. Вавилоняне были погружены в пьянство и во все бесчинства, связанные с этим. Женщины на пирах снимали свои верхние одежды, потом остальное платье, одно за другим, мало-помалу обнажали свое тело и, наконец, оставались совершенно нагими, И так распущенно вели себя не публичные женщины, а самые знатные дамы и их дочери". Проституция девушек (разовая) стала только прелюдией к проституции женщин, и они отдавались столько раз, сколько находилось желающих платить им. Храм Иштар уже не мог вместить всех поклонников богини, и центром проституции стала большая площадь с бассейнами, рощами и садами в окрестностях храма. Женщины, которые заявлялись в это "священное место" , могли чувствовать себя в безопасности и на глазах жрецов открыто заниматься проституцией. Жрецы, кстати, беззастенчиво присваивали себе значительную часть приношений, которые делали "благочестивые поклонницы" богини. Так они и жили, а в решающий момент "прощелкали" свой великий город, от которого сегодня осталась лишь груда развалин на территории современного Ирака. Греческий государственный муж Перикл (V век до нашей эры), которому Афины обязаны политическим и культурным расцветом, устанавливал в законе полные гражданские права только для детей, рожденных от гражданина и гражданки, а детей гетер закон лишал права пользоваться гражданскими правами и правом наследования. Довольно строго, если учесть, что жизнь с гетерой не наносила вреда репутации мужчины - в этом смысле афиняне, как и другие народы древности, были весьма снисходительны. Ведь и у самого законодателя рыльце было в пушку. Будущая жена Перикла Аспазия приехала в двадцатилетнем возрасте в Афины с несколькими молодыми гречанками, чтобы основать школу риторики. Вскоре выяснилось, что за ширмой школы скрывалась компания гетер, в которой Аспазия главенствовала. И позже, когда она уже играла значительную роль в судьбах города, ее обвиняли в сводничестве. Впрочем, гетера была не проституткой в полном смысле слова, а девушкой, "чье сердце всегда открыто для богатых друзей и покровителей". Хотя Лисий, афинский составитель судебных речей, не решился ввести в свой дом Никарету, основательницу знаменитой школы гетер в Коринфе, и Менатеиру, одну из гетер этой школы, боясь оскорбить тем самым жену и мать. С другой стороны, великий философ Платон обессмертил в своем "Пире" гетеру Диотиму, а комедиограф Менандр всю жизнь прожил с гетерой Гликерой. Во многих странах древности существовала так называемая храмовая проституция, осуществлявшаяся жрицами, которые должны были отдаваться из религиозных соображений. В Вавилоне жрицы могли выходить замуж и получать статус законной жены. Однако, будучи ранее посвященными богу, они не имели права рожать детей. Для этой цели супругу не возбранялось пользоваться услугами наложниц - служанок или рабынь, причем жена сама выбирала ему женщину. Либо супружеская пара могла прибегнуть к усыновлению. В античном мире плевать на общественное мнение можно было только с очень большой высоты. А тем более на закон, запрещавший браки (но не сожительство) с проститутками. Таким образом, лишь царственные особы могли себе позволить вступать с проститутками в законный брак. Так, Иероним, правитель Сиракуз, женился на бордельной проститутке Пеито, а царь Египта Птолемей I, соратник Александра Македонского на знаменитой гетере Таис, родившей ему троих детей. Именно Таис испросила у Александра разрешения сжечь собственными руками царский дворец в захваченном Персеполисе, и ей позволили это сделать. Наиболее же известный пример такого брака представляет собой история проститутки Теодоры и императора Юстиниана, причем относится она к христианской эпохе Рима. Теодора была низкого происхождения - ее отец состоял сторожем при медведях в Византии. Уже в малолетнем возрасте ее развратили в борделе, а позже она превзошла других проституток в бесстыдстве, предаваясь различным извращениям публично. Однажды ее увидел будущий император Юстиниан и страстно влюбился. А вскоре он и женился на ней, несмотря на протесты его матери и тетки-императрицы. Для этого его дяде, императору Юстину, пришлось отменить соответствующий параграф закона, и брак стал возможен. Будучи впоследствии императрицей, Теодора осталась тем, чем и была - чувственной женщиной, знакомой со всеми жгучими тайнами сладострастия. При этом она блюла лицемерную нравственность, оправдывая поговорку: проститутка в молодости - ханжа в старости. Да еще и находила время властно вмешиваться в государственные дела. Теодора, по-видимому, была проституткой врожденной. В средние века спасение падших женщин считалось католической церковью великой задачей христианской любви и милосердия. Вступление в брак с обращенной проституткой (то есть бросившей свое ремесло, раскаявшейся и обратившейся к Богу) признавалось по каноническому праву благочестивым делом. Основывались и дома для кающихся грешниц, так называемых магдалинисток, от имени библейской Марии Магдалины. Папа Римский Иннокентий III в год своего воцарения в Ватикане (1198 год) объявил всем мужчинам, вступавшим в брак с проститутками, полное отпущение грехов. Существовали и учреждения, облегчавшие заключение таких браков, например, в немецком городе Галле - "для благочестивых людей, из любви к Богу вступивших в брак с бедной грешницей". Трудно себе представить, но почти в любом европейском средневековом городишке с населением 500 - 2000 человек (особенно это относится к Германии) имелся свой публичный дом, в котором обитали как минимум 8-10 проституток, не говоря уже о крупных городах, имевших целые улицы и кварталы публичных домов. И везде поддерживались весьма оживленные отношения с проститутками. Если холостяку это не возбранялось, то человеку женатому строго запрещалось прямыми постановлениями городских советов - муж, "наносящий таким образом ущерб правам жены", посещая "женский дом", совершал преступление, подлежащее наказанию. Вдовец снова обретал официальное право сходиться с проституткой, и она часто становилась его "тайной женой", даже ведя хозяйство в доме. Для подмастерьев цехов (средневековых объединений мастеров) вступление в брак запрещалось на основании цеховых законов, а потому отношения с проститутками для многих из них становились суррогатным браком. Поскольку на рынке проституции предложение явно опережало спрос, то падали и цены. В одной из хроник (1420 год) говорится, что сношения с четырьмя проститутками стоили столько же, сколько одно куриное яйцо. Крайне энергично вела борьбу против проституции австрийская императрица Мария-Терезия. При ней функционировала постоянная "комиссия целомудрия". Мужчин хотели отпугнуть от общения с проститутками постановлением, в силу которого холостяк, застигнутый "на месте преступления" - в квартире проститутки, - обязан был на ней жениться, а женатого ожидало обвинение в прелюбодеянии. Такие драконовские меры, снискавшие печальную славу в Европе, абсолютно не помогли ни количество проституток, ни число их клиентов не уменьшилось. Еще один пример того, что запретами с проституцией не поборешься. Характерно, что в данном случае женитьба на девушке легкого поведения является наказанием. А ее-то кто-нибудь спрашивал - хочет она этого или нет? Во Франции XIX века дамы полусвета, кокотки, гризетки и прочий нестрогий женский люд постоянно крутился вокруг людей богемы - писателей, художников, артистов. И часто эти связи были устойчивыми. Поэт Поль Верлен под занавес жизни делил кров с двумя престарелыми проститутками. Они его частенько ругали и даже поколачивали, что, по-видимому, ему нравилось. Всю жизнь в Верлене теплились мазохистские наклонности, которые в свое время распознал и умело использовал его юный друг - поэт Артюр Рембо. Обе сожительницы Верлена буквально вырывали у него из-под рук все только что им написанное - поэт был уже достаточно знаменит, и его рукописи можно было выгодно продать. Художник Анри Тулуз-Лотрек, потомок древнего аристократического рода и инвалид с детства, на некоторое время даже поселился в публичном доме - чтобы, как пишут искусствоведы, "изучить его жизнь изнутри". Но, естественно, не просто изучить... Услугами экзотических женщин пользовались Рембо в то время, когда он уже оставил поэзию и жил торговлей в Африке, и художник Поль Гоген на Таити. Оба имели нечто вроде небольших гаремов. Хотя назвать проститутками темнокожих дочерей природы, не ведающих греха, в полном смысле слова нельзя. Денег они не требовали и были скорее наложницами. В расписанную изнутри хижину Гогена, например, их влекло любопытство. Однако интерес таитянских красавиц, хорошо знакомых нам по полотнам художника, вызывала не живопись, а огромные язвы на ногах белого человека - к тому времени сифилис у Гогена перешел в гуммозную форму. Более других влип, пожалуй, знаменитый поэт Шарль Бодлер, автор "Цветов зла". Робкий и неуверенный в себе, Бодлер в 1842 году, когда ему был 21 год, сошелся с Жанной Дюваль, статисткой одного из парижских театриков, и она более 20 лет была его постоянной любовницей. "Черная Венера" (Жанна была квартеронкой) не блистала ни красотой, ни умом, ни тем боле талантом, однако ее грубая, бесстыдная чувственность устраивала поэта. Жанна открыто проявляла презрение к литературным занятиям Бодлера, постоянно требовала у него денег и изменяла ему при каждом удобном случае. Бодлер клял Жанну за ее скандальный характер, злобность, нечуткость. Но все же он так привязался к ней, что не бросил в беде, когда в 1859 году Жанну, питавшую неумеренное пристрастие к вину, разбил паралич. Бодлер продолжал жить с ней под одной крышей, и до своей смерти в 1867 году поддерживал Жанну материально. Недаром в стихотворении "Плаванье" поэт подобную любовь, похожую на добровольное рабство, называет как одну из причин бегства куда угодно, лишь бы подальше от объекта этого наваждения: В Цирцеиных садах дабы не стать скотами, Плывут, плывут, плывут в оцепененье чувств, Пока ожоги льдов и солнц отвесных пламя Не вытравят следов волшебницыных уст. (Перевод М. Цветаевой) Напомним, что в "Одиссее" Гомера волшебница Цирцея обратила нескольких спутников Одиссея в свиней. У слабохарактерного Бодлера решимости для бегства не хватило. Как-то раз философ-киник Диоген стал упрекать философа-киренаика Аристиппа, что тот живет с проституткой: "Либо откажи ей, либо обратись, как я, к секте собак (то есть киников)". На что Аристипп ответил ему вполне в духе своей философской школы: "Кажется ли тебе неподходящим жить в доме, где живут еще другие люди? Или ехать на корабле, на котором уже раньше ездили многие другие?" А когда Диоген на оба вопроса ответил: "Нимало", завершил: "В таком случае, нет ничего дурного и в том, чтобы наслаждаться женщиной, которой раньше уже наслаждались многие другие. Культ Фаллуса, Багал-Пегор, Молоха, Атис и Адониса. Все эти культы в сущности - все тот же культ Лингама, но у Ассирийцев, Халдейцев, Халацеян и Финикиян он получил приведенные выше особые наименования. Фаллус был особенно почитаем в Гиерополе, на берегах Евфрата. Там существовал огромный, обставленный с неслыханной роскошью храм, над портиком которого высились два Фаллоса 170 фут. вышины; надпись на них гласит, что они были воздвигнуты одним ассирийским богом в честь своей тещи. Храм Bahhal-Pehor или Bel-fegor был расположен на горе Pehor; отсюда и название. По халдейски Bahhal - значит владыка. "Молох" - мужской идол моавитян, сирийцев, лидийцев. Его статуя изображала человека с головой быка, была вся бронзовая и огромных размеров; его вытянутые руки ждали приношений, и служители брали дары и опускали их в семь огромных ртов, выдолбленных в его чреве. Для жертвоприношений Молоху служили домашние животные, а иногда и дети. Основание статуи покоилось на огромной печи, на которой изжаривали жертву под звуки исполняемой жрецами дикой музыки. Когда бронза раскалялась, поклонники Молоха начинали кружиться вокруг него, испуская дикие крики и приходя в неистовое бешенство. Через некоторое время пляска прекращалась и начинался самый разнузданный разгул содомии. Таинства культа Bahhal-Pehor были те же, что и Молоха, за исключением жертвоприношений, которых первые не знали. У Мидийцев бог изображался в гиде гигантского мужского члена. Его храм служил для разврата мужчин, женщин и девочек; последние отдавали ему свою невинность, едва только достигали половой зрелости. На основании исследований археологов и комментариев отцов церкви, Пьер Дюфур признает главным элементом культа Bahhal священную проституцию. Относительно сопровождавшей жрецов свиты (аколиты) он говорит: это были красивые безбородые юноши, которые, для удаления волос со всего тела, натирались благовонными маслами; они занимались в святилище гнусным противоестественным развратом. Vulgate называет их женоподобными (effeminati), по-еврейски Kedeschim, т.е. святые, посвященные. Они принимали более или менее активное участие в постыдных таинствах; они продавались почитателям своего бога и отдавали храму все, что зарабатывали проституцией. Но это не все: у них были собаки, дрессированные для той же преступной цели и то, что они выручали от продажи или от отдачи этих собак, "плату собаки", они также отдавали храму. Наконец, во время некоторых происходивших ночью церемоний, когда сами звезды точно прятались от стыда и смущения, жрецы и посвященные хватались за ножи и покрывали друг друга рубцами и неглубокими ранами; потом, изнеможенные от порока, до крайности возбужденные своей музыкой, они падали в лужи собственной крови. Женоподобные, говорит тот же автор, составляли секту, имевшую свой особый ритуал и свои тайны: происхождение этой секты стоит в очевидной связи с распространением венерических болезней, которые портили кровь женщин и делали близость к этой секте очень опасной. Помимо этого, с целью увеличить доходы культа, при храмах были также группы женщин, которые занимались проституцией в пользу алтаря, и эти женщины, Kedeshott, помещались в пестрых палатках у входа в храм Bahhal; они занимались проституцией, курили благовониями, готовили любовный напиток и играли на разных инструментах. Вслед за периодом священной проституции мы встречаем тех же женщин предающимися проституции легальной. Культ Bahhal-Pehor, Молоха, Астарты и других богов этого рода носит в различных странах различные названия, но сущность культа остается все та же и сводится к проституции женщин и мужчин и к содомии. Таков же этот культ и в Египте, в таинствах Изиды и Озириса, по больше всего это страшное извращение чувственности было распространено среди финикиян, сирийцев и лидийцев, которые разнесли свои пороки во все посещаемые ими страны. Апостол Павел пишет об этих пародах следующее: "Их тело полно вожделения. Бог отдал их во власть распутства, для того, чтобы подвергнуть их тела позору. Женщины заменяют естественные половые радости противоестественными актами, а мужчины отвергают общение с женщиной и заменяют его позорным общением с лицами своего пола. В Азии к культу Венеры относят не только естественные половые сношения, но и педерастию также". Эта проституция мужчин была причиною возникновения кастрации у восточных пародов. Лукиан очень подробно говорит об этом. (Amores cap.20-21). "Когда мораль древних еще пользовалась авторитетом, когда существовало еще уважение к дщери богов-добродетели, люди согласовали свою жизнь с законами природы, и те, кто вовремя вступал в брак, рождали крепких детей. Мало-помалу люди все ниже спускались с высот морали и падали в пропасть разврата; половые радости стали удовлетворять постыдным и грубым путем. Порча нравов разлилась повсюду, и законы природы были затоптаны в грязь. Нашелся человек, который первый принял подобного себе за женщину, и путем ли насилия или хитрости воспользовался им для удовлетворения своей низменной страсти. И два индивидуума одного и того же пола вступили в половое общение, и не стыдились того, что они делали и что позволили над собой делать. Они сеют, так сказать, на бесплодном камне, и в награду за каплю удовольствия пожинают целое море стыда и несчастий. Некоторые из них доходят до крайней степени озверения, посредством огня удаляют те части, которые делают их мужчинами, и видят в этом высшее торжество сладострастия. Но эти несчастные, желая как можно дольше оставаться мальчиками, недолго останутся мужчинами; двуполость скоро лишает их основных черт их природы; они, наконец, сами не знают, к какому полу они принадлежат. Сила молодости истощалась у них очень быстро и когда другие считали их еще юношами, они были уже стариками; среднего возраста они вовсе не знали. Сладострастие в одном удовольствии искало другого; толкая людей на все самое позорное и извращенное, оно приводило их к неслыханным порокам и ни один род разврата не оставался им неизвестным". Эта распущенность Мужчин и Женщин, которые отдавались культу восточных божеств, не могла не вызвать у них появления некоторых болезней половых органов; научно обозначить эти болезни было бы трудно, но существование их не подлежит сомнению. Геродот говорит об этом по поводу похода скифов в Азию и их пребывания в Сирии; они вернулись на родину с новой болезнью, полученной ими в общении с сирийцами. Эту болезнь, Nosos Theleia, легенда считает местью Милитты, храм которой в Аскалоне разрушили скифы; о ней же упоминается также у историка Евсебия Памфилия, который описывает храм Венеры на горе Либан: "Там, говорит этот автор, была школа разврата для кутил, которые всячески покрывали позором свое тело; женоподобные мужчины унижали свое достоинство и предметом поклонения объявляли поразившую их болезнь. Между прочим, здесь же практиковались преступные объятия между женщинами; здесь происходили самые отвратительные формы полового общения", Авторы дают описание и других болезней, которые поражали рот и половые органы (Morbus phrenicus, scelerata lues); эти болезни несомненно венерической и заразительной природы и их можно рассматривать как признаки сифилиса. Впрочем, некоторые комментаторы полагают, что болезнь скифов, Nosos Nheleia, не есть заразительное венерическое поражение, а состоит в ослаблении мужской силы, оканчивающемся страстью к пассивной содомии. Не может быть сомнений на счет этого вида мужской проституции в древности:, идол храма в Аматонте представляет собой женщину с бородой, в женском костюме и с атрибутами мужчины; она же была изображена в виде конуса из простого белого камня в Пафосе в честь богини Киприды. 2. Азиатские Венеры. Ассирийская Венера носила имя Милитты или Милидаты, что по Скалигеру обозначало "рождающая", так как она считалась первоисточником всего живого на земле. Согласно свидетельству Геродота и Сельдена, персы называли ее Митра, а арабы Алитга. По свидетельству аббата Де-ла Шо, ей поклонялись халдеины под именем Делефат, вавилоняне называли ее Саламбо, а сарацины - Кабар. В Сирии и Финикии ее называли Астарта или Асссра, в Армении Анаитис или Анаис, наконец, в Аскалоне и в Иоппе - Дерцето. Эту последнюю изображали в виде женщины, туловище которой заканчивалось рыбьим хвостом. По существу Митра или Милитта ничем не отличалась от Венеры, от любви, как основы деторождения. Действительно, на некоторых наречиях Востока слово "Митра" обозначает свет и любовь. По Геродоту персы заимствовали этот культ у жителей Индии и передали его киликийцам. Гаммер считает Митру гением солнца, Ised. Настоящее имя гения солнца, которое греки пишут Mitbras, есть Mihr, и это имя на персидском языке также обозначает солнце и любовь. Впервые культ Милитты возник в Халдее, и оттуда распространился по соседним народам. Везде он освящал религиозную форму проституции и скоро выродился: циничные оргии совершались публично в воздвигнутых богине храмах. Отец истории, Геродот оставил нам описание приемов культа Милитты, которые дают представление о сущности религиозной проституции; он пишет: "Девушки Вавилона были обязаны один раз в жизни в храме Милитты отдаваться за деньги чужестранцу. Знатные женщины, гордые своим богатством, не хотели смешиваться с другими и приезжали в храм в закрытых колесницах. Они останавливались перед храмом, окруженные большим количеством слуг, которые оберегали их от жрецов. Но большинство женщин оставались в окружающих храм аллеях, с венком из цветов на голове. Протянутыми веревками аллеи эти разделились на отдельные участки, по которым прогуливались чужеземцы и выбирали себе какую-нибудь из женщин. Когда женщина заняла здесь место, она не смеет уходить отсюда раньше, чем не отдастся какому- нибудь чужестранцу; последний дает ей денег, говоря: "Я призываю богиню Милитту". Как ни скромна была бы предлагаемая им сумма, он не получит отказа; закон защищает его, так как это золото священно. Она следует за первым, кто бросит ей деньги, так как отказываться она не вправе. Отдав таким образом дань богине, она удаляется и после этого ни обещания, ни самые крупные дары не могут побудить ее вновь отдаться чужестранцу. Стройные и красивые женщины остаются в храме недолго, некрасивые же остаются там долгое время, так как не могут выполнить закон. Бывает даже, что женщины остаются там в продолжение трех и четырех лет- Обычай этот существует не только у Вавилонян, но и у всех народов Малой Азии, знакомых с культом Милитты. Философы и историки пытались определить происхождение этого обычая безнравственной продажи женской невинности чужеземцам. Эту форму священной проституции относили в верованию, распространенному у всех народов Азии и состоящему в том, что всякое благо вкушает бог первым, раньше людей, и потому женская девственность должна быть использована в интересах богини любви. Но если это был акт религиозный, то почему приглашали на эту церемонию чужестранцев и предупреждали их о необходимости дать денег девушке, которая отдаст им свою девственность? И вот для объяснения дефлорации азиатских девушек привлекли мысль о нечистоте крови, вытекающей после разрыва hymen"a. Но это мнение никогда не получило подтверждения в подлинных текстах. Если кровь первого совокупления религия считает действительно нечистой, то почему жрецы брали на себя столь неподходящую обязанность? Разве не было Phallou и деревянных приапов, предназначенных для разрыва hymen"a? По нашему мнению, здесь вся суть в денежной выгоде, и приезжие купцы, жившие в приморских городах, щедро платили за эту невинность, которая была главным источником для храмов и бедных семейств. Доказательство этому мы находим в свадебных церемониях у некоторых племен: "у Назамонов, маленького народа Лидии, - рассказывает Геродот, - новобрачная принадлежит всем гостям и получает от каждого подарок, который тот приносит с собой из дому". Торговля девственностью имеет давнишнюю и несомненную связь с приданным для бедных девушек. Девушки же привилегированных классов имели достаточно средств для того, чтобы содержать в храме богини рабынь, так наз. hierodules permanentes, которые отдавали вместо них дань священной проституции. На большой таблице, приобретенной из королевской библиотеки в Ниневии, приведены различные магические заклинания, из которых одно употреблялось священными проститутками, которые преступили закон, покинув святилище. J. Соннера в своем "Путешествии по Восточной Индии" - рассказывает, что король Калькутты дал своему верховному жрецу 500 экю, за то, что он развязал у его жены пояс Венеры. Таким образом Венера потеряла свой характер богини деторождения и превратилась в покровительницу бесстыдной страсти. Храмы и рощи уже перестали быть местом, где оба пола соединились в целях произведения потомства, и стали местом необузданного разврата. Жертвоприношения превратились в простую дань проституции: храмы сделались настоящими публичными домами, в которых жрицы Милитты или Астарты открыто играли роль проституток на глазах у жрецов и под маской религии. Вообще проституция девушек была только прелюдией к проституции женщин, и храм Милитты в Вавилоне скоро не вмещал уже всех поклонников богини. Но в окрестностях храма была большая площадь с бассейнами, рощами, садами и вот она-то, по словам Пьера Дюфура, сделалась центром проституции. Женщины, которые уходили в это священное место, находились здесь в безопасности, ибо глаз отца или мужа не мог их здесь застигнуть. Геродот и Страбон ничего не говорят о том, какую часть приношений, делаемых благочестивыми поклонницами Милитты, забирали себе жрецы, но пророк Барух описывает их как людей, которые "ни от чего не отказываются". Священная проституция вскоре вызвала сильную порчу нравов в Вавилоне. Этот колоссальный город с населением в несколько миллионов человек, весь отдался самому неслыханному разврату. Квинт Курций в своей "Истории Александра Великого" даст следующую картину развращенности Ассирийской столицы: "Нельзя себе представить ничего более распутного, чем этот народ; не может быть большей утонченности в искусстве утех и сладострастия. Отцы и матери мирились с тем, что их дочери за деньги продавали гостям свои ласки, мужья спокойно относились к проституированию своих жен. Вавилоняне были погружены в пьянство и во все бесчинства, связанные с этим. Женщины на пирах снимали свои верхние одежды, потом остальное платье, одно за другим, мало-помалу обнажали свое тело и наконец оставались совершенно нагими. И так распущенно вели себя не публичные женщины, а самые знатные дамы и их дочери". Культ Милитты не замедлил распространиться по всей Западной Азии и все народы с восторгом принимали этот принцип священной проституции, эту тайну открытого разврата. В зависимости от местных обычаев культ этот в различных странах слегка видоизменился и получал различные названия. Девушки оставались в храме некоторое время и затем родственники забирали их и выдавали замуж, причем найти для них мужа было тем легче, чем большим успехом они пользовались в качестве жриц любви. Мы ужо знаем, что в Сирии и Финикии богиня носила имя Астарты или Ассеры; равным образом Фаллу носил имя Адониса, ее возлюбленного, который изображал мужское начало и был предметом поклонения для женщин; у Астарты же на статуях имелись атрибуты обоих полов. На ночных празднествах "Доброй Богини" проституция носила характер сатириазиса и нимфомании; разнузданность этих oргий не поддается описанию. Мужчины и женщины под звуки музыки и тамбура доходили до крайних пределов разврата, причем церемониями руководили сами жрецы. На печальных празднествах в честь Адониса женщины были с обрезанными волосами; некоторые в течение целого дня отдавались чужеземцам. Все это совершалось в честь богини, в присутствии статуи Божества, которая для этого случая украшалось огромным количеством фаллусов различного размера. По словам Лукиана, женщины отдавались этой позорной торговле столько раз, сколько раз находились желающие платить им, и все деньги, выручаемые от разврата, считались жертвой, принесенной па алтарь Анаитис. Этот культ, обожествляющий наслаждения любви, постепенно охватил все страны древнего мира; он был занесен финикийскими купцами, имевшими торговые сношения с городами Востока. Мы встречаем его в Понте, Зеле, Коммоне, Сидопсе, Аскалоне, в Карфагенской области и особенно по берегам морей. Везде строили Венере данной местности храмы, которые старались воздвигать на высотах, чтобы их было видно с моря и проезжающие мореплаватели знали, что здесь обиталище богини, - что здесь ждут их молодые девушки, которые проходят искусство любви; эти девушки добывают себе приданое, которое их малощепетильные мужья охотно примут. Мало-помалу проституция теряет свой священный характер, что мы впервые наблюдаем у лидийцев. Здесь разврат девушек и женщин своей единственной целью имел приобретение денег. Макроб и Атеней дают описание лидийских нравов, описание, которое Пьер Дефур излагает в следующих словах: "Лидийскую армию всегда сопровождала толпа танцовщиц и музыкантш, которые обладали большим опытом в искусстве сладострастия. Музыка была у них возбуждающим средством для распутства и на пирах они разжигали пьянство и разврат звуками инструментов, непристойными песнями и бесстыдными танцами. От этих позорных зрелищ, служивших прелюдией к необузданным оргиям, древние персы не старались оберечь даже своих жен и дочерей, которые без покрывала, увенчанные цветами, приходили на пиршества. Разгоряченные вином, опьяненные музыкой, возбужденные сладострастной пантомимой музыкантш, эти девственницы, эти матроны и жены быстро теряли всякую сдержанность и с чашей в руке, туг же в присутствии своих отцов, мужей, братьев и сестер давали простор самым низменным своим инстинктам. Возраст, пол, общественное положение, - все тонуло и смешивалось в одном круговороте. Песни, крики и танцы становились псе громче и необузданнее. Всеобщее смешение овладевало пиршественной залой, которая превращалась в постыдный dicterion. Пир и любострастные интермедии продолжались до той поры, когда с наступлением зари бледнели факелы, и полуобнаженные гости падали куда придется и засыпали потом на своих украшенных серебром и слоновой костью постелях". Геродот довольно подробно описывает легальную проституцию у лидийцев. Образ жизни лидийских женщин он рисует в следующих, очень выразительных словах: "cnerga stomaticos paidiskai", которые Генрих Гейне переводит так: "эти женщины занимаются своим ремеслом лежа". То же самое говорит об армянских женщинах Страбон. О женщинах же Финикии пот, что мы находим у блаженного Авгусгина (но Антенагору): Veneri etiam Phoenices donum dabant de prostitutione Filiarum,antequam jungerent eas viro. Такова история проституции в западной Азии, как она нам вырисовывается на основании памятников древней письменности. В главе, специально посвященной археологическим данным по проституции в древности, приведенные выше свидетельства древних авторов найдут себе новое подтверждение; это подтверждение, как мы увидим ниже, заключается в тех фигурных памятниках, какие сохранились от той эпохи.