Предыдущая   На главную   Содержание   Следующая     К ГЛАВЕ 47 (Наверх) Главы 47 и 48 тесно взаимосвязаны. По мнению Р. Дженкинза, гл 48 была отчасти источником гл. 47 и включена в труд по недосмотру (она составляла лишь сырой материал). Время написания гл. 47 и окончания гл. 48. 22-32 он относит к периоду, когда уже определился характер подготавливаемого труда (951-952 гг.), т.е. гл. 47 была написана одной из последних и отвечает выраженному во введении замыслу - дать представление о народах, окружающих империю, и о внутренних делах (DAI. Р. 21- 24; DAI. II. Р. 5, 180-181). 1. Трудно сказать, о каком захвате острова арабами идет речь. Их первый набег Г. Острогорский датирует 649 г. (Ostrogorsky G. Geschichte. S. 97), Х.-Г. Бек - 648 г. (Beck H.-G. Kirche. S. 199), как и Р. Дженкинз (DAI. II. P. 181). Но в результате остров не стал безраздельным владением арабов. Может быть, уже с этого времени установился своеобразный статус Кипра - кондоминиум, совместное арабско-византий-ское владение. Дженкинз считает гл. 47 доводом в пользу концепции, согласно которой Кипр не принадлежал империи ни до 648 г., ни в 952 г. (исключая краткий период в семь лет при Василии I). Кондоминиум осуществлялся по крайней мере с 688 г. по специальному соглашению с халифом. По мнению Дженкинза, события в начале гл. 47 представлены в обратной последовательности; на деле не нападение арабов вызвало переселение киприотов, а их переселение повлекло за собой обвинение арабов в нарушении Юстинианом II договора 688 г. и нападение на остров в 691/2 г. (DAI. II. Р. 181). Так же расценивает ход событий и Острогорский: переселение киприотов - одно из звеньев политики перемещения населения, проводимой Юстинианом II - опустошенные берега Мраморного моря, в частности Кизик, остро нуждались в пополнении людьми, способными к морской службе (Ostrogorsky G. Geschichte. S. 110; ср.: Browning R. Byzantium and Islam in Cyprus in the Early Middle Ages // EEBЕ. 1979. IX. E. 101-108). 2. Набеги арабов и переселение киприотов сократили число жителей острова. Но вряд ли остров оказался совершенно ненаселенным. 3. Церковь Кипра с 431 г. имела право избирать епископа без вмешательства патриарха Антиохии. Архиепископией епархия Кипра стала с Халкидонского собора (451 г.) с резиденцией в Константиниане. Набег арабов в 648/9 г. заставил перенести резиденцию в Фамагусту (архиепископ сохранил титул "константинианского"). Иоанн занимал трон архиепископа в конце VII в. (см.: Beck H.-G. Kirche. S. 199-200). 4. "Народ" архиепископа - это, скорее всего, духовенство, зависимые люди, военные. Вряд ли массы простых киприотов прибыли с Иоанном в Константинополь. 5. Император Юстиниан II (685-695, 705-711). 6. Перевод условен: термин "онкономия" многозначен и философски сложен (Beck H.-G. Kirche. S. 77, 90, 284, 288 etc.). 7. Шестым вселенским собором именовался иногда Трулльский (по залу дворца, в котором он состоялся). Заседал с зимы 691 до весны 692 г. 8. Город на южном берегу Мраморного моря, защищал подступы к столце 9. Посвящение в духовный сан, как и сама церемония рукоположения. 10. Традиция, объявляющая Юстиниана II киприотом, недостоверна (DAI. II. Р. 118). 11. Здесь: глава церкви Кизика. 12. Т.е. в 698 г., если считать с начала заседаний собора (691 г.), но "побужден был" не Юстиниан II, а Тиверий III (Апсимар) (698-705). 13. Об "амермумнах" см. коммент. 27 к гл. 25. Резиденцией халифа был тогда Дамаск. Багдад стал столицей халифата лишь при Аббасидах в 750 г. 14. Значение этого слова не установлено (DAI. II. Р. 181). 15. О василиках см. коммент. 1 к гл. 7. 16. Возможно, эти киприоты были уведены арабами в Сирию в 653/4 и 691 гг. (DAI II. Р. 182). Х.-Г. Бек полагает, что набег произошел после переселения части киприотов (Beck H.-G. Kirche. S. 199). 17. Артикли t(o (дважды) предполагают слово Дера в дат. пад. (т.е. "в феме Кивирреотов и в феме Фракисиев"). Имеются в виду прибрежные (близ Эгейского моря) фемы империи. Именно сюда легче всего было бежать морем киприотам. Текст не оправдывает, однако, вывода, что Кипр вошел в сферу византийского владычества. Автор не включает Кипр в состав Романии: договор 698 г., вероятно, возобновлял положение о кондоминиуме. К ГЛАВЕ 48 (Наверх) 1. См. коммент. 7 к гл. 47. Строки 3-21 - цитата из 39-го канона Трулльского собора (DAI. II. Р. 182). Текст обладает рядом преимуществ документа. Здесь не утверждается, что после переселения киприотов остров совершенно обезлюдел; определенно указано, что архиепископ (с его "народом") обосновался не в самом Кизике, а по соседству, в специально созданном поселении Новый Юстиниануполь. 2. Ссылка на 8-й канон Третьего (Эфесского) вселенского собора, утверждающий незыблемость древних прав каждой епархии (DAI. II. Р. 182). 3. Существовал и другой Юстиниануполь (прежний Мокисос), возведенный Юстинианом I в ранг митрополии (Beck H.-G. Kirche. S. 159). 4. Здесь - множ. число, а выше (48.4, где речь идет о "Геллеспонтской епархии") -ед. число. Видимо, в ед. числе сказано об административном районе Геллеспонт (земли, примыкающие к проливу того же имени, ныне - Дарданеллы), а во множ числе - о его епископских кафедрах (епархиях), подчиненных теперь архиепископу Константин ианы. 5. Епископ Кизика занимал к этому времени пятое место среди епископий империи, его епархия считалась одной из богатейших. Теперь он был низведен до положевШ подчиненных архиепископу Кипра прочих епархий Геллеспонта и лишен прав первенства среди них. По мнению Х.-Г. Бека, это новшество, введенное по настоянию императора, вряд ли было принято собором без трений и осложнений (Beck H.-G Kirche. S. 163, 200). 6. Дальнейший текст гл. 48. 22-32 не имеет никакого отношения к ее заголовку Р. Дженкинз относит все дальнейшее к последнему разделу труда (DAI. II. Р. 182). Как и в случае с "дипломатическим" разделом секции, Константин дает здесь и краткое заключение к разделу "О народах", и столь же краткое введение к последнему разделу. Фраза со слов "...мы столь детально изложили..." перекликается с программным заявлением Предисловия (Prooimion, 19-24) и вступления к разделу "О народах" (гл. 13. 195-200), а ее продолжение, служащее введением к последнему разелу (гл. 48. 23-27), более пространно, чем заявление на я от счет в Предисловии ко всему труду (Prooimion, 23-24). Нет сомнений в том, что этот пассаж принадлежит самому Константину и вписан им на последнем этапе работы в условиях спешки, отразившейся на состоянии всего последнего раздела. Конечно, гл. 52 целиком и почти вся гл. 53 представляли собой сырой материал и не подлежали включению в труд. Р. Дженкинз делит последний раздел на три фрагмента в соответствии с их сюжетами (порядок которых композиционно перепутан): 1) гл. 49-50. 168; 2) 51. 192-204, 53. 512-535 составляют фрагмент об организации провинциального управления; гл. 50. 169-221, 51. 5-191 - фрагмент об управлении флотом, включая гл. 48. 28-32 и 53. 493-511 - о "греческом огне"; 3) гл. 50. 222-256 - фрагмент о граж-данских делах. Вероятно, указания императора и состояли в том, чтобы подобрать материал для этих трех тем, но возможно деление последнего раздела и на большее число фрагментов. Дженкинз, выделив основные темы раздела, убедительно показал, как зачастую неудачно композиционно разбросан материал (DAI. II. Р. 182). Редактор ориентировался на поспешно выбранные случайные критерии, а не на ясное представление о трех-четырех сюжетах, вокруг которых собран материал. Интересно также наблюдение Дженкинза, что первая (49-я) глава последнего раздела (о провинциальном управлении) повествует о землях, отвоеванных у врагов (в противоположность главам 43-46, где идет речь о землях, которые империя стремилась вернуть) (DAI. II. Р. 183). 7. Константин советует сыну превосходить других (т.е. придворных и чиновников) в знании административной истории империи, уверяя его, что такие знания повысят его авторитет у подданных. См. об этом Введение. 8. Р. Дженкинз не отвергает предположения Г. Манойловича, что данный отрывок о "жидком огне" возник под пером (или под рукой при отборе материала) Константина VII по ассоциации с Кизиком: именно здесь в 674-678 гг. был впервые в морской битве с арабами применен "греческий огонь" (DAI. II. Р. 182). На фоне других небрежностей композиции этого раздела такое предположение кажется вполне правдоподобным: ведь и прочие вставки к разделу включены в материал по случайным, поверхностным ассоциациям. 9. Отцом Константина IV был Констант II .(641-668). 10. Сирийский архитектор, перебежавший на сторону императора. 11. Город к северу от Дамаска, известный впоследствии под названием Баальбек. 12. О "жидком огне" см. коммент. 33 к гл. 13. К ГЛАВЕ 49 (Наверх) Глава породила огромную литературу, которая (до 1975 г.) учтена Ив. Дуйчевым (Cronica di Monemvasia), а затем О. Крестеном (Kresten О. Zur Echtheit. S. 15-77). Помимо проблемы достоверности источников, главное внимание уделялось двум вопросам: во-первых, о времени и обстоятельствах первого появления славян на Пелопоннесе и судьбах местного автохтонного населения; во-вторых, о формах и характере зависимости, в которой оказались побежденные славяне, отданные по приказу Никифора I митрополии Патр (Hrochovd V. Problemes des agglomerations slaves du Peloponnese // EB. 1976. N 1. P. 128-130; Zaslerova В. Zu einigen Fragen aus der slawischen Kolonisation auf dem Balkan // Studien zum 7 Jh. in Byzanz. В., 1976. S. 59-65; Huxley G.L. The Second Dark Age of Peloponnese // ???. 1977. 3. ?. 84-110; Weithmann M.W. Die slawische Bevolkerung auf der griechischen Halbinsel. Mu"nchen, 1978; Malingoudis Ph. // Zeitschrift fur Balkanologie. 1980. Bd. 26. S. 212, 219; Idem. Toponymy and History. Observation concerning the Slavonic Toponymy of the Peloponnese // Cyrillomethodianum. 1983. Т. VII. P. 99-111; Graebner M. The Slavs in Byzantine Population transfers of the seventh and eighth Centuries // EB. 1975. N 1. P. 40-52; Koder J. Zur Frage der slavischen Siedlungsgebiete im mittelalterlichen Griechenland // BZ. 1978. Bd. 71. H. 2. S. 315-331; Idem. Arethas von Kaisareia und die sogenannte Chronik von Monembasia // JOB. 1976. Bd. 25. S. 75-80; Ztlsterovd B. Die Slawen und die byzantinische Gesellschaft im 8. und 9. Jh. // Studien zum 8. und 9. Jh. in Byzanz. В., 1983. S. 89-94. Знаменательно, что все более глубоко и убедительно обосновывается достоверность свидетельств этой главы и подтверждающих их известий Монемвасийской хроники. Заголовок к гл. 49 - одно из наиболее важных доказательств того, что он был предпослан собранному материалу с самого начала. Скорее всего и материал подбирался для именно так сформулированного самим Константином сюжета: в заголовке упомянуты славяне, тогда как в -первой строке главы они обозначены местоимением "они" (см. подобное же соотношение текста и заголовка в гл. 9. 1-9.9; 40.1-2 - 40 3-4). Глава представляет своего рода оправдание перед возможным со стороны "спрашивающих" обвинением Константина в непоследовательности его политики: он издавал новеллы против роста крупного привилегированного землевладения знати и церкви и в то же время ничем не ущемлял богатую митрополию Патр (Литаврин Г.Г. Из комментария. Р. 1349-1353). 1. См. о *пактон гл. 9.9, 109; 29.40; ср. коммент. 13 к гл. 27. Глагол ??? ("служить") употреблен в трактате Константина еще трижды (см.: 25.53; 32.116, 134) в широком а не в техническом значении, 2. По спорному вопросу о времени восстановления и положении Патр в период от вторжения славян до правления Никифора I (802-811) мы придерживаемся мнения О. Крестеиа, согласно которому Патры не были под властью славян, составляя последний опорный пункт империи на полуострове (Kresten О. Zur Echtheit. S. 15-25). Однако церковное значение Патр не выходило, видимо, за пределы города: церковная организация на Пелопоннесе была в совершенном упадке до эпохи Никифора I. Х.-Г. Бек, Г. Острогорский и другие исследователи датируют возвышение Патр в ранг митрой полии примерно 805 г. (Beck H.-G. Kirche. S. 179; Ostrogorsky G. Geschichte. S. 161) 3. Согласно Монемвасийской хронике, Пелопоннес (исключая, очевидно, Патры) 218 лет (с 587 до 805 г.) находился под властью славян (Cronica di Monemvasia. P. 15. 134-140). Обычно 805 г. признают достоверной датой осады славянами Патр. Однако а гл. 49 сказано, что славяне до их восстания и осады Патр уже признавали власть империи. В связи с этим не исключено, что они (как и славяне Греции) были подчинены уже в результате похода логофета Ставракия в 783 г. и что тогда и была создана фема Пелопоннес (Ostrogorsky G. Geschichte. S. 160-162). Если это так, тогда следует признать недостоверной либо число лет славянского господства (218), либо дату вторжения славян на полуостров (587 г.). Выход из положения - в допущении, что власть империи на Пелопоннесе с 783 по 805 г. была чисто номинальной, что и дало повод автору Монемвасийской хроники пренебречь тем периодом, за которым при Никифоре I (после 805 г.) наступила пора подлинного утверждения здесь власти Византии. В греческой историографии (например: Karayannopulos J. Zur Frage der Slawensiedlung auf den Peloponnes // RESEE. 1971. 9. N 3. S. 443-460) отрицалось присутствие славян на полуострове до конца VII или даже до середины VIII в. именно потому, что славянская колонизация представлялась одновременно как почти полное бегство или переселение местных греков из этих районов. При таком подходе к вопросу не находили объяснения данные о значительных греческих поселениях на Пелопоннесе в IX в., причем такие данные трудно было отнести за счет "регрецизации" фемы посредством крупных переселений на ее земли греков из других фем. Поэтому проводилась мысль о медленном "просачивании" славян, о лишь кратковременной утрате империей контроля над полуостровом, о недостоверности сведений о господстве в этих местах славян и т.п. Возможно, вскоре после вторжения славяне расселились на Пелопоннесе в непосредственном соседстве с тамошними жителями: согласно гл. 49, порой поселения, и даже сами дома славян и автохтонов находились поблизости друг от друга Здесь, как мы понимаем, речь идет о славянах, живших вблизи Патр. Тот факт, что славяне, восстав, напали и на греческие поселения, свидетельствует о начальной (несмотря на двухсотлетнее общение с греками) стадии эллинизации славян, а также о том, что до восстания они находились в каких-то политических отношениях с греками, которые, по-видимому, были их данниками. Если судить по аналогия с другими восстаниями пелопоннеских славян в IX и в Х вв., то можно допустить, что незадолго до 805 г. имперские власти попытались заставить недавних получателей дани с греков уплачивать налоги фиску, а возможно, и принять христианство (уплата налогов, подданство и христианское исповедание составляли в представлении византийцев нерасторжимое единство). Не случайно Х.-Г. Бек склонен относить утверждение реальной власти империи к периоду до восстания, уже к рубежу VIII-IX вв., а митрополией епископия Патр стала, следует думать, именно после победы над осаждавшими город славянами; ей были подчинены также Мефона, Лакедемон и Корона (в установлении Льва VI упомянута также Болена, или Олена) (Beek H.-G. Kirche. S. 179). По нашему мнению, в повиновении византийским властям отказали славяне всего Пелопоннеса, недовольные резким изменением своего реального статуса (уравнение с их прежними данниками). Но ход восстания в других регионах полуострова не известен: внимание автора сосредоточено на наиболее важном событии, связанном с восстанием. Известно, что Никифор I, подчиняя славян в Македонии, переселял сюда византийцев из разных фем империя (Atntoljak S. Die makedonischen Sklavinien // La Maci"doine et les Macedoniens dans le passe. Skopje, 1970. S. 40). Подобную политику он проводил и на Пелопоннесе, усилив тем самым враждебность славян к новым поселенцам. В гл. 49 мы находим необычное для Константина и для византийской историографии вообще употребление этнонима "греки" для обозначения подданных империя вместо обычного "ромеи"). Известно, что этноним "греки" римляне распространили на все одноязычное население Балкан, впервые вступив в контакт с племенем греков на западном побережье Пелопоннеса. Этот пассаж, таким образом, - свидетельство использования в главе местного источника (ВИИНJ. С. 66. Бел. 248). 5. Видимо, после утверждения власти империи, еще до восстания, население города было пополнено. Монемвасийская хррника сообщает о возвращении Никифором I жителей в их город; правда, время этого акта не известно (Cronica di Monemvasia. P. 20.; ВИИНJ. С. 67. Бел. 252). 6. Разорение округи укрепленного города - обычный грием даже регулярной армии при осаде крепостей: осажденные лишаются возможности во время вылазок пополнять запасы продовольствия; несомненно, имел место и просто грабеж населения. 7. Здесь - арабские воины флота Фатимидов, который на рубеже VIII-IX вв. и в первой половине IX в. разорял берега Сицилии, Италии, Далмации и стремился овладеть шадными областями империи. В рукописи усматривали ошибку: предлагали читать *Африкус a *Асрикус считая, что эти сарацины - из Атрики на Пелопониесе, где пленные арабы были якобы поселены властями империи, а затем приняли участие восстании (ВИИНJ. С. 66. Бел. 249; DAI. II. Р. 184). Согласно Феофану (Theoph. Shron. P. 483), в 808 г. арабы напали на о. Родос, а не на Патры; по арабским источникам, арабский флот находился в византийских водах в 807 г. Поэтому ряд ученых либо относил восстание славян к 807 г., либо признавал недостоверным участие африканских арабов в осаде Патр (DAI. II. Р. 183; Lemerle P. La chronique. Р. 16 sq.). Другие, напротив, считали этот факт несомненным, но арабам отводили главную роль, а славянам - вспомогательную (Zakythenos D. 01 E).dpoi. S. 50; Idem. Byzantinische Geschichte. S. 101). Догадки эти слабо аргументированы. Если опираться на данные источников, то следует думать, что договоренность славян с арабами о совместной осаде Патр была достигнута еще в период подготовки к восстанию. Арабский флот был нужен для блокады города со стороны моря. Ничто не оправдывает гипотезы о главенствующей роли арабов: они упомянуты вскользь, и их участие было, вероятно, кратким эпизодом в начале осады. 8. Стремление овладеть укрепленным городом находится в определенной связи с углублением социального и политического развития славянского общества: так, "Чудеса св. Димитрия" свидетельствуют об упорном стремлении славян овладеть Фессалоникой. Племенная верхушка славян надеялась обрести опорный пункт для своего господства над округов, создать центр своей государственно-политической организации. Продолжительность осады не известна. Главные воинские силы греков находились далеко от города; восстание явилось неожиданностью; город не был к ней подготовлен. Запасы продовольствия истощились едва ли не через один-два месяца (следовательно, натуральные налоги еще не были собраны и свезены в городские склады). Переговоры со славянами и возможное соглашение с ними о подчинении им города предполагают, что славяне находились под властью достаточно авторитетных вождей. Безопасность и право проживать в городе и после его подчинения славянам были, по-видимому, единственным условием, которое жители Патр были намерены поставить славянским вождям перед сдачей города. 9. Вопрос о стратиге остается спорным. Как упоминалось (см. коммент. 3 к гл. 49), фема Пелопоннес могла быть организована до восстания славян. Тогда оправданно усматривать в стратиге наместника фемы, что, на наш взгляд, и подтверждает контекст главы: "тогдашний стратиг" "на границе фемы", далеко от Патр, находился временно; вернувшись же, именно он оповестил императора о событиях. Б. Ферьянчич отмечает лишь один контрдовод: почему стратиг находился в Коринфе который был центром особой фемы Эллада, образованной еще на рубеже VII-VIII вв.? Но этот же исследователь указал на печать конца VIII в. царского протоспафария и стратига Пелопоннеса Исайи (ВИИН.1. С. 66-67. Бел. 250). Г. Острогорский, полагая, что в гл. 49 идет речь о пелопонесском стратиге, высказал догадку о неверном прочтении на печати имени стратига: стратиг, чье имя стоит на печати, - это, скорее всего, Склир, упомянутый в Монемвасийской хронике и в схолии Арефы (Острогорски Г. Постанак. С. 72). В. Зайбт пришел к заключению что поход Ставракия в 763 г. упрочил влияние Византии на полуострове, но не подкрепил его созданием новых опорных пунктов с гарнизонами и что какое-то время после похода Ставракия Пелопоннес оставался турмой фемы Эллады (Seibt W. Die Skleroi. S. 19-20. Anm. 5). Нет оснований отвергать гипотезу, что стратигом Пелопоннеса, ставшего незадолго до восстания фемой, был Склир, который, таким образом, анонимно фигурирует в гл. 49. Его временное пребывание в Коринфе могло быть вызвано множеством не известных нам причин. Склир, видимо, и укрепил Патры и подчинил часть славян на полуострове. Зайбт предполагает, что при нем и началось то заселение ряда районов полуострова "неславянскими" переселенцами из разных фем (в том числе армянами), о котором упоминает Монемвасийская хроника (Cronica di Monemvasia. P. 18. 144-146); тем более что сам Склир происходил из Малой Азии и его род уже в IX в. приобрел на Пелопоннесе значительное влияние (Seibt W. Die Skleroi. S. 20). Энергичные меры Склира и могли побудить славян к восстанию. Несомненно, Патры имели значительное население и были укреплены еще до событий 805 г. Поскольку налоги в империи обычно взимались в сентябре, то можно датировать этим временем и само восстание (протест против взимания налогов). Тогда был бы понятнее и быстрый уход арабского флота: осада затягивалась, наступила осень (октябрь-ноябрь), и арабы покинули своих союзников. 10. Противоречие, не вполне разрешенное выше: "на границе" какой фемы? Если Пелопоннеса, тогда контекст предполагает, что Коринф входил в фему Пелопоннес. Но это невозможно: известно, что Коринф был столицей фемы Эллада. Если же "на границе" фемы Эллада, тогда Пелопоннес - еще не фема, и речь идет о стратиге Эллады. Выход из противоречия мы видим в допущении, что граница между фемами проходила близ Коринфа и что стратиг Пелопоннеса находился вне своей фемы, в резиденции стратига Эллады, возможно, оказывая ему военную помощь. Т.е. выражение "на границе фемы в крепости Коринф" не совсем точно отражает существо дела. 11. Слово "архонты" может обозначать здесь подчиненных стратигу фемы командиров (ВИИHJ. С. 67. Бел. 251), но более вероятно, что это все наиболее значительные лица города: и светские, и духовные чины, поэтому ниже автор говорит о постановлении "жителей города". 12. От Патр до Коринфа по прямой около 100 км. Учитывая гористый рельеф и опасности на пути посланца, надо думать, что стратиг узнал о нападении славян на Патры лишь через пять-семь дней после начала осады. В таком случае его поведение трудно объяснимо: либо он не усматривал в нападении серьезной опасности, либо его задерживали не менее серьезные причины, касавшиеся Коринфа и "находящихся к востоку (от Патр) частей гор". Не пришлось ли стратигу на пути к Патрам приводить к повиновению восставших славян в иных местах? Приводимые в гл. 49 подробности, по-видимому, легендарны. 13. Отчаянное положение осажденных заставляет думать, что блокада была весьма плотнйй. Но посланец отправился на разведку даже верхом. Видимо, осажденные сохраняли связи с греческим населением округи. Может быть, и сам посланец был из окрестных жителей, а не из самих Патр. "Фламмул" - знамя, значок, штандарт, которые с римских времен имело каждое воинское подразделение войска, империи 14. Возможно, победа была достигнута до возвращения стратига. В таком случае следует допустить, что гарнизон был сильным либо осада не была слишком затяжной, либо осаду предприняла только часть восставших славян. 15. Святой всадник, идущий впереди войска и обеспечивающий ему победу над "варварами", - топос византийской литературы. 16. В первые века новой эры - командир сотни воинов, а также военачальник вообще. Здесь, однако, термин употреблен в фигуральном значении. 17. Храм св. Андрея (ср. ниже: 49.33) находился где-то в окрестностях, не слишком близких к стенам Патр. Важно, что о храме говорится как о действующем, т.е. церкви на этой территории действовали, видимо, еще до восстания. Обычай искать спасения в храме был свойствен, как правило, христианам. Однако по добной детали нельзя судить о религии славян: они могли попросту знать о истианском запрете проливать кровь в храме, где к тому же было легче обороняться. В храме могла найти убежище лишь малая часть осаждавших. Эта часть была, по всей вероятности, взята победителями в плен, если вообще нечто подобное (поиск спасения в храме) имело место. 18. Северная часть Пелопоннеса, прилегающая и к Патрам; через нее шел стратиг из Коринфа. Ряд историков, указывая на победу гарнизона отнюдь не крупного города и на сообщение о разорении лишь "краев Ахайи", считают, что восстание было узко локальным (ВИИHJ. С. 68. Бел. 253). Но гл. 49 говорит не о восстании славян только в Ахайе, а об их набеге на Ахайю. Кроме того, если стратигом был Склир, то его действия и до восстания, и после него выходили, очевидно, за пределы Ахайи: восстанавливались города и церкви, возвращалось некогда эмигрировавшее местное население, производилось переселение из других фем на Пелопоннес, в том числе в Лакедемон, т.е. в места, отдаленные от Ахайи (Cronica di Monemvasia. P. 20, 22). 19. Очевидно, на рубеже VIII-IX вв. Патры были все-таки и столицей, и церковным центром новой фемы. Е.Э. Липшиц толковала этот пассаж как доказательство роста крупного (в данном случае церковного) землевладения, основанного на труде зависимого крестьянства (Липшиц Е.Э. Очерки. С. 44-45, 48). Б. Ферьянчич также не сомневался, что побежденные славяне были превращены в зависимых крестьян митрополии (ВИИHJ. С. 68; ср. также: Ostrogorsky G. Geschichte. S. 161). О. Крестей, подкрепляя этот вывод, сослался на "очень сходный сигиллий" Юстиниана II от 688 г. в пользу храма св. Димитрия в Фессалонике, выданный после победы, одержанной с помощью св. Димитрия" над осаждавшими город славянами (сведения телями, составляла "стась" - основной объект налогообложения в импепи У славян она включала два-три поколения взрослых людей, т.е. была большой семьей. Может быть, именно это обстоятельство, отраженное в сигиллии Никифора I, нашло - через устную традицию - отзвук в упоминании о родичах и обо всех, "им принадлежащих" (даже рабах). Все ли пленные были переданы митрополии? Все ли осаждавшие город были взяты в плен? Все ли они жили в окрестностях Патр? Гарнизон Патр захватил, конечно, только часть отступивших славян; указ Никифора I скорее всего не распространялся на села славян вне непосредственной округи Патр. Пленников из отдаленных селений, не переданных храму св. Андрея, могла ждать совсем иная участь. 20. Мы согласны с О. Крестеном (Kresten О. Zur Echtheit. S. 41. Anm. 98a), что перевод Р. Дженкинза "этот подвиг в борьбе" (this exploit in the contest) ошибочен: речь идет не о подвиге святого при осаде Патр, а о его мученических подвигах, совершенных в этой области. 21. Вид императорского указа. Вопрос о сигиллии Никифора I митрополии Патр - это прежде всего вопрос о письменных источниках к гл. 49. Видимо, ко времени написания труда указ Никифора I не сохранился, но Лев VI, подтверждая и уточняя права митрополии Патр, располагал этим сигиллием, как убедительно доказал О. Крестен. Помимо устной традиции, авторы гл. 49 использовали, возможно преамбулу указа Льва VI. Р. Дженкинз не отвергает данных гл. 49 и Монемвасийской хроники, но считает опрометчивым полагаться на них в вопросе о статусе Пелопоннеса на рубеже VIII-IX вв. (DAI. II. Р. 183). Наиболее спорными остаются вопросы о статусе славян до осады 80S г., о времени назначения стратигом Склира и укрепления Патр после длительного периода ее упадка. 22. Прямая ссылка автора на устную традицию, насчитывавшую с 805 до 932 г. (предполагаемый год составления Монемвасийской хроники, если только Константин действительно опирался на нее) 127 или примерно 100 лет (если события излагались по сигиллию Льва VI). 23. Обычный в дипломатической практике того времени прием - обеспечивать выполнение заключенных с иноземцами договоров содержанием в столице под стражей (или постоянным надзором) заложников, чаще - родственников главы государства или народа-контрагента (ср. коммент. 10 к гл. 1). 24. Под "стольниками" (храпеСрлоюш,) имеются в виду, разумеется, не исполнители придворной или какой-либо сходной церковной должности распорядителей трапезы (т.е. не "трапезиты" - *трапезитаи), а просто прислуживающие при принятии пищи указанным выше лицам. 25. Славяне, превращенные в держателей церковной земли, помимо уплаты в пользу митрополии пакта (государственного налога) и взноса за держания, содержали, кроме того, ксенодохию (постоялый двор), в которой названные выше официальные лица получали бесплатный кров и пищу. До передачи славян митрополии она содержала ксенодохию в качестве государственной повинности (Zakythenos D. ???. Р. 49. N 2, 3). 26. Д. Закитинос, указывая на термин *омадос ("община"), полагает, что переданные митрополии славяне составили налоговую общность в Византии. Она характеризовалась прежде всего взаимной ответственностью перед государством за уплату сполна всей суммы государственного налога (Zakythenos D. ???. P. 49). Размеры индивидуального телоса (димосия - основного налога) с каждого двора определялись в IX- XI вв. в деревне чиновниками, но так называемые ангарии (натуральные, отработочные повинности) нередко распределялись внутри данной налоговой общности самими общинниками, в соответствии с возможностями каждой семьи. Чиновники фиска устанавливали лишь общий объем ангарии. Повинность, о которой здесь идет речь, являлась ангарией подвида митат, или псомодземия. Долю участия каждого в ее выполнении славяне определяли на общинном сходе. Впрочем, приведенное выше замечание Закитиноса об общине свидетельствует о том, что он разделяет широко распространенную теорию фискального происхождения общияы в империи (государство "конструировало" в фискальных целях связанные круговой порукой перед казной налоговые общности, которые якобы и составили общины). Но не всякая налоговая общность - община. Взаимной ответственностью фиск связывал самые разные налоговые единицы, не становившиеся от этого общинами.об этом сигиллий сохранила надпись в храме). Император передал храму права на все солеварни в городе и в его окрестностях, освобождая одновременно храм от повинностей и налогов (Kresten О. Zur Echtheit. S. 17 sq.; см. также: Липшиц Е.Э. Очерки. С. 39-40, 45). Однако надпись в храме св. Димитрия не позволяет сделать вывод о том, что церковь стала собственницей всех указанных солеварен: для этого их нужно было предварительно отнять у их владельцев, среди которых были и фессалоникийцы, участвовавшие в отражении врага. Скорее всего, Юстиниан П предоставил храму св. Димитрия солемний, т.е. право сбора в свою пользу налогов с солеварен, ранее вносившихся в казну. Не отвергая важности сопоставления указов Никифора I и Юстиниана II, мы не можем пренебречь значительностью хронологического интервала между ними и отличиями в существе дела. По имперским законам, земли, отвоеванные у врага, вместе с их населением (разумеется, иноплеменным) становились собственностью короны, как нередко и земли подданных, восставших против центральной власти (Литаврин Г.Г. Византийское общество. С. 42, 48-49). До отнятия государством титула собственности у свободных лиц император не мог дарить их имущество да и самих его владельцев кому бы то ни было. Имущество же побежденных славян (и как поверженных врагов, и как мятежников) переходило в ведение казны, и император передал какую-то часть их имущества вместе с ними самими митрополии Патр в качестве особой милости. Речь не идет ни о солемний, ни о патронате. Под имуществом мы здесь понимаем прежде всего обрабатываемую славянами землю. Как следует из дальнейшего, славяне должны были предоставлять по указанию митрополии разные землевладельческие продукты; видимо, участки славян как свободных мелких землевладельцев, обязанных выполнять повинности и платить налоги в казну, стали теперь собственностью митрополии, а сами славяне - ее зависимыми держателями (Литаврин Г.Г. Из комментария. Р. 135 sqq.). He случайно, конечно, и упоминание о семьях и родичах (семья, т.е. домохозяйство со всеми его обитаНе создание налоговой общности влекло за собой установление общинного распорядка, а община использовалась фиском, превращавшим ее в налоговую общность. Переданные митрополии деревни (или деревня) составляли и до этого акта соседские общины, где имелись большие семьи и существовали общинные порядки землепользования в отношении пахотной земли и угодий. Видимо, подобные поселения славян еще до восстания были включены в систему византийского налогообложения. Теперь же, став церковными париками, славяне в соответствии с этой системой - как община - были обязаны в том же порядке платить ранее вносившийся в казну налог (телос) храму св. Андрея и, сверх того, платить пакт в качестве держателей чужой земли и выполнять ангарию, лежавшую ранее на митрополии (Литаврин Г.Г. Византийское общество. С. 7-42, 206-224). 27. Сигиллий Льва VI относят обычно к первым годам Х в. (901-907) (DAI. II. Р. 183). Издание сигиллия связано с незаконным увеличением митрополией требований к славянам и с их жалобой императору. Лев VI, как видно, утвердил традиционные нормы поборов и обязательств. Вряд ли произвол был допущен "византийскими чиновниками" (DAI. II. Р. 185). Скорее всего это сделал сам митрополит: ему адресует император свои запреты, да и льготный характер владений митрополии предполагал слабое вмешательство властей в ее дела. 28. Заслуживает внимания указание на зависимость славян прежде всего от главы местной церкви ("приписанные к митрополиту"). 29. Фраза часто и по-разному толковалась. Е.Э. Липшиц (как и Г.И. Ласкин) полагает, что Лев VI запретил переводить оброки и повинности крестьян на деньги (так она передает смысл глагола ??? - Сост.) (Липшиц Е.Э. Очерки. С. 44-45). Р. Дженкинз перевел: Лев VI издал указ, запрещающий "продавать их" (to sell them) (DAI. II. P. 231, 233). Примечательно, что Константин определил этих славян термином, имевшим некогда техническое значение, - "энапографумены" (т.е. энапографы - крепостные колоны в империи в VI в., часто происходившие из военнопленных и "варваров"-поселенцев: История Византии. Т. 1. С. 81, 83-84, 241-245; Kresten О. Zur Echtheit. S. 45, 69). Действительно, в "Эклоге, измененной по Прохирону", статьи об энапографах не только сохранены, но подвергнуты толкованию, причем энапографы сближены с рабами и, во всяком случае, трактуются как крепостные (Ecloga privata aucta ad Prochiron mutata et Epanagoge aucta/Ed. C.E. Zachariae a Lingenthal. Lipsiae, 1856. X. 15). Энапографов действительно запрещалось продавать без земли (История Византии. Т. 1. С. 242); они в самом деле не могли жаловаться в суд на господ, произвольно увеличивавших поборы (Там же. С. 83, 244). Но не ближе ли "энапографумены" митрополии к "анагеграммунам" (приписным парикам), отданным казной церкви "для возделывания мест церковных" (Epistoliers byzantins du X-e siecle / Ed. parJ. Darrouzes. P. 1960. P. 116. 10-14, 21-24; см. также: Литаврин Г.Г. Византийское общество. С. 66-67)? Что касается глагола ???, тo, на наш взгляд, предпочтительнее переводить его не словом "продавать", а словами "обирать", "лишать последних денег" (серебряных денег, может быть, даже женских серебряных украшений). К ГЛАВЕ 50 (Наверх) Глава 50, справедливо отнесенная Р. Дженкинзом к разряду глав о внутренних делах империи (гл. 48. 22-53), весьма разноплановая по содержанию. Заголовок к ней соответствует лишь первым двум пассажам. Остальное содержание главы также распадается на четыре никак не связанных друг с другом сюжета - свидетельство особенно небрежной аранжировки последних глав труда. Заголовок был составлен, вероятно, еще до сбора материала - как задание императора. Записки о милингах и эзеритах и жителях Майны оказались объединенными, ибо речь шла об одном и том же районе Южного Пелопоннеса и об одной теме - о доходах с него в виде даней. Прочее было подверстано к гл. 50 вне всякой видимой связи, возможно, в последний момент, когда труду была придана окончательная композиция. 1. О феме Пелопоннес см. коммент. 3 к гл. 49. 2. Только эти два славянских племени на Пелопониесс известны по имени. Но являются ли их этнонимы самоназваниями, остается дискуссионным, особенно в отношении милингов; название "эзериты" возводят к славянскому "озеро", так как они действительно жили близ побережья, называвшегося по-гречески "Элос" (в переводе "Озеро") (Georgakis D. The Mediaeval Names Milingi and Ezeritae of Slavic Groups in the Peloponnesus // BZ. 1950. Bd. 49. S. 327-330; Glykatzi-Ahrweiler H. Une inscription meconnue sur les Melingues du Taugete // Etudes sur les structures administratives et scciales de Byzance. L., 1971; Avramea А. ??? - ??? // ???. 1974, 16. ?. 288-300). Однако в таком случае нужно признать, что славяне, переведя греч. Лос, на родной язык, сами и образовали этноним от топонима "Озеро". Согласуется ли с этим чисто греческий суффикс наименования -??? ? 3. О пактах см. коммент. 18 к гл. 9 и коммент. 13 к гл. 27. Мы переводим здесь *пактон как "дань", исходя из контекста: размеры побора, взимаемого фиском со славян и жителей Майны, и порядок сбора пакта не позволяют видеть в нем обычный государственный налог (телос, димосий). 4. Город-крепость Майна лежал на южной оконечности полуострова к западу от Лаконского залива. 5. Время этого второго в IX в. восстания славян Пелопоннеса, как указано в главе, приходится на кратковременный период соправительства Феофила (829-842) и его сына Михаила III (842-867), который был коронован в конце 839 г. Иначе говоря, наиболее вероятны 840-841 гг. (ВИИHJ. С. 69-70. Бел. 259; DAI. II. Р. 185). Причины восстания Р. Дженкинз усматривает в произволе византийских властей, отмечая при этом, что археологические исследования Коринфа свидетельствуют о том, что достаточно прочно господство империи утвердилось там именно в правление Феофила. Восстание охватило значительную (если не основную) часть славян Пелопоннеса. Все это не позволяет переоценивать успехи Склира в его действиях против славян около 805 г. (согласно Монемвасийской хронике, "напав, взял народ сфлавинов войною и уничтожил окончательно", а остальные "крестились и присоединились к вере христианской" - Cronica di Monemvasia. P. 20, 22). Восстание могло быть вызвано уже одним распространением на славян византийской налоговой системы, а также лишением их части земель ввиду размещения на полуострове греков, возвращавшихся после вынужденного бегства и переселяемых из других фем империи. Изгнав или уничтожив представителей местной власти (став "самостоятельными"), восставшие, как и 36 лет назад, если судить по тексту гл. 50, разграбили имущество местного иноязычного населения. 6. По-видимому, стратиг - предшественник Феоктиста или погиб, или был смещен с поста как не оправдавший надежд. 7. О протоспафариях см. коммент. 35 к гл. 32. 8. Попытки идентифицировать Феоктиста Вриенния со "стратигом Далмации" Вриеннием, чье имя упомянуто на двух печатях, оказались неудачными: Я. Ферлуга показал, что фема Далмации была создана лишь около 867 г., а стратиг Пелопоннеса, удостоенный уже в 842 г. (когда он был отправлен подавлять восстание славян) титула протоспафария, не мог около 867 г., если бы он Зчтем был назначен в Далмацию, носить меньший титул (стратиг Далмации Вриенний был спафарием) (Ferluga 3. L"amministrazione. P. 161-168; ВИИHJ. С. 70. Бел. 260; DAI. II. Р. 186). 9. Вриенний- знатный византийский род, особенно возвысившийся в Х-XI вв. Здесь - их первое упоминание. 10. Примечательно, что стратиг явился для подавления восстания, получив войска нескольких фем. Следовательно, восстание было крупным и вызвало тревогу правительства. Названы Фракия и Македония, среди же "прочих западных" фем остаются для этого времени Стримон, Фессалоника, Эллада, Диррахий, Кефаллиния, Никополь. Не были ли войска по крайней мере двух из них также переданы Феоктисту? (о времени создания европейских фем см.: Ostrogorsky G. Geschichte. S. 162-!63). Впрочем, первые две фемы упомянуты не через написание их названий, а через указание на воинов этих фем ("фракийцы, македонцы"). Иначе говоря слово "фема" здесь имеет его первоначальное техническое значение - "отряд, рекрутируемыя в определенной провинции" (Советы и рассказы. С. 341 и след.). Время похода Феокткста (как и его назначение стратигом Пелопоннеса) следует скорее всего относить ко времени до 20 января 842 г. (смерть Феофила) (ВИИHJ. С. 71. Бел. 265). 11. Под "прочими не подвластными", помимо восставших славян. Следует, видимо, понимать остатки романизованного населения (подобного жителям Майны - см. в гл. 50 ниже), может быть, также армян, переселенных сюда при Никифоре I; во всяком случае, имеется в виду иноязычное по отношению к грекам население Пелопоннеса (ср.: Zakythenos D. O"l S^dpoi. P; 51, п.5). Возможно, они либо выступили вместе со славянами, либо воспользовались их восстанием, чтобы также отказать в повиновении византийским властям. 12. Т.е. в первом походе Феоктист не смог подчинить милинго" и эзеритов. 13. Долина реки Эврота. 14. Приморский район южнее Лакедемона (ныне в провинции Лаконика), а также низина у устья Эврота. 15. Т.е. "Пятипалая" - имеется в виду Тайгет. 16. Б. Ферьянчич справедливо отметил, что у автора главы нет четкого представления о месте расселения милингов и эзеритов. Предлагалось разное решение вопроса (ВИИHJ. С. 71. Бел. 264). Р. Дженкинз помещает милингов севернее, близ Лакедемонии, на западном склоне Тайгета, а эзеритов - южнее, в приморском районе Эзеро-Элос (DAI. II. Р. 186). Это мнение приемлемо в его первой части, но вряд ли эзериты жили на приморской низменности. Константин пишет, что они жили на противоположном по отношению к милингам склоне Тайгета, т.е. также в горах, в "трудно доступном месте"; кроме того, их подчинение было весьма затруднительно (обстоятельство, не легко объяснимое, если бы они жили у моря, близ устья Эврота и к западу от него: местность здесь лишена естественных укреплений и укрытий). Видимо, милинги действительно жили к северу от эзеритов, недалеко от Лакедемонии и Спарты, но на западном склоне Тайгета, тогда как эзериты обитали южнее, около Элоса, на восточном склоне того же горного хребта. 17. Здесь содержится указание на второй поход Феоктиста, уже только против милингов и эзеритов. Поход, по всей вероятности, последовал вскоре за первым. В одном из житий упоминается некий Феоктист Вриенний, бывший в регентство Феодоры, т.е. между 842 и 855 гг., послом к болгарам (DAI. II. 186). Столкновения с болгарами (после истечения в 845 г. срока 30-летнего мира) произошли в 847-850 гг. и сменились новым мирным периодом. Если этот Феоктист Вриенний идентичен стратигу Пелопоннеса, то послом в Болгарию он был скорее всего в пору временного обострения отношений с Болгарией, будучи, разумеется, уже освобожден от должности на Пелопоннесе. Тогда его поход на милингов и эзеритов можно датировать приблизительно 842-850 гг. Эту дату принял и П. Лемерль (Lemerle P. Phi-lippes et la Macedoine orientale a 1"epoque chretienne et byzantine. P., 1945. P. 127; Златарски В. История. Т. I, ч. 1. С. 444-446). 18. Характер выплат в казну и разница в суммах между милингами и эзеритами объяснялись по-разному. Р. Дженкинз подчеркивает, что мысль о большем плодородии земли эзеритов или их большей численности не объясняет последовавшего затем уравнения сумм для обоих племен (см.: 50.48-52; DAI. II. Р. 186). С. Рэнсимен полагает, что, говоря об уравнении сумм, Константин "мог быть просто дезинформирован" (Runciman S. Emperor Romanus. P. 73-74, п. 1). Б. Ферьянчич не берется решать этот вопрос, указывая, со ссылкой на А.А. Васильева (Славяне в Греции // ВВ. 1898. Т. 5. С. 426), что милинги и эзериты должны были впредь, помимо указанной выплаты дани, нести также воинскую службу и принимать правителя, назначенного стратигом (см. ниже - 50. 30-32). Добавим, что упомянуты и "иные службы для казны". Однако, по мнению Ферьянчича, они оказались все-таки в лучшем положении, чем славяне Ахайи, "которые потеряли не только политическую, но и личную свободу" (ВИИHJ. С. 71. Бел. 267). В целом мы согласны с этим мнением, хотя не считаем, что все славяне Ахайи были переданы митророполии Патр и потеряли личную свободу. Разницу в размере тягот для славян Ахайи и для тех двух племен мы видим в том, что милинги и эзериты уплачивали только дань, а не регулярные налоги а пользу казны. К сожалению, для рассматриваемой нами эпохи нет данных об абсолютных размерах (в пересчете на деньги) налогов со свободного крестьянина-налогоплательщика. Столетием позже полнонадельный крестьянин платил 1-3 номисмы. Если для 40-х годов IX в. снизить указанную сумму вдвое, то и тогда следует, что племя милингов насчитывало от 120 до 240 семей. Вряд ли такое допущение возможно: оказавшее упорное сопротивление регулярной армии племя должно было быть гораздо многочисленнее. Следовательно, пакт (ср.: 49.48) в 60 номисм был скорее всего не идентичен синоне и капникону, взимавшимся в то время со всех землевладельцев в империи. Если бы это было так, сумма должна была бы быть многократно большей. Видимо, милинги и эзериты подчинились на определенных условиях: их пакт - взнос, свидетельствующий о зависимости от империи, а не регулярный, обычный телос с ее подданных. Во всем труде Константина нет ни одного случая употребления термина "пакт" в более позднем (для Х-XI вв.) значении - "арендная плата" или "ординарный государственный налог", или "частновладельческая поземельная рента". Лишь в гл. 30. 124-133 пакт как будто приравнен к "податям" (*фороус), но при этом сказано, что пакт составляет для целых крепостей-городов всего от 100 до 200 номисм. Здесь же и пояснено, что платить пакт означает быть "подплатежными" (*упофора). Указываемые размеры пакта слишком малы для государственного налога, да и в раскладку пакта среди плательщиков здесь никак не вмешивается государство. Во всех случаях, когда Константин сообщает о пакте, его плательщиками выступают либо города, либо племена, либо вожди соседних народов. Ни разу такой термин не употреблен в значении налога с жителей империи вообще (Константин использует для этого слово *апаитэсиос - "взыскание", ординарное для византийских текстов Х-XI вв. - см. гл. 51, 193, 197; 52.1). 19. Точные цифры налога в империи не только с отдельных налоговых округов, но и с каждой деревни и каждого домохозяйства фиксировались в кадастрах фиска, хранившихся в ведомстве геникона (налоговый секрет). Здесь же вновь ссылка на устную традицию, т.е. и это место подтверждает высказанное в ком-мент. 18 предположение о пакте милингов и эзеритов. 20. Имеется в виду время автократорства (самодержавия) Романа I Лакапина (921-944). Однако точная дата нового бунта милингов и эзеритов - предмет неоконченной дискуссии: предлагались даты от 921 до 941 г. (в частности, 923, 924, 934 гг. - ВИИHJ. С. 72. Бел. 269). Р. Дженкинз выступает за 920-921 гг., ссылаясь на следующие факты: вскоре за принятием новых военных мер против милингов и эзеритов последовал мятеж Варды Платипода; узурпация Романом I всей власти (именно в 920-921 гг.) сопровождалась мятежами в провинции и заговорами в столице; одновременно с мятежом Платипода на Пелопоннес вторглись "слависианы" (их Дженкинз идентифицирует со славяно-болгарами, которые в ходе второй войны Симеона примерно в то же время прорвались на Пелопоннес через Коринфский залив Uenkins R.J.H. The Date of the Slav Revolt in Peloponnese under Romanus 1 // Late classical and medieval Sudies in honor of Albert Mathias Friend. New Jersey, 1955. P. 205-207). Б. Ферьянчич относит восстание к 927-930 гг. (ВНИHJ. С. 72. Бел. 269), Г. Острогорский, видимо, принимает эту дату (Oslrogorsky G. Geschichte. S. 185. Anm. 2). Донесение Иоанн Протевон отправил, конечно, не тотчас после отказа славян повиноваться, а скорее всего после неудачных попыток вернуть их к повиновению. Поскольку речь идет об отказе славян выполнять "службы для казны", следует думать, что они не внесли названный выше пакт. Внесение же всех основных платежей в казну совершалось, как правило, в сентябре-октябре. Поэтому новое восстание логично отнести к концу (осени) года, а донесение стратига - к зиме того же или началу следующего года. 21. Иоанн Протевон не известен по другим источникам. Он упомянут еще раз в гл. 51.200- 201, где сказано, что во время его полномочий на Пелопоннесе как стратига, при Романе I, славяне добились замены воинской службы выплатой денег и поставкой боевых коней. Р. Дженкинз впадает, таким образом, в противоречие, датируя новое восстание (при Протевоне) концом 920 г., а упомянутую замену службы материальной компенсацией - первыми тремя месяцами 921 г. (DAI. П. Р. 186-187, 204). Конечно, славяне и других районов Пелопоннеса могли воспользоваться восстанием милингов и эзеритов, чтобы избежать участия в походе в Лангобардию, но для названной замены нужно было согласие Романа I, а император, как следует из рассказа, распорядился жестоко подавить восстание, едва о нем узнав. Хотя оба события (коммутация воинской службы и восстание) произошли при Протевоне, они, на наш взгляд, были разделены гораздо большим промежутком времени. Восстания в феме Лангобардия и вторжения в нее африканских арабов случались в царствование Романа I неоднократно в 20-х и 30-х годах. И как раз менее всего вероятно, что император намеревался отправить военную экспедицию в Италию именно в 921-922 гг. (когда еще был стратигом Пелопоннеса Протевон), так как узурпация Романа I Лакапина, еще не упрочившегося на троне, вызвала резкое обострение отношений с Болгарией именно в 921-922 гг. Видимо, события развивались в иной последовательности: сначала отказ славян Пелопоннеса от участия в походе и выплата ими материальной компенсации, затем - отказ милингов и эзеритов повиноваться властям. Именно эти два инцидента и стали причиной смещения Иоанна Протевона с поста стратига. Иначе говоря, мы за датировку Б. Ферьянчича. 22. Неповиновение выразилось, вероятно, в отказе от воинской службы и от выполнения отработочных повинностей, в особенности - экстраординарных: лишь в таких случаях провинциальные власти получали особые распоряжения, которые не требовались при выполнении регулярных ангарий и налоговых повинностей. 23. Очевидно, что славяне Пелопоннеса (в том числе милинги и эзериты) и до их подчинения империи, и в период восстания "самоуправлялись", т.е. имели собственную политическую организацию. Без нее было невозможно ни организовывать военные предприятия, ни мобилизовывать материальные ресурсы, ни обеспечивать оборону, ни вести переговоры с властями провинции, ни отправлять послов к императору. Нет никаких оснований предполагать некое отставание именно славян Пелопоннеса от болгар, сербов, хорватов в их общественном развитии. Ведь именно эти славяне находились столетиями в более тесном контакте с местным, несомненно более развитым обществом (Иванова О.В., Литаврин Г.Г. Славяне и Византия. С. 57-90). 24. Под "архонтом" здесь иногда понимают византийского чиновника (Kougeas S. ??? // ???, 1950. Т. 15. С. 28). Напомним в этой связи, что В. Лоран высказал идею, согласно которой печати с надписью "архонт Росии" принадлежали также византийским официальным лицам (Laurent V. // BZ. 1960. Bd. 53. S. 279). Вряд ли такое мнение можно признать сколько-нибудь отвечающим действительности. Б. Ферьянчич воздержался от собственных выводов на этот счет (ВИИНJ. С. 71. Бел. 267). С. Кугеас пишет, что если бы речь шла о вожде милингов и эзеритов, то Константин употребил бы термин "жупан". Действительно, Константин резко противопоставляет термин "архонт" термину "жупан" (см. гл. 29. 65-68). Но из гл. 30. 104-106, 120 следует, что жупаны - правители более мелких подразделений страны, подвластные архонту. Согласно 30.90-93, Хорватия делилась на 11 "жупаний". Д. Моравчик проследил употребление этого термина в отношении подчиненных хану Болгарии представителей его администрации в провинциях (Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Bd. I. S. 131-132). Ныне широко признана гипотеза, согласно которой "жупа" и "жупан" имеют иранское или тюркское происхождение. Точка зрения Кугеаса как раз и предполагает, что этот термин должен был быть (как и сам институт) занесен на Пелопоннес аварами: в Монем-васийской хронике и в иных источниках этнонимы "славяне" и "авары" употребляются как равнозначные. Как установил В.П. Грачев, "жупан" уже Х в. имел значение правителя территориального округа, часто подчиненного повелителю более широкого политического объединения. К моменту появления в письменных источниках (в том числе в труде Константина) термина "жупан" им "обозначали не столько институт, представляющий племенную организацию, сколько один из элементов государственной надстройки" (Грачев В.П. Сербская государственность. С. 200-201). Если считать Аварский хаганат сильным раннесредневековым государством и если усматривать в "жупане" (в соответствии с теорией тюркского происхождения термина и аварского завоевания Пелопоннеса в VI в.) представителя организованной власти, то действительно нужно признать существование определенных форм политической жизни славян под властью аваров на Пелопоннесе до установления господства империи и в периоды, когда Византия теряла контроль над занятыми славянами землями (ср.: Malingoudis Ph. Die Institution des 2upans als Problem der fruhs-lavischen Geschichte // Cyrillomethodianum. Thessalonique, 1972-1973. Vol. II. P. 61-76). Но все это крайне слабо обосновано источниками. См. на этот счет коммент. 18 к гл. 29 и коммент. 23 к гл. 30. Независимо от того, какой термин ("жупан" или "архонт") был бы употреблен в отношении милингов и эзеритов, и тот, и другой для этого времени означали бы определенную форму политической организации славянского общества. В комментируемом месте использован термин "архонт", и проблема ставится иначе: имеется ли в виду вождь тех двух племен или византийский чиновник. Как нам представляется, :то обстоятельство, что архонта милингам и эзеритам назначал стратиг фемы, отнюдь не означало, что этим архонтом был чуждый славянам византийский чиновник. Он лоялен к византийским властям угоден им в своей роли правителя славян, но избирался из их собственной среды его кандидатура согласовывалась с влиятельными людьми той местности, которой он должен был впредь управлять. Дело обстояло примерно так, как в отношениях империи с сербами и хорватами при Василии I: император "поставил для них архонтов, которых они сами хотели и выбирали из рода, почитаемого и любимого ими" (ср. коммент. 21 к гл. 29). Иначе говоря, подчинение славян на Пелопоннесе, во всяком случае - милингов и эзеритов, было не полным ни в 805 г., ни в 842 г., ни в правление Романа I: признавая власть империи, выплачивая пакт и выполняя воинскую службу, они сохраняли некоторую автономию. Именно поэтому Константин в трактате "О фемах" говорит об Элладе и Пелопоннесе: "ославянилась вся страна и стала варварской" (De them. P. 53. 18-19). 25. Видимо, о "беспорядке" в феме император узнал раньше, чем прибыло донесение Иоанна. Мало того, до получения его донесения он уже был снят с должности, вместо него был назначен Аротра Кринит, которому и было поручено подавить восстание. 26. Известный с Х в. византийский знатный род. Некий Кринит (примерно, от того же времени и с таким же титулом - протоспафарий) упомянут в гл. 43. 137, 170, 172, 177, но его идентификация с тем, который назван здесь, затруднительна. "Протоспафарий и стратиг Пелопоннеса Кринит", упомянутый в сохранившемся моливдовуле, и протоспафарий и стратиг Эллады Кринит из "Жития св. Луки" идентичны, по мнению Б. Ферьянчича, данному Криниту. Он был сначала стратигом Эллады, а затем был переведен на Пелопоннес (ВИИШ. С. 72. Бел. 268). Р. Дженкинз готов согласиться с этим, однако замечает, что в "Житии", идет речь о начале 40-х годов Х в., и тогда перемещение Кринита имело иную последовательность: с Пелопоннеса в Элладу (DAI. II. Р. 186). В пользу этой точки зрения можно указать на то, что фема Эллада была выше рангом, чем фема Пелопоннес. В таком случае перевод Кринита - награда и повышение по службе, тогда как понижение (перевод из Эллады) плохо сочетается с одновременным ответственным поручением - подавить восстание на Пелопоннесе. 27. Новый стратиг должен был, конечно, опираться в своих действиях против милингов и эзеритов на силы своей фемы. В таком случае славяне-воины фемного войска Пелопоннеса участвовали в карательной экспедиции. Не исключено, впрочем, что новый стратиг привел с собой (как это было около ста лет назад) отряды из других европейских фем империи. 28. Военные действия против милингов и эзеритов заняли, следовательно, не менее восьми месяцев (с марта по ноябрь). Это лишний раз подтверждает высказанную выше мысль, что домохозяйства названных выше славянских племен исчислялись никак не несколькими десятками или одной-двумя сотнями. Жатва хлебов на Пелопоннесе приходится обычно на вторую половину июня. Тогда, видимо, после трех месяцев боев стратиг и сжег посевы повстанцев: хлеб уже поспел и был доступен огню. 29. Милинги и эзериты сложили оружие в ноябре именно потому, что в преддверии зимы оказались под двойной угрозой (голода и неравной борьбы в зимних условиях). В связи с этим выскажем предположение: горцы на Балканах, как правило, с древнейших времен занимались перегонным скотоводством. На зиму (с октября по апрель-май) скот перегоняли с горных пастбищ в долины и на морское побережье, где и климат был мягче и было больше корма на зимних пастбищах (так называемых зимниках) (Литаврин Г.Г. Влахи в византийских источниках Х-XIII вв. // Юго-Восточная Европа в средние века. Кишинев, 1972. С. 107 и след.), Но в этих местах уже укрепились отряды стратига, защищаться здесь было несравненно труднее, чем в горах. Милинги и эзериты оказались перед перспективой лишиться вслед за гибелью посевов также скота, последней их надежды пережить зиму. И они пошли на переговоры с Кринитом. 30. Различие пропорции, в которой пакт был увеличен как наказание за восстание (для милингов он возрос в 10 раз: с 60 до 600 номисм, для эзеритов - только в 2 раза: с 300 до 600 номисм), дает, вероятно, повод думать, что милинги пользовались ранее какими-то льготами не в силу их малочисленности и бедности, а, напротив, благодаря прочности своей позиции, позволившей им более успешно отстаивать свои интересы. Теперь они побеждены, и власти империи, так сказать, припомнили им старое, наказав их десятикратным увеличением поборов. Опираясь на свое войско, Кринит в ноябре и взыскал первый раз повышенные суммы пакта. Наличие этих сумм у славян свидетельствует, несомненно, об участии милингов и эзеритов во внутреннем торговом обмене на полуострове, об их связях с городом. 31. Государственное (императорское) казначейство. 32. Ср. коммент. 26 к гл. 50. Время этого перемещения неизвестно. 33. Варда Платипод не упоминается в других источниках. 34. Среди соратников Платипода названы титулованные лица (протоспафарии) и некие "архонты". Ср. коммент. 23 к гл. 50: среди архонтов, поддержавших претензии Платипода, могли находиться и вожди славян. 35. Трудно решить, кем был Лев Агеласт. Наиболее вероятны две гипотезы: либо это новый стратиг, присланный на смену мятежному, но не допущенный им на полуостров, либо судья фемы, являющийся по должности ближайшим коллегой стратига. Тон повествования, однако, таков, что читателю должно было быть все понятно. Видимо, эти события во время написания главы хорошо помнили в деталях. Восстание милингов и эзеритов и мятеж Платипода произошли, когда Константину ;было не менее 16-17 лет (даже при самой ранней датировке) и он о них был, конечно, хорошо осведомлен. 36. Этноним *Склавэсианои не равнозначен этнониму "славяне". Б. Ферьянчич выделяет три основные точки зрения на этот счет. Согласно первой, речь идет о славянах, переселенных при Ираклии (610-641) в Опсикий в Малой Азии в качестве военнообязанных поселенцев. Под названием *Склавэсианои они упоминаются впервые в книге "О церемониях", где сообщается, что слависианы фемы Опсикий-участвовали в сборе средств для похода византийского войска на Крит в 949 г. (De cerem. I, Р. 662, 22-663. 1). Причем с трех предводителей ("кефалий") слависианов было взято по 5 номисм, а с прочих - по 3; для самого похода из слависианов было (призвано 220 воинов (Ibid. Р. 666. 15-16). Для 127 воинов-слависианов (оставшихся в живых? - Сост.) была определена плата: трем "главам" по 5 номисм, а прочим - по 3. Указана общая сумма - 5 литр 27 номисм (подсчет совершенно точен) (Ibid. Р. 669. 10-12). Об участии в другом (победном) походе слависианов на Крит в 961 г. сообщает Продолжатель Феофана (Theoph. Cont. P. 474, 481). Но почему, если это были слависианы фемы Опсикий, в трактате Константина "Об управлении империей" они выступают в качестве врагов империи, совершивших нападение на Пелопоннес? На такой вопрос сторонники данной точки зрения не могут убедительно ответить. Согласно второй гипотезе, в "слависианах" здесь следует видеть славян Эллады или Эпира (вторгшихся через Коринфский залив) или даже славян Фракии и Македонии, которым походы Симеона против Византии дали толчок к последнему их набегу на Грецию и Пелопоннес. Наконец, сторонники третьей точки зрения усматривают в слависианах мятежников-болгар, восставших против Петра во главе с его братом Михаилом, которые около 930 г., после смерти своего предводителя, вторглись на территорию империи и дошли до Никополя на Коринфском заливе, как об этом сообщает Продолжатель Феофана (Theoph. Cont. P. 420). Таково и мнение Б. Ферьянчича (ВИИШ. С. 73. Бел. 274). Д. Закитинос, приведя свидетельство "Жития св. Петра", епископа Аргоса, о том, что варвары", подвергнув Пелопоннес страшному разорению и лишив его начисто былого благосостояния и всякого жизненного порядка, владели полуостровом в течение трех лет, относит это нападение к 923 г.: вслед за Р. Дженкинзом он датирует восстание милингов и эзеритов концом 921 г., а подчинение их Кринитом - 922 г. (Zakythinos D. Byzantinische Geschichte. S. 152-153). Мы считаем первую и последнюю из перечисленных гипотез наименее вероятными. Решению загадки могло бы помочь определение точного значения термина "слависианы". Если он обозначает славян, переселенных имперскими властями на новые места и превращенных в полнонадельных стратиотов (военнообязанных крестьян), то напавших на Пелопоннес слависианов следует искать, видимо, .не в Болгарии а в ближайших к Пелопонессу фемах. Вопрос остается не решенным. 37. Единственный раз в этом сочинении Константина (гл. 50.66) этноним "славяне" встречается в форме ???. Видимо, это в данном случае след особого источника - может быть, донесения Льва Агеласта. 38. Поведение милингов и эзеритов при вторжении слависианов и во время мятежа Платипода отличали две особенности: во-первых, они сохраняли нейтралитет, не присоединяясь ни к одной из сторон и не опасаясь какой-либо из них; во-вторых, они дали понять императору, что его неуступчивость может толкнуть их в лагерь врагов империи. По-видимому цели мятежного стратига не имели ничего общего с интересами славян на Тайгете. Не желали они почему-то присоединяться и к слависианам, может быть, имело значение и пережитое ими недавнее разорение во время борьбы с Кринитом Аротрой. Былая невысокая дань и военная служба в фемном войске представлялись им наиболее благоприятной формой их подданства империи - добиться восстановления этих условий они и решили, используя затруднения правительства в его пелопоннесских делах. Любопытно, что подобный случай имел место и в 1066/67 г.: восставшие в Фессалии болгары и влахи требовали от Константина Х ликвидации налоговых надбавок как условия прекращения мятежа (Советы и рассказы. С. 260. 17-23, 535 и след.). По-видимому, оба славянских племени, состоявшие в длительном союзе, уже убедились в том, что ни мятеж Платипода, ни хозяйничанье слависианов не продлятся долго. Посольство милингов и эзеритов отправилось к Роману I скорее всего весной-летом: важно было получить льготу до наступления времени внесения в казну всевозможных платежей и даней. Константин пишет (и это, возможно, имеет значение) о вероятном присоединении не милингов и эзеритов к слависианам, а наоборот - слависиан к милингам и эзеритам. 39. Термины ??? ("простить") и ??? ("добавки") здесь употреблены в их обиходном, а не в техническом значении (Литаврин Г.Г. Еще раз о симпафиях и класмах налоговых уставов Х-XI вв. // Byzantinobulgarica. 1978. V. Р. 73-94). 40. Еще одно указание на то, что силы милингов и эзеритов были значительными: по смыслу слов Константина, если бы к ним присоединились слависианы, то это означало бы "гибель этой фемы", т.е. потерю ее Византией. 41. О хрисовулах см. коммент. 33 к гл. 43. Этот хрисовул находился, видимо, в распоряжении автора главы. 42. Размеры дани, следовательно, стали вновь такими, какими они были 100 лет назад, тогда как в это время (в первой трети Х в.) полнонадельное крестьянское хозяйство (а большинство хозяйств милингов и эзеритов подходило, по нашему мнению, под эту категорию) уплачивало в качестве налога от 1 до 3 номисм (Литаврин Г. Г. Византийское общество. С. 204 и след.). Если бы каждый двор в поселениях милингов уплачивал только номисму, то и тогда все их племя исчислялось бы только 60 домо-хозяйствами, что невозможно. Речь здесь идет, конечно, не о регулярном государственном налоге. Ср. коммент. 18 к гл. 50. 43. Пассаж о крепости Майна (см. коммент. 4 к гл. 50) был предусмотрен, судя по названию главы, еще до ее написания (см. выше преамбулу к коммент. к гл. 50). Объединение этого сюжета с рассказом о милингах и эзеритах обусловлено тем, что, как и славяне, жители крепости не столь давно были подчинены империи и имели - даже под ее властью - статус, отличающий их от прочих подданных василевса. 44. Обычно в литературе (Runciman S. Emperor Romanus. P. 72; DAI. II. P. 167; Zakylhinos D. Byzantinische Geschichte. S. 4) термин *Ромаиои переводят словом "ромеи", понимая под ним подданных империи, а в данном случае - истинно греков. Нам не представляется такое толкование единственно возможным в этом месте. Константин, правда, предугадывал возможную путаницу и вводит в гл. 29-33, 35 и 36 специальный термин для обозначения древних римлян - *Романои ("романы"). Но в ряде случаев он нарушает этот порядок: в гл. 29.72-73 он транскрибирует латинское слово, замечая, что так оно звучит на "языке ромеев" (*Ромаион); несколько раз он обозначает и римлян эпохи правления Диоклетиана также как *Ромаиои (гл. 53.6,46, 47 etc.). Сознавая эту небрежность, в одном месте сам Константин обронил замечание, имеет в виду "римлян, которых император Диоклетиан переселил из Рима" (гл. 33. 4-6). Иначе говоря. отнюдь не абсолютно ясно, словом "римлян" или "ромеев" следует переводить здесь термин *Ромаион речь могла идти и о потомках подлинных римлян, так как. здесь же дан еще и эпитет - "древних". Мало того, у византийских авторов термин "ромеи" неизменно имеет и конфессиональную нагрузку (предполагает именно христиан, подданных христианской империи). Мог ли император обозначить этим словом язычников-греков? В гл. 24.9 он также называет их, как делали обычно и другие авторы Х-XII вв., "эллинами", т.е. язычниками. Язычниками ("эллинами" - гл. 50.73, 75) именует он здесь и ромеев Майны. Мы не решаемся определенно утверждать, говорится ли здесь о потомках древних греков, не знавших христианства в этом захолустном уголке, или о потомках древних римлян (латинян), которые поселились на Пелопоннесе уже в I в. н.э. 45. Указывая на тот факт, что Константин в тщательно отредактированном им самим жизнеописании своего деда Василия I не упоминает о крещении при нем жителей Майны, исследователи ставят это известие под сомнение (DAI. II. Р. 187). Но такое умолчание легко объяснить незначительностью в глазах автора этого события - на фоне широкой и успешной политики христианизации основателя Македонской династии. Сам же Р. Дженкинз приводит свидетельства Генесия и житийной литературы, что традиции язычества стойко держались в районе Майны до Льва VI (DAI. II. Р. 187). 46. Упоминание об оливах показывает, что жителям Майны принадлежали окружавшие город земли, а недоступным был только тот район на южном крае Пелопоннеса, где был расположен сам город Майна. 47. Р. Дженкинз отмечает неточность в локализации Майны Константином: город лежал не на краю ("у грани") мыса Малея, а в его западной части. Может быть, недоступность этого района для имперских властей отчасти объяснялась тем, что с севера мыс "прикрывали" поселения эзеритов. 48. Перечень обязательств жителей Майны сходен с тем, который был приведен выше в отношении милингов и эзеритов. Ср. коммент. 18, 42 к гл. 50. 49. С "давних времен" означает здесь как будто годы правления Василия I (867-886), когда майниоты были подчинены и крестились. 50. Видимо, восстания милингов и эзеритов никак не отразились на жизни майниотов, связанных в смутные периоды на Пелопоннесе с властями провинции морскими коммуникациями. Денежные обязательства жителей Майны перед фиском обозначены, как и в случае с милингами и эзеритами, термином "пакт". Согласно Лампсакской писцовой книге, небольшой приморский город в конце XII - начале XIII в. насчитывал 173 домохозяйства (Литаврин Г.Г. Византийское общество. С. 117-122). Вряд ли Майна Х в. была крупнее Лампсака. Закономерно допущение, что пакт в 400 номисм предполагал в среднем более двух золотых монет с каждого городского дома. Известно, что в Х-Х1 вв с каждых 30 масличных деревьев взималась 1 номисма (Там же. С. 205). Но майниоты имели, конечно, помимо оливковых садов, и рыбные "стаей" ("эпохи"), и ремесленные предприятия. Но в данном случае чиновники фиска не облагали в городе, как обычно в других районах, каждого домохозяина в соответствии с индивидуальной оценкой имущества. На это указывает и цельность круглой суммы пакта (400 номисм), и ее неизменность "с давних времен" до момента написания главы. Горожане, следовательно, сохранили некоторую автономию (как милинги и эзериты) и сумму пакта раскладывали по городским (пригородным?) подворьям самостоятельно. 51. Далее следуют те четыре пассажа, которые не имеют отношения к названию главы (см. преамбулу к коммент. к гл. 50). В соответствии с задачами издания ограничимся минимальными примечаниями. Первый из этих четырех пассажей трактует проблему перемен в фемной (административной) карте империи в период с правления Льва VI (886-912) до царствования Романа I (920-944). Эти данные были неоднократно подвергнуты анализу вместе с данными трактата "О фемах" (Pertusi A. La formation. S. 1-40; Острогорски Г. Постанак. С. 64-75; Karayannopoutos J. Die Entstehung-Oikonomides N. Les premieres mentions des themes dans la Chronique de Theophane// ЗРВИ. 1975. Кн.. XVI. C. 1-8). Основное внимание уделено в главе малоазийским фемам. Их частичная перекройка и появление новых фем связаны с успехами борьбы с арабами за истекшие полвека. 52. Административная область, во главе которой стоял стратиг, т.е. фема. 53. Лежала в центральной части Малоазийского полуострова. О ее административном статусе см.: DAI. II. Р. 188. 54. Военно-территориальное подразделение фемы во главе с турмархом (ср. коммент 24 к гл. 45).