Предыдущая   На главную   Содержание   Следующая     Книга 5 1. Таким образом, как я уже рассказал, василевс Никифор прошел всю Сирию до приморских ее областей, победил на своем пути всех противников, сделав их добычею мисян [1] разрушил множество городов, воздвиг и вооружил в три дня мощную крепость на самых выгодных подступах к Великой Антиохии и вернулся в Византии. Оттуда он отправил посольство к правителю карфагенян [2], передав ему в дар меч мерзкого, нечестивого Моамеда, который стал его добычей в одной из захваченных крепостей Палестины. Взамен он потребовал возвратить патрикия Никиту, который, как уже говорилось выше, был захвачен в плен во время поражения ромеев в Сицилии и отослан к этому катархонту афров. Никифор угрожал в письме, что того ожидает непримиримая война, разорение и опустошение всей его страны ромейским войском, если он не поспешит отпустить патрикия, не освободит его немедленно от оков и не отправит к нему. Итак, испуганный этими вестями, словно иными, согласно пословице, скифскими повелениями, карфагенянин отправил в дар василевсу Никифору и патрикия Никиту и тех, которые были взяты в плен вместе с ним [3], и всех других ромеев из разных мест, которых он содержал закованными в темницах, - столь велик был его страх, когда он услышал о сухопутных и морских походах василевса. Несокрушимость этого мужа, непревзойденная в боях, непобедимая сила, благодаря которой он быстро, без всякого худа, как будто по Божьей воле, побеждал любого неприятеля, страшила и приводила в изумление все народы, и они стремились к тому, чтобы он был им не врагом, а другом и господином [4]. Итак, патрикий Никита и другие ромейские пленники, освобожденные из оков и тюрем, вернулись в Византии. Василевс Никифор был очень рад; он отметил этот день празднеством и возгласил благодарственные молитвы Богу за спасение соплеменников. Тем временем, пока император совершал все это в Сирии и в Византии, патрикий Калокир, посланный к тавроскифам по его царскому приказу, прибыл в Скифию, завязал дружбу с катархонтом тавров [5], совратил его дарами и очаровал льстивыми речами - ведь все скифское племя необычайно корыстолюбиво, в высшей степени алчно, падко и на подкупы, и на обещания [6]" Калокир [7] уговорил [его] собрать сильное войско и выступить против мисян с тем, чтобы после победы над ними подчинить и удержать страну для собственного пребывания, а ему помочь против ромеев в борьбе за овладение престолом и ромейской державой [8]. [За это Калокир] обещал ему огромные, несказанные богатства из царской сокровищницы. 2. Выслушав слова Калокира, Сфендослав [9] (таким именем он назывался у тавров) не в силах был сдержать своих устремлений; возбужденный надеждой получить богатство, видя себя во сне владетелем страны мисян, он, будучи мужем горячим и дерзким, да к тому же отважным и деятельным, поднял на войну все молодое поколение тавров. Набрав, таким образом, войско, состоявшее, кроме обоза, из шестидесяти тысяч [10] цветущих здоровьем мужей, он вместе с патрикием Калокиром, с которым соединился узами побратимства [11], выступил против мисян [12]. Узнав, что [Сфендослав] уже подплывает к Истру и готовится к высадке на берег, мисяне собрали и выставили против него фалангу в тридцать тысяч вооруженных мужей. Но тавры стремительно выпрыгнули из челнов, выставили вперед щиты, обнажили мечи и стали направо и налево поражать мисян. Те не вытерпели первого же натиска, обратились в бегство и постыдным образом заперлись в безопасной крепости своей Дористоле [13]. Тогда, говорят, предводителя мисян Петра [14], мужа боголюбивого и благочестивого, сильно огорченного неожиданным бегством его войска, постиг эпилептический припадок, и спустя недолгое время он переселился в иной мир. Но это произошло в Мисии позднее. А самодержец ромеев Никифор, который вообще был на протяжении всей своей жизни деятелен, бдителен и предусмотрителен, никогда не становился рабом наслаждений и о котором никто не мог сказать, что видел его хотя бы в юности предававшимся разврату, узнав о происходящем у тавров, занялся в одно и то же время множеством дел [15]. Он снаряжал пешее войско, вооружал отряды, [приучал] конницу к глубинным построениям, одел всадников полностью в железо [16], изготовлял метательные орудия и расставлял их на башнях городской стены. Затем он выковал тяжелую железную цепь и протянул ее на огромных столбах, расставленных в Босфоре, прикрепив одним концом к башне, которую обычно называли Кентинарий, а другим к башне Кастеллий, находящейся на противоположном берегу [17]. Будучи наиболее предприимчивым и предусмотрительным изо всех известных нам людей, он считал, что невыгодно было бы начинать войну против обоих народов [18]. Ему показалось, что полезно склонить один из этих народов на свою сторону. Он решил, что таким образом легко будет одержать верх над другим и быстрее его победить. 3. Так как Никифор не надеялся более договориться с таврами и знал, что нелегко будет подчинить своей воле окончательно уклонившегося от истинного пути патрикия Калокира, который вышел из-под его власти и возымел большое влияние на Сфендослава, он предпочел отправить посольство к единоверцам мисянам [19], назначив послами патрикия Никифора, прозванного Эротиком [20], и проедра Евхаитского Филофея [21]. [Никифор] напомнил мисянам об их вере (ведь мисяне без всяких отклонений исповедуют христианскую религию [22]) и попросил у них девиц царского рода [23], чтобы выдать их замуж за сыновей василевса Романа [24], укрепив посредством родства неразрывный мир и дружбу между ромеями и мисянами. Мисяне с радостью приняли посольство [25], посадили девиц царской крови на повозки (женщины у мисян обычно разъезжают на повозках [26]) и отправили их к василевсу Никифору, умоляя его как можно скорее прийти к ним на помощь, отвратить повисшую над их головами секиру тавров и обезвредить ее. И если бы [Никифор] пошел защищать мисян, он одержал бы победу над таврами, как и над другими племенами, против которых он выступал с ромейским войском, но небольшой толчок может поколебать [судьбу] человека; она, я бы сказал, висит на тонкой нити [27] и часто обращается в противоположное. Справедливо полагают некоторые, что какой-то гнев божества и людская зависть противостоят знаменитейшим и сильнейшим мужам, вводя их в заблуждение, сокрушают и обращают в ничто. То же самое случилось тогда и с василевсом Никифором, хотя все совершалось согласно его желанию и достиг он большего, нежели кто-либо из тех, которые правили до него. Я утверждаю, что Всемогущий с удивительной предусмотрительностью обращает благополучие людей в противную сторону, тем самым напоминая им, что они смертны, недолговечны и не должны возноситься выше положенного [28]. Ведь были уже люди, которые, достигнув успеха и отличившись в битвах, оскорбляли провидение тем, что осмеливались провозглашать себя богами. Примерами могут служить сыновья Алоэя от и Эфиальт, которые, согласно мифу, пытались взойти на небо [29], Навуходоносор Вавилонский, воздвигший сам себе статую, а также сын Филиппа Александр, повелевший, чтобы его называли сыном Аммона [30]. Итак, деяния людей по справедливости непрочны и превратны [31]. Это испытали тогда и ромеи, которые вскоре лишились такого предводителя, какого прежде не было в ромейской державе. Если бы рок со смертью [Никифора] не обернул судьбу ромеев вспять, то ничто не помешало бы им при его жизни расширить границы своего владычества на востоке до Индии, а на западе до самых пределов обитаемого мира [32]. Но возвратимся снова к тому месту, где мы уклонились от нити повествования. 4. Итак, мисяне простирали с мольбою руки, заклиная императора прийти к ним на помощь. Но пока он готовился к походу, пришло известие о взятии Великой Антиохии [33]; она была взята в точном соответствии с приказами, которые были даны оставленному для ее покорения войску [34]. Вследствие ежедневных набегов [Антиохия] была обессилена и испытывала крайний недостаток всего необходимого. Тогда, рассказывают, патрикий и стратопедарх [35] Петр [36], который, хотя и евнух, был, однако, мужем деятельным и весьма храбрым, пришел туда с войском, пройдя через всю Сирию, и отрядил своего таксиарха [37] Михаила, по прозванию Вурца [38], для обозрения города. [Михаил] с несколькими отборными воинами подошел вплотную к крепости, высмотрел удобное место в стене, вернулся назад в лагерь, соорудил лестницы, соответствующие высоте башен, и погрузил их на вьючных животных. В середине ночи он с отрядом смельчаков снова подкрался к стенам Антиохии; приставив лестницы к стене, они бесшумно взобрались по ним и пронзили мечами спавших глубоким сном стражей-агарян. Овладев таким образом стенами, ромеи спустились с башен и подожгли город со всех четырех сторон. Антиохийцев, пораженных неожиданной [бедой], охватило страшное отчаяние: они вопили и рыдали, не зная, что предпринять. Наконец они решились положиться на свое мужество и отважно сражаться вплотную с противником, пока совсем не рассветет, но стратопедарх Петр предупредил их намерение. Он вступил с войском через ворота, которые ему открыли проникшие туда прежде ромеи. Антиохийцы не осмелились даже встретиться лицом к лицу с такой силой; побросав оружие, они стали молить о пощаде. Стратопедарх обратил их в рабство, потушил пожар, отобрал себе лучшую часть добычи, овладел всем городом и поставил охрану на уязвимых участках стены. 5. Таким образом была взята и опустошена ромеями великая и славная Антиохия. Когда до василевса дошла весть об этом, он обрадовался и воздал благодарственные молитвы Богу [39]. Говорят, что во время происходившего тогда празднества в честь сонма бесплотных сил [40] к императору подошел какой-то монах из отшельников, вручил ему письмо и внезапно скрылся из виду. Он развернул его и прочел; вот каково было содержание письма: "Провидение открыло мне, червю, что ты, государь, переселишься из этой жизни на третий месяц по прошествии сентября". Несмотря на длительные поиски, василевс не нашел монаха. С тех пор василевс впал в уныние и печаль. Он решил никогда более не отдыхать на своем ложе, а спал на шкуре барса и пурпурном войлоке, расстелив их на полу [41], укрывал же он свое тело плащом своего дяди монаха Михаила по прозванию Малеина [42]. Он спал таким образом до наступления одного из праздников господних, когда намерен был причаститься непорочных христовых тайн. В те же дни переселился из этой жизни кесарь Варда, отец василевса Никифора, проживший на свете более девяноста лет, созревший и состарившийся в многочисленных сражениях, увенчанный благодаря славным воинским подвигам множеством побед. Оплакав, как подобает, смерть отца, государь проводил его тело от дворца до самого дома, стоявшего в южной части города, на крутой дороге, ведущей к морю, где простирается гавань Софии [43], и уложил здесь в гробницу. Спустя несколько дней, когда скорбь василевса по отцу несколько улеглась, василисса Феофано, воспользовавшись удобным случаем, пришла к нему одна и с большой силой убеждения неотступно просила, заклинала и слезно молила [44] о прощении магистра Иоанна, прозванного Цимисхием [45]. Приводя при этом следующие законные основания, она говорила: "Во всех своих решениях ты, государь, соблюдаешь меру и достоинство, тебя считают воплощением справедливости и непревзойденным образцом целомудрия; почему же ты оставляешь без внимания столь благородного и доблестного мужа, отличающегося славными подвигами и -непобедимостью в битвах? Почему ты допускаешь, чтобы он валялся в грязи наслаждений и вел жизнь изгнанника [46] и бездельника? Ведь он в расцвете лет и полон сил, к тому же он - двоюродный брат твоего величия и ведет свое происхождение от блистательного рода. Вели ему, если тебе угодно, как можно скорее приехать к нам из деревни, в которой он теперь живет, и вступить в супружескую связь с девицей из благородных. Ведь ту, с которой он был соединен брачным законом, сразила, как ты знаешь, жестокая, разлагающая члены смерть. Послушай же меня, государь, последуй моему верному совету. Не допускай, чтобы дерзкие языки насмехались и издевались над мужем, происходящим из твоего рода и восхваляемым всеми за его ратные подвиги!" 6. Вот какие речи пустила в ход Феофано и, как всегда, очаровала василевса, сверх меры преклонявшегося перед ее красотой и чрезвычайно к ней благосклонного. Она убедила его тотчас же вызвать Иоанна и вернуть его в Византии. Приехав в столицу, Иоанн предстал перед василевсом и, получив дозволение бывать во дворце каждый день [47], сейчас же удалился домой, но потом беспрестанно являлся в царский дворец. Будучи человеком горячим, смелым и удивительно склонным к необыкновенным, дерзким предприятиям, он нашел средство проникать в покои августы через подготовленные ею тайные входы, чтобы вести с ней переговоры о свержении василевса Никифора с престола. Для этого он посылал к ней от времени до времени сильных и опытных в ратных делах мужей, которых она укрывала у себя в темной каморке. Когда их злодейское сообществе было уже чревато бедствием [48] и ужасным преступлением, готовясь породить страшное беззаконие, они, собравшись на обычную свою сходку, решили устранить василевса Никифора от власти. Придя затем к себе домой, Иоанн позвал Михаила, по прозванию Вурца, и Льва Педиасима [49]. Запершись в его покоях, они обсудили убийство василевса Никифора. В то время наступил десятый день декабря. Говорят, что вечером, во время молитвы, один из клириков царского дворца вручил Никифору записку, в которой сообщалось следующее: "Да будет тебе известно, государь, что этой ночью тебя ожидает жестокая смерть. Для того чтобы убедиться в этом, прикажи осмотреть женские покои; там спрятаны вооруженные люди, которые собираются тебя умертвить". Прочтя это письмо, василевс приказал [50] главному постельничему Михаилу [51] произвести тщательные поиски этих людей; но Михаил, то ли опасаясь августы, то ли вследствие медлительности или из-за того, что повредился в уме, не заглянул в каморку и оставил необнаруженной засевшую там шайку убийц. С наступлением ночи к Никифору, как обычно, пришла василисса и завела разговор о недавно прибывших из Мисии невестах [52]. "Я пойду позабочусь о них, - сказала она, - а потом приду к тебе. Пусть спальня будет отперта, не надо ее запирать; когда я вернусь, я сама ее запру" [53]. С этими словами она вышла. Государь же в продолжение целой смены ночной стражи возносил обычные молитвы к Богу и размышлял о Священном писании. Но природа взяла свое, и он заснул на полу, на шкуре барса и на пурпурном войлоке, перед святыми иконами богочеловеческого лика Христа, Богоматери и божественного предтечи и провозвестника. 7. Тем временем спрятанные у августы пособники Иоанна, вооружившись мечами, вышли из каморки и ожидали его появления, глядя вниз с открытой площадки, расположенной в верхней части дворца [54]. Часы показывали уже пятый час ночи, леденящий северный ветер волновал воздушную среду; падал густой снег. Наконец Иоанн с сообщниками, проплыв вдоль берега на лодке, высадился в том месте, где стоит каменное изображение льва, настигающего быка (это место в народе назвали Вуколеоном). Свистом подал он знак своим прислужникам, склонившимся к нему навстречу с верхней площадки, - так заранее было договорено между злодеями. Затем они привязали веревку к корзине и втащили в ней наверх по одному сначала всех заговорщиков, а потом и самого Иоанна [55]. Пробравшись таким образом сверх всякого человеческого ожидания [во дворец], они обнажили мечи и ворвались в спальню василевса. Приблизившись к ложу и увидев, что оно пусто, что на нем никто не спит [56], они оцепенели от ужаса и хотели броситься в море. Но один из слуг женской половины, бесстыдный человечишка, который был их проводником, указал им на спящего императора. Они окружили его и стали бить и пинать ногами. Никифор проснулся и опер голову на локоть; тогда Лев, по прозванию Валант [57], поразил его сильным ударом меча. Испытывав сильную боль от раны (меч проник до бровей и ресниц и рассек кость, но не задел мозга), василевс, обагренный обильно лившейся кровью, закричал громким голосом: "Богородица, помоги мне!" [58] Иоанн же, усевшись на царскую постель, приказал притащить его к себе. Никифор так ослабел от удара мечом, отнявшего у [императора] огромную его силу, что не мог даже стоять на коленях и, сползши на пол, распростерся там. Когда его приволокли [к Иоанну], тот спросил с угрозой в голосе: "Скажи-ка, безрассудный и злобный тиран, не я ли возвел тебя на ромейский престол? Не мне ли ты обязан верховной властью? Как же ты, охваченный завистью и безумием, забыл о таком благодеянии и не поколебался отнять у меня, оказавшего тебе громадные услуги, верховное начальство над войском? Ты послал меня, как будто бы я скиталец презренный [59], в деревню, проводить в бездействии время с земледельцами, меня, мужа столь доблестного и более .тебя храброго, меня, перед которым дрожит неприятельский стан и от рук которого никто теперь тебя не спасет. Говори же, если ты можешь еще что-либо сказать в свое оправдание". 8. Никто не приходил на помощь к василевсу, и он, уже испуская дух, продолжал просить заступничества у Богородицы. Иоанн схватил его за бороду и безжалостно терзал ее, а заговорщики так яростно и бесчеловечно били его рукоятками мечей по щекам, что зубы расшатались и стали выпадать из челюстей. Когда они пресытились уже мучениями Никифора, Иоанн толкнул его ногой в грудь, взмахнул мечом и рассек ему надвое череп. Он приказал и другим наносить удары [Никифору], и они безжалостно расправлялись с ним, а один ударил его акуфием в спину и пронзил до самой груди. Это длинное железное оружие очень похоже на клюв цапли; отличие заключается лишь в том, что природа снабдила цаплю прямым клювом, а акуфий слегка изогнут и сильно заострен на конце [60]. Вот какую кончину обрел самодержец Никифор, всего проживший на свете пятьдесят семь лет и царствовавший шесть полных лет и четыре месяца [61]. Мужеством и силой тела он без сомнения превосходил всех людей его поколения, в воинских делах отличался необыкновенной изобретательностью и опытностью, был неколебим среди всякого рода трудностей и не был подвержен обольщениям телесных удовольствий. В делах гражданского управления он был милостив и великодушен, и никогда не было более справедливого судьи и непреклонного законодателя. Он был суров и неутомим в молитвах и всенощных бдениях во имя Бога, невозмутим духом во время песнопений и нисколько не подвержен тщеславию. Однако многие считали недостатком его желание, чтобы все безукоризненно следовали добродетели и не уклонялись от высшей справедливости. За отступления от этих правил он строго наказывал и потому казался неумолимым и жестоким для уклоняющихся от законов и был ненавистен тем, кто желал вести беспечную жизнь. Я утверждаю, что если бы завистливая и карающая судьба, разгневавшись на успехи этого мужа, не лишила его так скоро жизни, ромейская держава достигла бы такого величия, какого она в другое время не достигала. Ведь провидение, презирающее грубый и заносчивый дух человека, укрощает его, подавляет, обращает в ничто и непостижимыми, ему одному известными судьбами направляет челн нашей жизни к полезному. 9. Совершив свое преступное и богопротивное дело, Иоанн вошел в великолепный дворцовый зал, называемый Хрисотриклином [62], надел на ноги пурпурную обувь, воссел на василевсов трон и стал размышлять о том, как захватить государственную власть и устранить возможное сопротивление родственников василевса. Тем временем воины из охраны Никифора, слишком поздно узнав о его убийстве и надеясь, что он еще жив, бросились на помощь и изо всех сил старались проломить железные ворота. Но Иоанн приказал вынести голову Никифора и показать ее через отверстие его телохранителям. И вот некто по имени Аципофеодор, подойдя [к телу Никифора], отрубил голову и показал ее бунтующим [воинам]. Это страшное и невероятное зрелище подействовало на них: они выпустили мечи из рук, запели на другой лад и в один голос провозгласили Иоанна василевсом ромеев. Труп Никифора целый день валялся на снегу под открытым небом; это было в субботу одиннадцатого декабря; только поздним вечером Иоанн приказал предать его подобающему погребению. Тело уложили в наскоро сколоченный деревянный ящик и в полночь тайно отнесли в храм Святых апостолов; там его поместили в одну из царских гробниц [63], в той же усыпальнице, где покоится тело божественного и прославленного Константина [64]. Но злодеи поплатились за свое преступление; неусыпное правосудие отомстило им впоследствии: у всех, кто приложил руку к убийству василевса, было отнято имущество и, очутившись в крайней нищете, они, подлые, подло и жизнь свою закончили. Мне представляется, однако, что я уже достаточно сказал о подвигах василевса Никифора, о его жизни и гибели. Я полагаю, что те, кто слишком долго останавливается на этом предмете и чрезмерно распространяется о нем, страдают пороком любопытных сверх меры людей, которые выходят за границы описываемого и не обходят вниманием никакой мелочи. Итак, мне кажется, что пора прекратить рассказ о [Никифоре] и его деяниях и вписать по возможности деяния Иоанна, которого прозвали Цимисхием (это армянское слово в переводе на греческий язык означает "туфелька" [65]; такое прозвище было дано Иоанну, потому что он был малого роста), - пусть же не исчезают в пучине забвения дела полезные и достойные памяти. Примечание к книге 5 1. "Стать добычей мисян" - старинная поговорка, означает "подвергнуться опустошению огнем и мечом" (ср. Демосфен, 18, 72; Аристотель. Риторика, 1372 в, 33). В Х в. она вдруг приобрела актуальность, так как болгары, населявшие страну древних мисян, совершали многочисленные походы против Византии. Выражение "добыча мисян" широко распространено у историков Х-XII вв. 2. Под правителем карфагенян подразумевается эмир Египта - здесь Ле& ? Диакон тоже прибегает к архаизму, называя арабов именем древнего народа. Об этом же эмире - "катархонте афров" см. примеч. 50, кн. IV. 3. По словам Лиутпранда (186), Никита был выкуплен за сумму, "много большую, чем он стоил". 4. Преклонение перед Никифором характерно и для многих других византийских авторов: блестящие победы императора как бы оправдывали все отрицательные стороны его правления. Восторженным поклонником Никифора был поэт Иоанн Геометр, посвятивший ему ряд стихотворений (Иоанн Геометр. 901 С-902 С; 910 А-911 А; 920 А-В; 927 А; 932 А-В; 934 А; 941 В). 5. Титул "архонт" являлся официальным титулом киевского князя в Византии, значение его было определено нечетко. Термин же "катархонт", используемый Львом, еще более расплывчат: так он называет и иноземцев (V, 1; IV, 8; VI, 6), и соотечественников военных (I, 3; II, 1; 11; III, 1; VII, 8) и гражданских (III, 3; 6; V, 6). 6. Это общее суждение о "варварах" широко распространено уже в поздне-античной литературе: так писали о них и Приск, и Прокопий. Оно основывалось на том, что константинопольскому двору действительно удавалось, одаривая вождей "варваров", отвлекать их от набегов на империю и направлять воинственный пыл племен, переживавших стадию военной демократии, на их соседей. Почти слово в слово со Львом поучает сына Константин Багрянородный: "Итак, знай, что все северные племена по природе своей жадны до денег, алчны и совершенно ненасытны. Их натура поэтому всего жаждет и до всего вожделеет, и не положены пределы ее влечениям; всегда ей хочется большего, и из малой пользы она желает извлечь большие выгоды" (Конст. Багр. Адм. I, 66, 14-19). 7. Значение миссии Калокира в событиях, связанных с походом Святослава на Балканы, остается во многом неясным. Вряд ли можно сомневаться, что часть населения Древней Руси еще видела в войне выгодный промысел. Однако во внешнеполитической деятельности русских князей явственно выступают вполне конкретные государственные задачи. Возможно, Святослав и независимо от миссии Калокира мог после удачных войн с хазарами стремиться к распространению своего государства на Балканы. Наконец, весьма важно, что по договорам с Константинополем, сохранявшим в то время свою силу. Древняя Русь являлась союзником империи (ср. примеч. 26, кн. IV). Тот факт, что для столь важной миссии был выбран Калокир, отражает давние связи Древней Руси с Херсоном. 8. Вряд ли прав Лев Диакон, утверждая, что Калокир сразу стал призывать Святослава к войне против империи. Согласно Скилице (288), это случилось позднее, уже при Цимисхии, что более правдоподобно. И в самом деле, Лев в своем повествовании объединил два похода Святослава в один так, что, помимо прочих недоразумений, произошло смешение целей начальной и последующей деятельности Калокира. Очень возможно, что лишь тогда, когда Калокир получил сообщение об убийстве Никифора, он решил при опоре на Святослава поднять мятеж и захватить власть. Это тем более вероятно, что Калокир, возведенный Никифором в сан патрикия, считался его приверженцем и не мог надеяться на успех своей карьеры при Цимисхии, убийце Никифора. Более убедительным представляется, что версия о начальном этапе действий Калокира, изложенная Львом, исходила от официальных кругов правительства Иоанна Цимисхня. Реальные истоки интриг Калокира следует искать в недовольстве военной аристократии по поводу расправы над Никифором и возведения на престол его убийцы; также необходимо сопоставить активность Калокира с выступлением Фок, происшедшим как раз в это время. 9. Транскрипция этого имени в форме "Сфендославос" позволяет заключить, что в то время в славянском языке сохранялись носовые гласные. 10. Сообщение Льва о численности русского войска некоторые исследователи признают преувеличением (Левченко. 1956, 259-260): трудно себе представить, как Святослав мог перевезти такое войско на лодках-однодеревках и прокормить его во время следования через голодную причерноморскую степь. Отметим путаницу на этот счет в английской историографии: в "Истерии I Болгарского царства" С. Рансимена (1930, 201) сказано, что войско Святослава состояло из 16 тыс. От него эта ошибка перекочевала к другим исследователям (см., напр.: Браунинг. 1975, 71; Ланг. 1976, 67). Следует, однако, иметь в виду, что уходившее в 971 г. из Болгарии русское войско, после многочисленных боев и пережитого в Доростоле голода, насчитывало все еще более 20 тыс. воинов. 11. Побратимство было знакомо каноническому праву и юридической практике в Византии (см.: Бекк. 1959, 62), но подобный союз с чужестранцем рассматривался как измена (Ш ангин. 1941, 40-41). 12. Скилица (277) относит начало похода Святослава на Болгарию к августу 11 индикта, т. е. к концу лета 968 г. (см.: Карышковский. 1952, 127, и ел.). Время года было удобно для похода: урожай в Болгарии был уже собран, и Святослав мог быть уверен, что войско будет обеспечено продовольствием. 13. Доростолум, Дористол, Дристра (совр. Силистра) - древнефракийский город на Дунае, был основной военной базой Святослава во время его кампании на Балканах. 14. Петр Болгарский, сын Симеона, правил с 927 г. В отличие от своего воинственного отца он в течение всего царствования сохранял дружественные отношения с Византией. Лев Диакон выражает Петру явное сочувствие, что, впрочем, не мешает ему именовать царя "*** - предводитель", хотя официально титул "василевс болгар" и был признан за ним в Константин неполе (ср. примеч. 23). Вскоре после кончины Петр был канонизировав болгарской церковью. Дата его смерти - 30 января - устанавливается по сохранившимся литургическим текстам; что касается года, то он точно неизвестен (Иванов. 1970, 383-385). Большинство ученых ныне принимает 970 г., а не 969. 15. Лев Диакон описывает один поход, между тем их было два: первый - в августе 968 г., второй годом позже (Скилица. 277; ПВЛ. 47-50). В промежутке Святослав вынужден был вернуться на Русь, поскольку печенеги осадили Киев - видимо, не без наущения Константинополя, стремившегося убрать из Болгарии опасного союзника. Однако в 969 г. русские снова появились на Дунае, на этот раз уже явно вопреки византийским интересам. Описанные Львом Диаконом приготовления Никифора относятся ко второму походу: император готовился не только к наступательной войне, но и к обороне столицы со стороны моря. 16. Это, несомненно, так называемые катафракты. С появлением тяжеловооруженной конницы катафрактов в среде стратиотов фактически оформилась особая социальная прослойка, впоследствии сомкнувшаяся с прониарами, а возможно, и давшая начало этой новой категории военной знати в империи (Острогорский. 1971, 11; см. также: Рубин. 1955, 264, и сл.). 17. Имеется в виду цепь, преграждавшая вход не в Босфорский пролив, а в бухту Золотой рог: башня Кентинарий находилась в северо-восточной части Константинополя, у подножия Акрополя, а башня Кастеллий - на противоположном берегу Золотого Рога, в Галате (Гийян. 1955, 88-120; Жанен. 1950, 275, 420). 18. На основании этой фразы Льва высказывались предположения, что уже при Никифоре существовал союз между Святославом и болгарами, направленный против Византии (Мутафчиев. 1931, 77-94; Карышковский. 1951,101-105). Однако из данного абзаца, стоящего в оптативном (желательном) наклонении, можно делать вывод только о предусмотрительности Никифора, которого устрашили быстрая победа Святослава и тот факт, что народные массы Болгарии не проявили особой враждебности к его войску. Никифор потерпел неудачу: он надеялся, что Святослав, разгромив Болгарию, вернется с добычей в Киев, а тот прочно укрепился на севере Болгарии и подчинил ее своему влиянию; об объединении сил болгар и Руси против Византии уже при Никифоре мы не имеем сведений. 19. Никифор предпочел вести переговоры с белгарами, потому что совместная борьба с ними против Святослава дала бы ему возможность упрочить влияние в Болгарии. Лев Диакон имеет в виду, что болгары были христианами: Болгария приняла христианство от Константинополя в 865 г. 20. Семейство Эротиков было довольно известным в Византии. Прослеживается с Х до середины XI в. Из него вышел ряд крупных столичных чиновников (Каждан. 1974, 125-126, 161). 21. Епископ эпархии Евхаиты Филофей, очевидно, был опытным дипломатом: он неоднократно возглавлял различные миссии (III, 6-7; Скилица. 310). Ср. примеч. 28, кн. III. Датировка посольства Филофея и Никифора Эротика связана с известием о том, что болгарские невесты прибыли ко двору императора Ники-фора только незадолго до его убийства, т. е. приезд послов в Преслав можно датировать осенью 969 г. (Ср. Анастасиевич. 1932, 51-60; Карышховский. 1952, 136.) Вряд ли можно признать удачной попытку П. Мутафчиева (1931, 85, примеч. 25) и М. В. Левченко (1956, 262) отнести дату посольства к началу 968 г. Смысл этой попытки состоял в том, чтобы как-то объяснить дружеский прием, оказанный болгарскому послу в Константинополе в июне 968 г. (о чем нам известно от Лиутпранда, 185-186). Действительно, если бы в 967 г. болгаро-византийские отношения были разорваны, а к июню 968 г. восстановлены, то необходимо замирение сторон датировать 967/68 г. Но это явное насилие над источником: во-первых, Лев Диакон связывает посольство Филофея и Эротика с русским нападением на Болгарию, начавшимся лишь в августе 968 г., а во-вторых, с соглашением о династическом браке. Болгары могли замешкаться с отправкой принцесс в Константинополь, но не на полтора же года. Почести, с какими встречали при дворе в июне 968 г. болгарских послов, свидетельствуют лишь о том, что в 967 г. не было разрыва болгаро-византийских отношений. 22. Лев Диакон, духовное и придворное лицо, не мог не знать, что в Болгарии .к тому времени было широко распространено еретическое учение богомильство. Видимо, оно еще не осознавалось в Византии как опасное для церкви и для власти: ни в одном византийском источнике Х в. нет упоминаний о нем. 23. Лев Диакон упоминает "царский род", а чуть ниже - "царскую кровь" болгарских владетелей. Еще в 913 г. Симеон Болгарский силой принудил Византию признать за ним царский титул. Мирный договор 927 г. официально закрепил титул "*** - василевс болгар" за сыном Симеона Петром, но византийские авторы упоминали об этом неохотно. Лев Диакон не составляет исключения: он предпочитает называть болгарского царя "*** - вождь", "*** - князь", "*** - предводитель". 24. Сыновьям императора Романа II Василию-будущему императору Василию II Болгаробойце (976-1025) и Константину - будущему Константину VIII (1025-1028) было соответственно 13 и 10 лет. Что касается болгарских девушек, то степень их принадлежности к царскому дому неизвестна: возможно, это были дочери старшего брата Петра - Михаила. Поскольку в международной иерархии государей, созданной Константинополем, византийскому императору не было равных, династические браки считались унизительными для империи. От них горячо предостерегал сына Константин VII (Конст. Багр. Адм. 70-76). Однако политическая конъюнктура довольно часто заставляла византийцев поступаться державной гордостью: Константин V был женат на дочери, а Юстиниан II - на сестре хазарского хагана; Петр женился на византийской принцессе Марии, внучке Романа I, а киевский князь Владимир Святославич-на сестре Василия II и Константина VIII Анне. 25. Это свидетельствует о том, что столица Болгарии Преслав не была к тому времени занята войсками Святослава. Вряд ли Святослав, покидая Болгарию, мог повсюду оставлять свои гарнизоны. Скорее его власть простиралась только на некоторые дунайские города, а с царем Болгарии Борисом II был заключен мир. 26. Арабский писатель ал-Бекри рассказывает о болгарах: "Цари их ездят на больших телегах. В углах их четыре крепкие подпоры, и к ним привешен крепкими цепями кузов, который обивается шелком. И потому не трясете" сидящий в нем так, как трясется телега" (Куник, Розен. 1878, 57). 27. Мысль о непрочности человеческого благополучия была очень распростра-нена в античной поэзии. В данном тексте Лев Диакон почти дословно воспроизводит знаменитые строки Овидия: "Все на земле как будто на тоненькой нити повисло - Грянет лишь случай какой - счастье сменится бедой". Нет оснований полагать, что Лев Диакон знал латинский язык - просто Овидиева мысль могла проникнуть в широко известные в Византии сборники разных изречений ("Пчелы"). 28. Мысль древних о том, что боги завидуют человеческому счастью, странным образом соединилась у Льва с верой во всемогущество христианского бога. То образование, которое получил Лев, причудливо вплетало в христианскую догматику языческие мотивы. 29. Возгордившиеся сыновья Алоэя (Ил. V, 386; Од. XI, 305-320) От и Эфиальт сначала сковали бога Ареса, потом взобрались на Олимп, стремясь^ попасть на небо, но были сокрушены Аполлоном. 30. О Навуходоносоре упоминают все византийские хроники (см., напр.: Кедрин. I, 293, и ел.). Эти рассказы восходят к библейской книге пророка Даниила: в ней говорится об установлении Навуходоносором золотой статуи (III, 1) и о страшном падении возгордившегося царя (IV, 28-30). Нередко упоминают хронисты и о гордыне Александра Македонского.. Во время пребывания в Египте в 332 г. до н. э. Александр совершил паломничество в оазис Сива, к оракулу бога Амона, который устами жрецов объявил его своим сыном (Арриан. VII, 3, 2; Диодор. XVII, 50; Курций Руф. IV, 7, 16 и т. д.). Царь принял это провозглашение, чем вызвал-недовольство соотечественников. 31. В рассуждениях о превратности людских судеб отдельные выражения заимствованы Львом у Агафия (IV, 2). 32. Римская идеология провозглашала право Рима властвовать над другими? народами. Как видим, традиции римского "империализма" не были забыты еще и в Х в. 33. Взятие Антиохии - крупнейшая победа над арабами - датируется Яхъеиг (124-125) и Кемаль-эд-Дином 28 октября 969 г. - в ночь на 13 зул-хиджи 358 г. хиджры. 34 Согласно Скилице (273) и Зонаре (XVI, 26, 85), Никифор приказал не-предпринимать никаких военных операций против Антиохии, - может быть император считал падение города неизбежным. Но Вурца (см. примеч. 38), возможно, в надежде на добычу при взятии города штурмом, нарушил этои приказание. Никифор разгневался, и, согласно Яхъе (122), Вурца был наказан под предлогом жестокого обращения с жителями Антиохии. 35. Стратопедарх (начальник военного лагеря) - древнее название, забытое-в Византии, но воскрешенное Никифором II в качестве обозначения должности, специально созданной для патрикия Петра, ср. примеч. (Гийян. 1967, 392, 498). Должность практически дублировала функции доместика" с той лишь разницей, что была доступна евнуху. Возможно, ее введение-имело причиной начавшуюся опалу доместика Цимисхия, о которой см. ниже-(Икономидис. 1972, 334-335). 36. Патрикий Петр - военачальник, успешно воевавший против арабов и русских. Назначенный главнокомандующим против восставшего Варды Склира" был побежден и убит в битве при Липаре в 977 г. Многие исследователи (Н. Адонц, А. Грегуар, Г. Шлюмберже, И. Джурич) считают Петра побочным сыном куропалата Льва Фоки и племянником Никифора II, хотя это мнение не бесспорно (Гийян. 1967, I, 172, 446-447, 499; II, 367; Он же. 1973, 68). 37. Согласно трактату "О сшибках с неприятелем" (III, 8), таксиарх - начальник воинской части в 1000 человек. В данном случае, однако, таксиарх - командир, выполняющий особое поручение. 38. Михаил Вурца (у Яхъи - аль-Бурджи) - крупный военный и политическим деятель, выходец из Малой Азии. Принимал участие в низвержении Никифора, сделал блестящую карьеру при Цимисхии. При Василии II был назначен дукой Антиохии, получил сан магистра. В гражданских войнах занимал колеблющуюся позицию. Впоследствии Вурца командовал византийской армией, действовавшей против арабов. В сентябре 994 г. потерпел поражение от войск фатимидского халифата; в 995 г. Василий II отправил Вурцу в изгнание (Розен. 33). У города Оркистос в Западной Фригии найдена надгробная стела Михаила Бурджи. Можно полагать, что там находилось его имение, в котором он и умер (Кельдер. 1956, 75). Михаил - первый представитель известного еще в XII в. рода Вурц, давшего в XI в. пятерых полководцев (Каждая. 1974, 126, 142, 201). 39. Впервые Никифор появился под стенами Антиохии в 966 г., второй раз - в 968 г. Скилица (272) пишет о существовавшем тогда поверье: император умрет вслед за взятием Антиохии. Никифор якобы знал о нем и поэтому не велел Вурце предпринимать активных действий против города. Но Вурца взял Антиохию и подвергся опале. 40. Праздник в честь сонма бесплотных сил отмечался 8 ноября - в день архистратига Михаила. 41. В дошедшей до нас заупокойной службе по Никифору также говорится: "Из-за молитв ты возлежал не на ложе, но на земле" (Панихида. 406). "Встречается этот мотив и в народной славянской "Повести об убиении Никифора Фоки": "Егда хотяше починути, имеше в полате своей камение остро яко и ножеве, и на том почиваше, а постела царска стояше люди ради" (Турдяну. 1976, 63). 42. Михаил Малеин (ум. 961) - крупнейший малоазийский землевладелец, дядя Никифора Фоки по женской линии, в конце жизни монах, игумен Кимин-ской лавры в Пафлагонии, приобретший особенную славу за свои аскетические подвиги. Никифор считал, по-видимому, что мантия святого спасет его от ударов судьбы (см.: Лопарев. 1897, 358-363). 43. Гавань, названная в честь Софии, жены Юстина II, находилась к западу от Вуколеонского дворца, воздвигнутого Никифором. Теперь эта местность называется Кадиргалимани (Жанен. 1950, 133-134, 223-224; 322-393). 44. Слова "*** - заклинала и слезно молила" оставлены немецким переводчиком без передачи (Лоретто. 81). 45. Вступив в конфликт с братом Никифора Львом, Цимисхии подвергся изгнанию в Халкедон. Именно с ним вошла в тайный сговор императрица Феофано. Никифора подозревали в желании обеспечить трон своему роду; ради этого он якобы вознамерился оскопить сыновей Романа (Розен. 140). Феофано решила избавиться от мужа (Скилица. 279; Зонара. XVI, 28). Подробно обо всем этом см.: Сырку. 1883; Шлюмберже. 1890, 745-756; Гийян. 1952. 46. Потеряв к Цимисхию доверие, Никифор сместил его с должности доместика схол Востока. Утверждение Льва, что Иоанн был отправлен в изгнание, более вероятно, чем сообщение Зонары, будто его назначили логофетом дрома (Гийян. 1973, 64). 47. К. Газе (Лев Диакон. 85) и Ф. Лоретто (82) толкуют это место в том смысле, что Цимисхию было запрещено появляться во дворце. Так излагает события Скилица, однако у Льва выражена другая мысль (Гляйкснер. 1962, 332). 48. Эти слова - аллюзия на Псалтырь (VII, 15). 49. Род Педиасимов прослеживается, хотя и глухо, вплоть до XII в. Все его представители принадлежали к гражданской аристократии (Каждан. 1974, 125, 151). 50. О предупредительной записке упоминает и Скилица (280), но при этом иначе рассказывает об отношении к ней Никифора. 51. Евнух Михаил, брат патрикия Никиты, был патрикием, препозитом и протовестиарием Никифора II (Гийян. 1973, 62; см. примеч. 44, кн. IV). 52. Невесты - те самые девушки царского рода, привезенные из Болгарии для брака с Василием II и Константином VIII. и В другом преломлении тот же анекдот о роли, отведенной в заговоре женщинам, мы узнаем от арабского историка Ибн-ал-Атира: "И послала она к Ибн-ал-Шмишку (Цимисхию)… и условилась с ним, что он придет к ней в одежде женской, и с ним еще несколько человек, а она скажет своему мужу, что к ней пришли в гости несколько ее родственниц" (Розен. 141). Вообще, романтический сюжет об убийстве Никифора послужил материалом не менее чем для пяти современных художественных переработок (Турдяну 1976, 54-55). 54. По догадке Р. Гийяна (1952, 122-135), заговорщики лишь высадились в Вуколеоне, а само убийство произошло в Большом дворце. 55. Известна миниатюра из Мадридской рукописи хроники Скилицы (26-2), изображающая Феофано в момент, когда она опускает Цимисхию корзину; миниатюру сопровождают такие слова: "Какое же блаженство ты испытала во время убийства? Себя пожалей - из-за своего преступления печальную долю нашла ты в поцелуях!" (Шевченко. 1969/70, 189). Подробно описывают убийство Никифора Скилица (279-281) и Зонара (XVI, 28, 89), они называют участниками убийства Михаила Вурцу, таксиарха Льва Аваланта (Лев называет его Валантом), темнокожего Феодора Аципофеодора. Последняя фраза отсутствует в немецком переводе (Лоретто. 84). С Х по XII в. известны многие представители семьи Валантов, которую арабский поэт Абу Фирас (X в.) называет одной из знатнейших в Византии (Адонц, Канар. 1936, 454). Любопытно, что обращения к богородице появляются на византийских монетах именно с середины Х в. (Грирсон. 1982, 194). 59. Это сравнение заимствовано из Илиады (IX, 644). Здесь содержится намек на то, что Никифор так же унизил Цимисхия, как некогда Агамемнон - великого Ахилла. 60. Слово "акуфий" появляется здесь единственный раз, больше в византийской литературе оно не встречается. Видимо, происходит от арабского названия "акуф" (Грегуар. 1962, 45; Турдяну. 1976, 96-97). Экзотичность слова подтверждает сам Лев, сочтя нужным объяснить его и прервав для этого свой драматический рассказ. Никто из авторов, описывавших это убийство, не упомянул об акуфий - однако сочинитель славянской "Повести" знал это слово и даже пытался перевести его, исходя из вульгарной греческой этимологии (Турдяну. 1976, 97). Очень вероятно, что в основу славянской легенды так или иначе лег текст "Истории" Льва Диакона. 61. Дату убийства Никифора - в ночь с 10 на 11 декабря 969 г. - приводят и Скилица (279), и Яхъя (131). Продолжительность его царствования Лев Диакон исчисляет ото дня вступления Никифора в Константинополь, Зонара - ото дня провозглашения его императором в лагере у Кесарии (XVI, 28). 62. Хрисотриклин - "золотая палата", роскошный центральный зал в главном императорском дворце, где происходили торжественные приемы императором послов; имел форму восьмиугольника и венчался куполом с 16 окнами. Хрисотриклин постоянно упоминается в Книге церемоний. Подробное его описание см.: Беляев. 1891, 11-44; 1893, б-51; см. также: Жанен. 1950, 114-117. 63. В храме Святых апостолов в Константинополе находилась официальная усыпальница византийских императоров (Доуни. 37-40). 64. Константин I Великий - римский император в 306-337 г. С 325 г. - единодержавный правитель. В 330 г. перенес столицу империи в Константинополь, который и отстроил на месте древнего Византия. Он основал церковь Святых апостолов и первый был в ней похоронен. 65 Армянское *** - от персидского ***, означает "туфля". Слово *** нигде больше в византийской литературе не встречающееся, истолковано в словаре Софоклиса (1900, 770) как "человечек". В действительности же это другое армянское слово персидского происхождения, также означающее туфельку - *** (Ачарян. 1977, 629-630). В Константинополе жило много армян, и ряд армянских слов был хорошо знаком византийцам. Существует, впрочем, гипотеза и о грузинском происхождении Цимисхия (Тихая-Церетвли. 1934). Книга 6 1. Таким образом, после уже описанного мною убийства императора Никифора, бразды правления берет в свои руки Иоанн, по прозванию Цимисхий. Уже в начале четвертой ночной стражи, на рассвете в субботу одиннадцатого декабря тринадцатого индикта шесть тысяч четыреста семьдесят восьмого года [1] по улицам города разъезжал отряд избранных воинов, провозглашая Иоанна и сыновей прежде царствовавшего Романа самодержцами ромеев [2]. В небольшом удалении от воинов следовал Василий Ноф [3], сын императора Романа Старшего от скифянки, украшенный достоинством проедра. Никифор первый из августейших правителей ввел такое звание, чтобы почтить этого человека, который, хотя и был скопцом, отличался предприимчивостью, изобретательностью и умением применяться к различным обстоятельствам. Он участвовал в заговоре Иоанна и был очень к нему расположен. Сначала он притворялся больным, а потом и в самом деле занемог и слег в постель; узнав о ночном убийстве Никифора, он с отрядом отважных юношей пошел за упомянутыми воинами, провозглашая Иоанна августейшим императором ромеев. Затем он вернулся во дворец и стал заниматься с Иоанном государственными делами, получив от него звание паракимомена. Посовещавшись о принятии мер к собственной выгоде, они тут же разослали по всему городу указы и предписания, в которых под страхом отсечения головы запрещалось поднимать мятеж или совершать ограбления. Весть об этом внушила немалый страх византийцам, и никто не посмел в нарушение приказа произвести возмущение. Во время такого рода переворотов встречаются праздные из народа и неимущие, которые грабят добро и разрушают дома, а иногда и убивают соотечественников. Так было и во время провозглашения императором Никифора, но указ Иоанна предотвратил и подавил эти безрассудные устремления площадной черни [4]. 2. Во время этих событий родной брат Никифора, куропалат Лев, спал у себя дома. При известии об убиении брата ему следовало раздать на улицах свои огромные золотые сокровища, привлечь таким путем на свою сторону горожан и призвать их также к отмщению тиранам [5]. Если бы он решился на это, ему удалось бы немедленно и без пролития крови лишить Иоанна власти - ведь люди, занимавшие государственные должности, получили их от Никифора, а в Византии находилось преданное ему значительное войско. Все они присоединились бы к [куропалату Льву], если бы он отважился поднять мятеж и горячо принялся за дело. Но он помутился разумом от большого горя и даже не подумал об этом; предоставив все судьбе и силе обстоятельств, он поспешил в прославленный храм Премудрости божьей. Что же касается Иоанна, то он, прежде чем солнце распространило всю мощь своего сияния над землей, назначил на высшие государственные должности своих приверженцев. Он отстранил претора, друнгария флота [6], [друнгария] виглы [7], называемого ночным эпархом [8], которые были сторонниками Никифора, и приказал им вместе с их родственниками жить в своих сельских поместьях. Брата же императора Никифора, куропалата Льва, с сыном его, патрикием Никифором, он заверил в том, что их жизни не угрожает опасность, и отослал их в город Митимну, расположенный на острове Лесбосе [9]. Затем он сместил всех топархов областей [10] и поставил вместо них своих близких. Тогда же он отстранил от должности и отправил в Амасию [11] и [второго] сына куропалата Льва, патрикия Варду, который был возведен [Никифором] в достоинство дуки и находился в Халдии [12]. Таким образом, он сделал все возможное для того, чтобы пребывать в полной безопасности и спокойно заниматься делами, устранив от управления государством всех подозрительных людей; затем Цимисхий поселился во дворце. Когда он вступил на императорский престол, ему шел сорок пятый год. 3. Что касается наружности Иоанна, то она была такова. Лицо белое, здорового цвета, волосы белокурые, надо лбом жидкие, глаза голубые, взгляд острый, нос тонкий, соразмерный, борода вверху рыжая и слишком суженная по сторонам, а внизу правильной формы и не подстриженная. Он был малого роста, но с широкой грудью и спиной; в нем таилась гигантская сила, руки обладали ловкостью и непреодолимой мощью; геройская душа [13] его была бесстрашна, непобедима и отличалась поразительной для такого маленького тела отвагой. Он один без боязни нападал на целый отряд и, перебив множество [врагов], с быстротой птицы возвращался к своему войску, целый и невредимый. В прыганье, игре в мяч, метании копья и стрельбе из лука он превосходил всех своих сверстников. Говорят, что он выстраивал в ряд четырех скакунов и, птицей мелькнув над тремя из них, садился на последнего. Он так метко направлял дротик в цель, что тот пролетал через отверстие величиной с кольцо; в этом он превосходил даже прославленного Гомером островитянина [14], стрелы которого проходили через проушины в секирах. Он клал кожаный мяч на дно стеклянной чаши и, пришпорив коня, проносился на полном скаку, ударяя по нему рукоятью копья так, что мяч подпрыгивал и устремлялся в воздух, чаша же оставалась совершенно целой и не двигалась с места. Он всех превосходил щедростью и богатством даров: всякий, кто просил у него чего-либо, никогда не уходил обманутым в своих надеждах. Он был человеколюбив и ко всем обращался с открытым сердцем и лаской, расточая, подобно пророку, елей [15] благотворительности; если бы паракимомен Василий не обуздывал его ненасытное стремление оказывать благодеяния согражданам, он очень скоро исчерпал бы всю императорскую казну на раздачи бедным. Но недостаток Иоанна состоял в том, что он сверх меры напивался на пирах и был жаден к телесным наслаждениям [16]. 4. Таким образом Иоанн, сверх всяких ожиданий, за семь дней устроил все дела управления и укрепил свою власть. Ведь обычно при больших переворотах возникают мятежи и беспорядки, а тогда, после убийства императора Никифора, народ по неизвестной мне причине молчал и соблюдал полное спокойствие; никто из телохранителей не получил даже пощечины. [Затем Иоанн] отправился в великий храм Премудрости божьей, чтобы патриарх, как положено, увенчал его императорской диадемой. Согласно обычаю, всякий вступающий на ромейский престол приближается к амвону храма, и тот, кто облечен в то время саном иерарха, благославляет его и возлагает на его голову царский венец [17]. Патриарший трон занимал тогда Полиевкт. Это был муж святой и, несмотря на свой престарелый возраст, пламенный духом. Он объявил, что не дозволит государю войти в храм, пока тот не изгонит из дворца августу и не назовет убийцу императора, кем бы таковой ни оказался; кроме того, он потребовал вернуть синоду изданную Никифором в нарушение справедливости грамоту. Дело в том, что Никифор, то ли намереваясь устранить допускаемые, по его мнению, некоторыми иерархами нарушения священных обрядов, то ли желая подчинить даже то в религии, над чем ему властвовать не полагалось, заставил иерархов составить указ, согласно которому ничего нельзя было предпринимать в церковных делах без его воли [18]. Полиевкт предложил государю выполнить все [это]: в противном случае он не позволит ему вступить в святой храм. [Иоанн] Принял условия: он удалил августу из дворца и сослал ее на остров, называемый Прота [19], вернул синоду грамоту Никифора [20] и указал на Льва Валанта, утверждая, что он один и никто другой собственноручно умертвил императора. Только тогда Полиевкт допустил Иоанна в святой храм и венчал его, после чего тот вернулся в царские палаты, приветствуемый войском и народом [21]. 5. Установив известное спокойствие: и мир, Иоанн разделил все, чем владел раньше, на две части. Состояние его было велико: оно слагалось из того, что он унаследовал от своих предков (ведь он происходил от славнейшего рода, принадлежа по отцу к благороднейшим на Востоке [22], а по матери приходясь родственником императору Никифору), а также из императорских даров, которые переходили к нему в качестве щедрых трофеев во время войн. Одну часть {своих владений Иоанн] приказал распределить между окрестными и соседними земледельцами, а другую часть предназначил для больницы прокаженных, расположенной на другом берегу от Византия, с тем чтобы пристроить новые здания к прежним домам страдающих священной болезнью [23]. Он сделал так, что большое число больных могло пользоваться лечением, навещал [их], подходил к прокаженным, раздавал им золото и, хотя был человеком изнеженным и брезгливым, не гнушался врачевать, насколько это было возможно, их покрытые язвами и разрушенные недугом члены. Он испытывал такое сочувствие и жалость к страданиям плоти, что, встречая больных, забывал об императорском достоинстве и о гордости, рождаемой пурпурным одеянием. Фему Армениаки он освободил от налога, потому что был оттуда родом. Когда наступило врем? выплаты роги, которую синклит, знать и видные люди получает из рук императора, он, движимый великодушием и жаждой славы, бесплатно увеличил рогу всем, достойным награды [24]. 6. В это время овдовела, потеряв иерарха, взятая еще императором Никифором великая Антиохия на Оронте, ибо прежний ее катархонт, агарянин [25], пронзил копьем грудь благочестивого апостольского мужа, патриарха Христорора [26], ставя ему в вину почитание Спасителя Христа. Заботясь о восстановлении брачных уз [27], император Иоанн принялся со всем рвением подыскивать мужа, достойного антиохийской иерархии. Размышляя и раздумывая об этом деле, он вспомнил о Теодоре из Колонии, который с детства вел отшельническую, лишенную треволнений жизнь и тяжкими трудами укрощал свою плеть. Железные вериги, которыми он истязал свое тело, покрывал он власяным рубищем и до тех пор не снимал его, пока оно совершенно не истлевало и не обращалось в прах. Говорят, будто именно этот монах предсказал сначала Никифору, а затем Иоанну императорскую власть. Тогда он находился в Византии, и Иоанн привел его к Полиевкту. Тот вместе с бывшими в городе епископами испытал знания мужа и, найдя, что он не слишком силен в светской учености, но зато чрезвычайно опытен в священной нашей премудрости, помазал его патриархом Антиохии [28]. Сам Полиевкт прожил лишь несколько дней после рукоположения Феодора [29]; он ушел из жизни, оставив церкви, как памятник, образ добродетели, божественной к человеческой мудрости и знаний, к которым он был весьма привержен. После того как Полиевкт, управлявший патриархией около тринадцати лет, переделился в царство блаженного покоя, Иоанн был озабочен тем, чтобы возвести на иераршеский трон мужа, превосходящего всех добродетелями и безупречным поведением. С этой целью он созвал во дворец на следующий день епископов и синклит и обратился к ним с такой речью: 7. "Я признаю лишь одну наивысшую и главенствующую силу, которая вызвала из небытия к бытию все благолепие видимого и невидимого мира. Мне известны, однако, две власти в сей жизни, в насущном земном пространстве: священство и царство [30]; одной из них создатель поручил заботиться о душах, а другой - управлять телами людей, с тем чтобы ни одна из сторон не пострадала, но оставались они целыми и невредимыми. И теперь, когда глава церкви отдал долг природе, надлежит всевидящему оку, которое распознает дела человеческие еще до того, как они задуманы, определить для священной должности среди всех людей наиболее достойного мужа. И вот я возвожу [31] на церковный престол человека, издавна мною испытанного и прославленного всяческими добродетелями, которому Бог даровал способность предвидеть будущее: пусть не проводит сей человек свою жизнь в тени. Его божественное пророчество предрекло мне многое из будущего, которое и свершилось в свое время". Произнеся сии слова, император вывел на середину отшельника Василия, который с детства избрал монашеский образ жизни и беспрестанно выказывал подвиги тяжкого труда своего на вершинах Олимпа [32]. Иоанн повелел ему идти в патриарший дворец [33], а на следующий день (как раз отмечалось то воскресенье, когда святые отцы укрепили православную веру в почитании божественных икон [34]) Василий принял помазание на первосвященство и был провозглашен вселенским патриархом [35]. 8. Многими тревогами был волнуем дух императора Иоанна; перед ним лежали три пути, и он не знал, какой из них избрать, чтобы не уклониться от верного направления. Недостаток съестных припасов и повсюду распространившийся голод уже третий год пожирали ромейскую державу; угрожало ничего хорошего не предвещавшее нашествие росов [36]; карфагеняне и арабы намеревались напасть на только что покоренную ромеями сирийскую Антиохию [37]. Что касается непреодолимого зла - голода, то [Иоанн] быстрым подвозом припасов из всех гаваней предусмотрительно пресек влияние этого бедствия. Нашествие агарян он остановил при помощи восточного войска под начальством патрикия Николая [38], который, будучи придворным евнухом государя, приобрел многими стараниями опытность в военном деле. А с катархонтом войска росов, Сфендославом, он решил вести переговоры. И вот [Иоанн] отрядил к нему послов с требованием, чтобы он, получив обещанную императором Никифором за набег на мисян награду [39], удалился в свои области и к Киммерийскому Боспору [40], покинув Мисию, которая принадлежит ромеям [41] и издавна считается частью Македонии [42]. Ибо говорят, что мисяне, отселившись от северных котрагов [43], хазаров [44] и хунавов [45], покинули родные места и, бродя по Европе, захватили во времена правившего тогда ромеями Константина, называемого Погонатом [46], эту [область] и поселились в ней; по имени своего родоначальника [47] Булгара страну стали именовать Булгарией [48]. 9. Существует о них еще и другая история, примерно следующего содержания. Когда Леонтий [49] отрезал нос императору ромеев Юстиниану [50] и сослал его в Херсон [51], тот, изловчившись, бежал оттуда к Меотиде [52] и склонил на свою сторону народ мисян [53], пообещав им большую награду, если они вернут ему власть. [Мисяне] последовали за [Юстинианом] и, когда он снова вступил на престол, получили от него область в той части Македонии, которую обтекает Истр [54]. Они переселились туда и, будучи всегда воинственно настроенными, вторгались в пределы Фракии, наносили большой ущерб ромеям и уводили людей в рабство. Однако и ромеи выступали против них [55], а так как [мисяне] не могли устоять против отваги [ромеев], они скрывались в лесных засадах и побеждали их в неудобных для сражения местах. С того времени произошло много битв, в которых погибли" доблестные полководцы, и древний император Никифор [56] тоже был убит мисянами, только Константин Копроним [57] победил мисян, а вслед за ним - его внук Константин, сын императрицы Ирины [58], и уже в наше время император Иоанн покорил их города. История не сохранила упоминаний о ком-либо ином из ромеев, победившем мисян на их земле [59]. Но довольно [писать] о них. 10. Сфендослав очень гордился своими победами над мисянами; он уже прочно овладел их страной [60] и весь проникся варварской наглостью и спесью. Объятых ужасом испуганных мисян он умерщвлял с врожденной жестокостью: говорят, что, с бою взяв Филиппополь [61], он со свойственной ему бесчеловечной свирепостью посадил на кол двадцать тысяч оставшихся в городе жителей [62] и тем самым смирил и [обуздал] всякое сопротивление и обеспечил покорность. Ромейским послам [Сфендослав] ответил надменно и дерзко: "Я уйду из этой богатой страны не раньше, чем получу большую денежную дань и выкуп за все захваченные мною в ходе войны города и за всех пленных. Если же ромеи не захотят заплатить то, что я требую, пусть тотчас же покинут Европу, на которую они не имеют права, и убираются в Азию [63], а иначе пусть и не надеются на заключение мира с тавроскифами". Император Иоанн, получив такой ответ от скифа, снова отправил к нему послов, поручив им передать следующее: "Мы верим в то, что провидение управляет вселенной, и исповедуем все христианские законы; поэтому мы считаем, что не должны сами разрушать доставшийся нам от отцов неоскверненным и благодаря споспеществованию Бога неколебимый мир [64]. Вот почему мы настоятельно убеждаем и советуем вам, как друзьям, тотчас же, без промедления и отговорок, покинуть страну, которая вам отнюдь не принадлежит. Знайте, что если вы не последуете сему доброму совету, то не мы, а вы окажетесь нарушителями заключенного в давние времена мира. Пусть наш ответ не покажется вам дерзким; мы уповаем на бессмертного Бога-Христа: если вы сами не уйдете из страны, то мы изгоним вас из нее против вашей воли. Полагаю, что ты не забыл о поражении отца твоего Ингоря [65], который, презрев клятвенный договор [66] приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тысячах судов [67], а к Киммерийскому Боспору прибыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды [68]. Не упоминаю я уж о его [дальнейшей] жалкой судьбе, когда, отправившись в поход на германцев [69], он был взят ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое. Я думаю, что и ты не вернешься в свое отечество, если вынудишь ромейскую силу выступить против тебя, - ты найдешь погибель здесь со всем своим войском, и ни один факелоносец [70] не прибудет в Скифию, чтобы возвестить о постигшей вас страшной участи". Это послание рассердило Сфендослава, и он, охваченный варварским бешенством и безумием, послал такой ответ: "Я не вижу никакой необходимости для императора ромеев спешить к нам; пусть он не изнуряет свои силы на путешествие в сию страну - мы сами разобьем вскоре свои шатры у ворот Византия [71] и возведем вокруг города крепкие заслоны, а если он выйдет к нам, если решится противостоять такой беде, мы храбро встретим его и покажем ему на деле, что мы не какие-нибудь ремесленники, добывающие средства к жизни трудами рук своих [72], а мужи крови [73], которые оружием побеждают врага. Зря он по неразумию своему принимает росов за изнеженных баб и тщится запугать нас подобными угрозами, как грудных младенцев, которых стращают всякими пугалами". 11. Получив известие об этих безумных речах, император решил незамедлительно со всем усердием готовиться к войне, дабы предупредить нашествие [Сфендослава] и преградить ему доступ к столице. Он тут же набрал отряд из храбрых и отважных мужей, назвал их "бессмертными" [74] и приказал находиться при нем. Затем он [повелел] магистру Варде, прозванному Склиром [75], родному брату покойной жены его Марии [76], мужу предприимчивому и необыкновенно храброму, а также патрикию Петру, которого император Никифор за присущее ему мужество и за славные воинские подвиги назначил стратопедархом (рассказывают, что во время набега скифов на Фракию, когда Петру, несмотря на то что он был скопцом, случилось выступить со своим отрядом против них в битве, в промежуток между рядами выехал на коне вождь скифов, муж огромного роста, надежно защищенный панцирем, и, потрясая длинным копьем, стал вызывать желающего выступить против него; тогда Петр, преисполненный сверх ожиданий храбрости и отваги, мощно развернулся и с такой силой направил обеими руками копье в грудь скифа, что острие пронзило тело насквозь и вышло из спины; не смогла защитить великана кольчужная броня, и он, не издав ни звука, распростерся на земле, а скифы, пораженные необычным, удивительным зрелищем, обратились в бегство [77]), - вот этим-то [двум] военачальникам император и приказал собрать войско и отправиться в близ" лежащие и пограничные с Мисией земли. Они получили повеление провести там зиму [78], упражняя воинов и объезжая страну, чтоб" она не потерпела никакого вреда от скифских набегов. Было также предписано посылать по бивуакам и [занятым] врагами областям переодетых в скифское платье, владеющих обоими языкам" людей [79], чтобы они узнавали о намерениях неприятеля и сообщали о них затем императору. Получив такие приказания от государя, [военачальники] вступают в Европу. 12. Узнав о походе [ромеев], тавроскифы отделили от своего войска одну часть, присоединили к ней большое число гуннов [80] и мисян и отправили их против ромеев [81]. Как только магистр Варда, который всегда был мужем доблестным и решительным, а в то время особенно пламенел гневом и страстной отвагой, узнал о нападении врагов, он собрал вокруг себя отряд отборных воинов и спешно выступил на битву; позвав Иоанна Алакаса [82], он послал его в разведку с поручением осмотреть [войско] скифов, разузнать их численность, место, на котором они расположились, а также чем они заняты. Все эти сведения [Иоанн] должен был как можно скорее прислать ему, чтобы он мог подготовить и выстроить воинов для сражения. Иоанн с отборными всадниками быстро прискакал к [лагерю] скифов; на следующий день он отрядил [воина] к магистру, убеждая его прибыть со всем войском, так как скифы расположились невдалеке, очень близко. Услышав это известие, [Варда] разделил фалангу на три части и одной из них приказал следовать прямо за ним в центре, а двум другим - скрыться в стороне, в лесах, и выскочить из засады, как только они услышат трубный звук, призывающий к бою [83]. Отдав эти распоряжения лохагам, он устремился прямо на скифов. Завязалась горячая битва, вражеское войско значительно превосходило своим числом [войско ромеев] - у них было больше тридцати тысяч, а у магистра, считая вместе с теми, которые расположились в засаде, не более десяти тысяч [84]. Уже шло сражение, и с обеих сторон гибли храбрейшие воины, И тут, говорят, какой-то скиф, кичась своей силой и могучестью тела, вырвался вперед из окружавшей его фаланги всадников, подскакал к Варде и ударил его мечом по шлему. Но удар был неудачным: лезвие меча, ударившись о твердь шлема, согнулось и соскользнуло в сторону. Тогда патрикий Константин [85], брат Варды, юноша, у которого едва пробивался пушок на подбородке, но который был огромного роста и непобедимой, непреодолимой силы, извлек меч и набросился на скифа. Тот устрашился натиска Константина и уклонился от удара, откинувшись на круп лошади. Удар пришелся по шее коня, и голова его отлетела в сторону; скиф же рухнул вместе с конем на землю и был заколот Константином. 13. Так как [успех] битвы склонялся то в пользу одного, то в пользу другого войска и непостоянство счастья переходило бесперечь с одной стороны на другую, Варда приказал трубить военный сбор и часто бить в тимпаны. По сему знаку поднялась спрятанная в засаде фаланга и устремилась на скифов с тыла [86]: охваченные страхом, они стали склоняться к бегству. Однако в то время, когда отступление еще только началось, какой-то знатный скиф, превосходивший прочих воинов большим ростом и блеском доспехов, двигаясь по пространству между двумя войсками, стал возбуждать в своих соратниках мужество. К нему подскакал Варда Склир и так ударил его по голове, что меч проник до пояса; шлем не мог защитить скифа, панцирь не выдержал силы руки и разящего действия меча. Тот свалился на землю, разрубленный надвое; ромеи приободрились и огласили воздух радостными криками. Скифы пришли в ужас от этого поразительного, сверхъестественного удара; они завопили, сломали свой строй и обратились в бегство. До позднего вечера ромеи преследовали их и беспощадно истребляли. Говорят, что в этой битве было убито пятьдесят пять ромеев, много было ранено и еще больше пало коней, а скифов погибло более двадцати тысяч [87]. Вот как закончилось это сражение между скифами и ромеями [88]. А император Иоанн торопил азиатские войска с переправой через Геллеспонт в Европу [89]. Он приказал им провести зиму в областях Фракии и Македонии, ежедневно упражняясь во владении оружием, чтобы не оказаться неспособными к предстоящим боям и не быть разбитыми неприятелем. [Он повелел им], чтобы они дожидались весны [90], - когда же весна рассеет зимнее ненастье и лик земли окончательно прояснится, он сам прибудет к ним, ведя за собой войска свои, и со всеми силами обрушится на тавроскифов. Примечание к книге 6 1. Это место - единственное у Льва Диакона, где год от сотворения мира (969 г.) написан словами и указан верно. Вероятно, там, где даты указаны неверно, следует винить не Льва, а переписчика, спутавшего буквенные обозначения цифр (Карышковский. 1953, 40). Ср. также краткие хроники: Шрайнер. 1975, 158. 2. Иоанн, как и Никифор, считался императором наряду с законными багрянородными Василием и Константином. Поэтому формула провозглашения нового императора обязательно включала их имена. Однако правление юных василевсов было столь номинальным, что Цимисхий, согласно версии Матвея Эдесского, услал их в провинцию (Адонц. 1934, 367). 3. С Цимисхием Василия связывали давние отношения: еще в 958 г. они вместе разгромили Сейф-ад-Даулу и взяли Самосату (Броккаар. 1972, 214). О карьере Василия см. примеч. 40, кн. II. Фактически он был временщиком уже при Цимисхий, а после его смерти в течение девяти лет до 985 г. единовластно правил делами государства. О его дальнейшей судьбе см. примеч. 56, кн. X. 4. Из этого замечания ясно, сколь ненавистны были Льву городские низы, сколь напряженной была социальная атмосфера Константинополя; грабежи и поджоги начинались очень быстро, как во время переворотов, так и при землетрясениях (Рудаков. 1917, 134-135). 5. Здесь очевидны симпатии Льва Диакона к Фокам. Однако его тон по отношению к Цимисхию очень скоро изменится: новый император своими благо-деяними как бы искупит жестокость совершенного им убийства. 6. Друнгарий флота командовал императорским военным флотом (в отличие от провинциального флота морских фем) и был одним из высших военачальников в Византии (см.: Кекавмен. 628). 7. Друнгарий виглы -начальник дворцовой охраны в Константинополе. Эта должность появилась в 791 г. Люди друнгария виглы, помимо дворца, несли стражу на ипподроме и в суде (Икономидис. 1972, 331). 8. Хотя городская полиция подчинялась эпарху Константинополя, функции тайной полиции и охрана порядка в ночное время возлагалась на ведомство друнгария виглы, которого поэтому и называли "ночным эпархом" (Икономидис. 1972, 319-320). Ф. Лоретте, по всей видимости, считает друнгария и ночного эпарха разными лицами, отчего соединяет их сочинительным союзом (90). 9. Согласно Скилице (284), вест Никифор был раздучен с отцом и сослан на остров Имврос. 10. О топархе см. примеч. 65 к кн. IV. Однако в данном случае имеются в виду стратиги провинций. 11. Амасия (совр. Амасья) - город в феме Армениаки, митрополия. Центр земельных богатств фамилии Фок (Шульце. 1913, 90-117). 12. О дуках см. примеч. 8, кн. IV. Быстрый рост влияния дук начался как раз во второй половине Х в. Однако в табели о рангах Филофея, относящейся к середине этого столетия, такая должность, как дука Халдии, поставлена значительно ниже стратига Халдии: возвышение дук в это время, следовательно, еще не началось (Успенский. 1898, 112, 119). Халдия - одна из фем (образована, видимо, в 824 г.) на северо-востоке Малой Азии со столицей в Трапезунде (Хонигман. 1935, 53-54). 13. Слово "*** - душа" пропущено в рукописи Льва Диакона, мы восстанавливаем его по тексту Скилицы (312), заимствовавшего это описание у Льва, но пользовавшегося более исправной рукописью, чем та, что сохранилась. 14. Имеется в виду Одиссей, победивший всех женихов Пенелопы в стрельбе из лука (Од. XXI, 409-422). 15. Аллюзия на Третью книгу Царств (XVII, 16), где, правда, речь идет не о "метафорическом", а о настоящем масле. Под пророком подразумевается Илья. 16. На этом примере особенна очевидна неоднозначность характеристик, даваемых Львом Диаконом своим героям. Видимо, это было столь ново для византийского читателя, что данная глава оказалась изъята из текста "Истории" и попала в одну из семи рукописей Скилицы (XXX, 312-313). 17. В Византии VII-IX вв. церковная коронация не считалась абсолютной необходимостью. Первым в 602 г. в церкви был коронован Фока. Храм св. Софии использовался для этой цели с 641 г. (Т рейтинге?. 1956,27-30). 18. Патриарх Полиевкт за постоянное вмешательство в дела мирские враждовал уже с императором Константином Багрянородным; Никифор также был недоволен своеволием патриарха в делах церкви. В данном абзаце упомянут изданный Никифором "томос", ущемлявший интересы церкви. Полагали (Делгер. Регесты № 772; Острогорский. 1963, 254), что речь идет об известной новелле XIX императора Никифора 964 г. (Ц.-Л. III, 292) о монастырях. Однако, судя по тексту Льва Диакона, это не так. В "томосе" синоду давался запрет: не принимать каких-бы то ни было постановлений по делам церкви без санкции императора. В новелле же об этом нет ни слова, она лишь запрещает давать завещания на земли в пользу монастырей и церкви. Новелла XIX распространялась на всех граждан империи и монастыри, тогда как "томос" - только на синод. Полиевкт требовал от Цимисхия аннулирования "томоса", а не новеллы (ср. Томас. 1983, 286-287). При Никифоре без его согласия нельзя было избирать епископов. Кроме того, после смерти епископа имперские чиновники ревизовали доходы и расходы епископии и конфисковали все, что им казалось излишками (Скилица, 274). Епископ Левкаты жаловался гостившему у него Лиутпранду, что из-за антиклерикального законодательства Никифора иерархи совсем-обеднели (Лиутпранд. 211). Всеобщее возмущение византийского клира вызывали меры Никифора, направленные против основания новых монастырей и обогащения старых, а также его требование, чтобы церковь признавала святым всякого воина, погибшего в бою. 19. Видимо, здесь имеется в виду остров Принкип - самый большой из Прин-цевых островов недалеко от столицы (совр. Канали Ада). По сообщению Скилицы, императрица была сослана в Проконис (285). Бежав оттуда в Константинополь, она нашла убежище в св. Софии. Однако паракимомен Василий приказал вывести ее оттуда (при этом она отбивалась и всячески поносила Цимисхия и Василия) и на сей раз сослал в далекую фему Армениаки, заточив в монастырь Дамидию. Судьба императрицы не вызвала сочувствия подданных - до нашего времени сохранилась сатирическая песня, написанная простонародным языком и изобилующая издевательствами в адрес Феофано. По-видимому, около года спустя после того, как песня была сочинена, ее исполняли на торжествах по случаю женитьбы Цимисхия на Феодоре (ср. примеч. 40, кн. VII). Текст песни и комментарий см. Морган. 1954. Молодой Василий II осмелился освободить мать из ссылки лишь после смерти Иоанна Цимисхия (Яхъя. 133). Она была похоронена в церкви Святых апостолов, рядом с двумя своими царственными супругами (Доуни. 37, 41). 20. Острогорский (1963, 243) называет это унижение Цимисхия перед Полиевктом "Каноссой", подобной унижению отлученного от церкви германского императора Генриха IV перед папой Григорием VII. Острогорский считает, что слова "вернул синоду грамоту" означает аннулирование новеллы 964 г., обосновывая это тем, что одна из рукописей (Ц.-Л. III, 292) после текста новеллы XIX содержит надпись, вероятно, читателя: "Эта новелла отменена Цимисхием, потому что она была плоха!" Новелла XIX действительно была отменена, но в 988 г.: это сделал Василий II в новелле XXVI (Ц.-Л. III, 303-304). Очевидно, читатель или писец спутал Цимисхия с Василием. Канонист XII в. Вальсамон также считает новеллу 988 г. отменой несправедливого закона Никифора. Подлинность новеллы 988 г. признана (Каждан. 1960, 74; Зворонос. 1964, 22, 29; Томас. 1983). По-лиевкт же добился только денонсации "томоса", а не новеллы. Второе требование - о наказании убийц - также не было выполнено до конца. Правда, согласно Скилице (285), Цимисхий вернул из ссылки епископов, сосланных Никифором за отказ признать его нововведения. 21. По словам Феодора Вальсамона, помазание на царство сняло с Цимисхия смертный грех убийства (Вальсамон. 1156). Коронация состоялась 25 декабря 969 г. (Скилица. 286). 22. Цитата из книги Иова (I, 3). 23. Больница располагалась на северном берегу Золотого Рога, возле устья реки Барбисс (ср. примеч. 5, кн. VIII). Она была построена императором Констанцием (Обино. 1975, 80-82; 96; 99-100). 24. Рога выплачивалась регулярно на пасху должностным лицам и просто титулованным особам. Поскольку величина роги являлась процентом от вступительного взноса (примерно 9,7%), который вносился для получения титула (Литаврин. 1977, 181), смысл благодеяния состоял именно в том, что Цимисхий увеличил рогу без соответствующего увеличения взноса. 25. Из немецкого перевода получается, что убийц было несколько (Лоретте. 94). 26. Христофор, урожденный Иса, родился в Багдаде; патриархом Антиохии стал в 959 г. Будучи ставленником Сейф-ад-Даулы (см. примеч. 2, кн. II), сохранял ему верность и бежал из Антиохии, когда там поднялось восстание против эмира. После его победы вновь занял патриарший престол. Христофор был убит 22 мая 967 г. в обстановке антивизантийского угара. Его голова была сожжена, тело брошено в Оронт, а резиденция разграблена (Яхъя. 109-111; Занят, 1952). 27. Образ церкви как невесты бога восходит к Ветхому завету. Ср. также: "Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил церковь" (Эфес. V, 25). Ср. еще 2 Коринф. II, 2. 28. Неизвестно, из какой Колонии происходил Феодор, каппадокийской или армянской. Вероятнее, что он был армянином, как и Цимисхий (Канар. 1953, 566). Феодор I занимал патриарший престол с 23 января 970 г. до 29 мая 976 г. После смерти Христофора временным местоблюстителем был Евстрагий. Арабоязычные антиохийские христиане - "мелькиты" лишились после византийского завоевания своей автономии. 29. Полиевкт (см. примеч. 37, кн. II) умер 5 февраля 970 г. (Грюмель. 1958, 436). Впрочем, если основываться на указании Скилицы (287), что патриарх прожил 35 дней после воцарения, то получается 29 января. До нас дошла прочувственная стихотворная эпитафия на его смерть,.написанная Иоанном Геометром (948-950). 30. Впервые концепция священства и царства была сформулирована Юстинианом I (527-565). См.: Новеллы. VI, 1. 31. В Византии церковь находилась в зависимости от государства. В частности, выбор патриарха фактически определялся императором. Тем не менее Ци-мисхий счел нужным сослаться на положение Эпанагоги, византийского свода законов, о равноправии светской и духовной власти. 32. Олимп - гора в Вифинии, недалеко от города Прусы (Брусы). Центр монашества, где в разное время пребывали Феодор Студит, Кирилл (Константин) и Мефодий, Михаил Пселл (Бекк. 1959, 209; Ментон, 1935). З3. Патриарший дворец представлял собой комплекс зданий, включавший как резиденцию патриарха, так и его канцелярию. Располагался недалеко от храма св. Софии (Жанен. 1950, 174; 372-373; Фогт. 1940, 86-88). 34. 13 февраля. Имеется в виду Синод 843 г., восстановивший иконопочитание (Грюмель. 1958, 454). 35. Василий I Скамандрин был Константинопольским патриархом до марта (?) 974 г. (Грюмель. 1958, 436). "Вселенским" патриарх Константинополя стал называться с конца VI в. 36. Русская угроза явственно обозначилась уже в последние месяцы правления Никифора: составленный в это время диалог "Филопатрис" упоминает о набегах "скифов" (334, 342). Очевидно, второе появление Святослава в Болгарии с самого начала носило антивизантийский характер. 37. Это был поход объединенных сил мусульман во главе с Захаром (Скилица. 287). По Яхъе (142-145), пятимесячная осада Антиохии окончилась неудачей. 38. Патрикий Николай получил для защиты Антиохии под свое командование войска стратига Месопотамии (Скилица. 287). Этого Николая дважды, при Никифоре и Цимисхий, посылали для переговоров к халифам (Гийян. 1974, 66). Цимисхий, не чувствуя еще себя на троне уверенно, поставил во главе войска евнуха, со стороны которого не могло быть опасности мятежа. 39. Таким образом, дело не должно было ограничиться суммой в 15 кентинариев. Цимисхий предложил Святославу выплатить остальные деньги за поход. По-видимому, пока Никифор сохранял мирные отношения с русскими в течение 968 г., Святослав также получал от него еще какие-то суммы: "...и седе княжа ту в Переяславце емля дань на грецех", - сообщает летописец (ПВЛ. 47). 40. Эти слова дали многим историкам пищу для предположений о существовании приазовской Руси. Но данная гипотеза зиждется лишь на неточности перевода, как латинского - Газе, так и старого русского - Попова (Карышковский. 1960, 40-43). Однако Д. Л. Талис считает, что Боспор недаром связывался в сознании Льва Диакона с Русью: ведь арабские писатели называют Боспор Россией, и это далеко не единственный топоним с корнем "рос" в Крыму. Тогда по-новому встал бы вопрос об употреблении применительно к русским этнонима "тавроскифы" (Талис. 1974). Впрочем, археологических свидетельств русского присутствия в Крыму до конца Х в. нет (Гадло. 1968, 65). Итак, несмотря на то что дискуссия о причерноморской Руси ведется давно (Половой. 1961; Цанкова-Петкова. 1970; Литаврин. 1972, и т. д.), вопрос этот попрежнему остается открытым (Удальцова. 1969, 129; Арвейлер. 1971). 41. В обмен на уступку Мисии ромеям Цимисхий признавал право Древней Руси на владение Керченским проливом. Фактически он предлагал Святославу продолжать завоевания в Северном Причерноморье, где в то время кочевали печенеги. Согласно русской летописи, и Ольга была недовольна походами Святослава в Болгарию, усматривая главную опасность в кочевниках; такой взгляд являлся вполне реалистичным не только в ситуации того времени, но и для дальнейшей истории Древней Руси. 42. В действительности все было наоборот: со второй четверти IX в. историческая Македония (за исключением области Фессалоники) входила в состав первого Болгарского царства. Для имперских идеологов, однако, северной границей Византии по-прежнему оставался Дунай, как и сотни лет назад. О расширительном толковании термина "Македония" в Византии см.: Амантос. 1924, 44. 43. Котраги (кутригуры) - тюркское племя, жившее у Азовского моря в V- VII вв. (Моравчик. 1958, II, 165). По Феофану (356), это народ, одноплеменный с болгарами. См.: Лишев. 1954, 352; Цанкова-Петкова. 1954. 44. В рукописи Льва Диакона - "харары", но это явная описка. Ранние известия о хазарах относятся к IV в. Кочевали в Западно-Прикаспийской степи. В течение нескольких столетий Хазарский хаганат был великой державой Восточной Европы. В 965 г. хазары были разгромлены Святославом (Данлоп. 1954; Гумилев. 1966). 45. Народ хунавов упоминается также у Псевдо-Каллисфена (792); кроме того, во многих источниках фигурирует епископство Хунавия на западе Балкан. В "Слове о полку Игореве" встречаются некие "хинова" (см.: Словарь-справочник. 1984, 120-122). Видимо, все это разные звучания этнонима "кун"; племя с таким, названием образовало восточную часть половцев (Добродомов. 1978, 103; 125). Ср.: Моравчик, 1958, II, 347. 46. Константин IV Погонат был византийским императором в 668-685 гг. Болгары появились на Дунае в 70-х годах VII в. 47. Имя Булгара, якобы родоначальника болгарского народа, впервые встречается в латинском переводе Феофана Анастасием Библиотекарем, на основании чего издатель К. де Боор произвел конъектуру греческого текста (Моравчик. 1958, II, 98). См.: Ангелов. 1971, 346. Упоминание о Булгаре имеется и у Иосифа Генесия (85-86). Кроме того, в рукописи, опубликованной Сп. Ламбросом (1917, 112) и представляющей собой род краткого справочника, есть фраза, буквально соответствующая тексту Льва Диакона. Историк мог воспользоваться одним из таких справочников, или же, наоборот, автор справочника Ламброса мог списать фразу у Льва. Наконец, имя Булгара известно Михаилу Сирийцу (Михаил. 110). 48. Это - единственное место, где Лев называет Болгарию ее собственным именем. Данный экскурс ничем, кроме упоминания о Котрогах, не напоминает знаменитый экскурс Феофана (368-369; 372-375); источник сведений Диакона неизвестен. 49. Леонтий совершил переворот против Юстиниана II в конце 695 г. и был свергнут сам в результате восстания на флоте в 698 г. Он был также лишен носа и сослан. 50. Юстиниан II взошел на престол в 685 г. Свергнутый в 695 г. и сосланный в Херсон, он бежал оттуда сначала к хазарам, а затем к болгарам. В 705 г. Юстиниан во главе болгарского войска подошел к Константинополю и сверг Тиверия III. Убит в 711 г. 51. Херсон, древний Херсонес, Корсунь русских летописей - центр византийских владений в Крыму. 52. Меотида - древнее название Азовского моря. 53. Первое упоминание о протоболгарах относится к IV в. Тогда они кочевали в Приазовье. Во второй половине VI в. протоболгары разделились: часть их ушла на Запад, в Паннонию (это, очевидно, и имеет в виду Лев, говоря об их "блуждании" по Европе), а часть осталась в Приазовье, известная под названием кутригуров ("котрагов" - у Льва). В последней трети VII в. произошло второе разделение протоболгар: под давлением хазар часть их ушла на Среднюю Волгу, а часть - во главе с ханом Аспарухом - дошла до Дуная и поселилась в Южном Поднестровье, в так называемом Онгле. В 680 г. Константин IV предпринял неудачный поход против них, после чего болгары утвердились в Мисии и Добрудже вплоть до Варны. 54. Лев Диакон ошибается в определении территории, обещанной болгарам Юстинианом II: к 705 г. болгары уже четверть века жили к югу от Дуная, после же воцарения Юстиниана II им была уступлена область Загорье (район совр. Сливена). Данный пассаж обнаруживает незнакомство Льва с трудами как Феофана, так и Константина Багрянородного. 55. Уже в 708 г. византийцы предприняли неудачное нападение на болгар. С 712 г. болгарский хан Тервель, в свою очередь, начал опустошать византийскую Фракию. 56. Никифор I (Лев называет его "древним" в противоположность Никифору Фоке) пришел к власти в 802 г. в результате переворота, когда была свергнута императрица Ирина. Внешняя политика Никифора была неудачной: при нем вновь перешли в наступление арабы и болгары. В 811 г. император предпринял поход против Болгарии и занял ее столицу Плиску. Но на обратном пути 26 июля его войско было атаковано болгарами в горных проходах и целиком уничтожено; сам Никифор I при этом погиб. 57. Константин V, сын императора Льва III, вступил на престол в 741 г. Население столицы с неприязнью относилось к новому императору и дало ему прозвище "копроним-гноеименитый". Военные предприятия Константина были успешны: он отразил натиск арабов; совершал походы против болгар в 756, 763, 768, 773-774 гг.; замышлял полностью подчинить Болгарию, и некоторые круги болгарской знати сочувствовали его планам. Однако флот, посланный в 766 г. для завоевания Болгарии, был рассеян бурей, а дальнейшие походы были безрезультатны. Умер Константин в 775 г. 58. Константин VI был внуком Константина V и сыном Льва IV. Со смертью последнего в 780 г. его вдова Ирина стала регентшей при малолетнем Константине VI. Внешнее положение Византии в тот период резко ухудшилось. В 789 г. болгары вторглись в Македонию. Константин VI выступил против них и был разбит. Попытка реванша, предпринятая им в 796 г., также оказалась не вполне удачной. В 797 г. по приказу матери Константин был ослеплен. 59. Эти слова могли быть написаны лишь до решающих побед Василия II над болгарами. Но вопрос в том - какие победы Василия следует отнести к решающим? Так мы сможем определить дату, ранее которой написал свою "Историю" Лев Диакон. М. Я. Сюзюмов считал, что данный пассаж не мог быть написан после победы над болгарами в 991 г., когда был взят в плен царь Роман (Сюзюмов. 1916, 138; 1971, 128). По мнению же П. О. Карышковского, поражение Болгарии в 991 г. не было решающим: во-первых, болгары немедленно после этого перешли в наступление; во-вторых, Роман уже давно лишь номинально был правителем Болгарии - реальной властью обладал Самуил. Таким образом, отправной датой становится 996 год-время Сперхейской битвы (Карышковский. 1953, 41, примеч. 5). Следует учитывать, однако, что Лев Диакон говорит о поражении болгар "на их собственной земле". В 991-994 гг. Василий II не решился вторгнуться во внутренние области Болгарии, в 996 г. Ники-фор Уран разгромил Самуила в сердце Греции, на реке Сперхей, вдали от болгарской земли. Значит, данный пассаж мог быть написан в любое время до 1001 г. 60. Видимо, власть Святослава все же не распространялась на западную часть Болгарии, которая в дальнейшем стала очагом болгарского сопротивления византийской экспансии. 61. Филиппополь - город во Фракии на реке Эвр (Марица), ныне Пловдив. Основан в IV в. до н. э. Филиппом Македонским на месте фракийского поселения Пулпудева. 62. Цифра 20 тыс. - очевидное преувеличение, тем более, что, как явствует из "Истории", это была даже не большая часть населения города. Но самый факт террора в Филиппополе достоверен: по сообщению Скилицы (285), Цимисхий вскоре переселил туда значительное число "манихеев" из Малой Азии - видимо, город совсем обезлюдел. На то же самое указывает и русская летопись: "И поиде Святослав ко граду, воюя и грады разбивая, иже стоят и до днешняго дня пусты" (ПВЛ. 50). О разгроме Филиппополя пишет и Анна Комнина (394-395). Расправа над Филиппополем свидетельствует, что не только среди болгар не было единства в отношении к Святославу, но и политика самого Святослава в Болгарии была неоднозначной. Филиппополь находился недалеко от византийской границы, и проимперские настроения явно были там сильнее, чем в северной Болгарии. 63. В этих запальчивых словах Святослава могло отразиться смутное воспоминание о тех временах, когда славяне в VII в. заняли практически весь Балканский полуостров (Аитаврин. 1986, 378). 64. Имеются в виду мирные договоры Византии с Русью 907, 911 и 944 гг. Ссылка на божье посредничество содержится во всех трех договорах. 907 г.: "... целоваше сами крест, а Олега водиша и мужей его по роту по русскому закону"; 911 г.-"...честным крестом с Святою единосущною троицею единого истинного Бога нашего. . . мы же кляхомся ко царю вашему, иже от Бога суще, яко Божие здание, по закону и по покону языка нашего не преступати на нем, ни иному от строки нашея от уставленных слов мира и любви"; 944 г.: "Аще кто преступит ее... да будет клет от Бога и от Перуна". 65. Игорь княжил с 912 г. Объединил восточнославянские племена между Днестром и Дунаем; в 941 г. предпринял неудачный поход на Византию; в 944 г. заключил с нею договор. 66. Имеется в виду договор Олега. Многие исследователи считают его поход легендарным, но данное упоминание Льва - единственное в византийской литературе - доказывает его истинность (Сюзюмов. 1916, 165; Васильев. 1951, 176-177). 67. Число 10 тыс. фигурирует во" многих источниках. Оно известно Скилице (229), Зонаре (III, 476), Нестору (49). Более правдоподобно сообщение Лиутпранда о тысяче кораблей. 68. Данный пассаж может служить доказательством знакомства Льва Диакона с житием Василия Нового, тоже повествующим о походе Игоря (Карышковский. 1960, 47), где читаем: "... едва спаслись в свою землю, чтобы рассказать о том, что с ними случилось" (Василий Новый. 86, см. также 84). В Константинополе знали о приближении Игоря. И хотя византийский флот был в это время далеко на Востоке, протовестиарий Феофан, возглавивший оборону столицы, отремонтировал по приказу Романа I несколько старых торговых судов и снабдил их "греческим огнем". 8 июля 941 г. у входа в Боспорскую гавань русский флот был подожжен и отступил. В то время как большая часть русских сил высадилась на черноморском побережье и продолжала боевые действия до сентября, сам Игорь сразу же вернулся в Киев (Половой. 1961), так что сведения Льва Диакона верны (см. также примеч. 42, кн. IX). 69. Игорь был убит у Искоростеня, в земле древлян, при попытке вторично собрать с них дань осенью 944 г. (ПВЛ. 39-40). Упоминание о германцах загадочно. В Византии IX-XII вв. так называли французов. Может быть. Лев Диакон или писец со слуха приняли форму ***. (так называет древлян Константин Багрянородный) за ***, но возможно - историк хотел здесь средствами традиционной книжности подчеркнуть, что это племя живет на западе Руси (Диттен. 1984). В летописях есть прямые указания на то, что земли древлян не причисляли к русской земле (Насонов. 1952, 29; 55-56). Это племя отличалось от племен, составивших ядро древнерусской народности, и по происхождению, и по обрядам, и по диалекту (Третьяков. 1948, 136); Лев Диакон счел нужным как-то маркировать эту обособленность древлян и связал ее с их местоположением на западе русской земли. 70. Ошибочные переводы этого слова у Газе (Лев Диакон. 106) и Попова (66) породили предположение, будто русские имели в своем флоте огненосные суда (см., напр.: Чертков. 1843, 194; Шлюмберже. 1896, 43). В действительности же *** - это жрец-факелоносец, сопровождавший в походах армию лакедемонян и являвшийся неприкосновенным. Гибель неприкосновенного жреца очень рано стала метафорой гибели всего войска: см., напр.: Геродот (VIII, 6), Михаил Пселл (II, 27). В. Г. Васильевский, приводя примеры ошибок в переводе Д. Попова, в этом месте и сам ошибся (1909, 99). 71. "И посла къ грекомъ глаголя „хочю на вы ити и взяти градъ вашъ ", - сообщает летописец (ПВЛ. 50). Угроза Святослава вызвала в Константинополе панику. Именно к этому времени, согласно Скилице, относится эпитафия, начертанная на надгробье Никифора Фоки митрополитом Иоанном Милитинским. Вот отрывок из нее: "...ныне восстань, о владыка, и построй пеших, конных, лучников, свое войско, фаланги, полки: на. нас устремляется росское всеоружие. Скифские племена рвутся к убийствам. Все те народы которые раньше трепетали от одного твоего образа ... ныне грабят твой город... Если же ты не сделаешь этого, тогда прими нас всех в свою могилу" (Скилица. 282-283). Ср.: Карышковскии. 1953, 22Й. Можно предположить, что к этому же времени относится пророчество, начертанное на цоколе конной статуи, стоявшей на площади 1 авра, - по словам автора анонимного трактата "Древности Константинополя", написанного около 995 г., на нем "вырезаны рассказы о последних днях города, когда росы будут готовы разрушить этот город" (Древности. 176). 72. Презрительное упоминание о "трудах рук своих" могло содержать намек на византийское фемное войско, которое все еще состояло из стратиотов-крестьян, ведших хозяйство, тогда как в дружину Святослава входили воины-профессионалы. 73. "Мужи крови" - цитата из Второй книги Царств (XVI, 7-8). Это выражение встречается у Льва Диакона и в других местах (см.: III, 1; 4). Ясно, что если Лев и пользовался архивными материалами (Карышковскии. 1953, 53), то в своем труде их не цитировал, а свободно пересказывал: ведь библейская реминисценция не могла прийти в голову язычнику Святославу. 74. Армянский историк Асохик упоминает "отряд пехоты, называемый отрядом саларов (военачальников)" (128), который, видимо, тождествен отряду "бессмертных"; комплектовался из детей погибших воинов, часто упоминается в источниках конца XI-начала XII в. (Икономидис. 1972, 332- 333). 75. Варда Склир (ок. 920-март 991) - одна из самых ярких фигур этого периода (см. о нем: Зейбт. 1976, 29-58). Его биография прослеживается в дальнейшем Львом Диаконом. Знаменитый малоазийский род Склиров известен с IX до XII в. Эта семья дала многих выдающихся полководцев, и ее влияние не было сломлено (как это произошло, к примеру, с родом Фок) гонениями Василия II против военной знати (Каждая. 1974, 125, 141). 76. Мария Склирина, дочь Фотиноса, умерла до 969 г. (Зейбт. 1976, 29). Об этом, согласно Льву Диакону (V, 5), напоминала Феофано Никифору Фоке, говоря о необходимости женить Цимисхия. 77. Эта стычка со "скифами", походя упомянутая Львом Диаконом, имела, очевидно, большее значение, чем то, которое он пытается ей придать. Об этом свидетельствует хотя бы участие в битве Петра. Вообще события 970 г., отраженные в русской летописи, не освещены в греческих источниках (Сюзюмов. 1916, 163-164). Видимо, сражение имело неблагоприятный для византийцев исход: вплоть до битвы у Аркадиополя успех сопутствовал русским. 78. Имеется в виду остаток зимы 969/70 г. 79. Можно полагать, что Лев говорит о языках врагов (славянском и норманском). Но более вероятно, что имеется в виду греческий и славянский. Роль таких соглядатаев могли выполнять те болгары, которые приняли византийское подданство; в Х в. русские и болгары, несомненно, свободно понимали друг друга. 80. В Х в. под этниконом "гунны" подразумевались венгры (Моравчик. 1958,. II, 235), ср. примеч. 10 к кн. II. Скилица называет их турками (288),, как и Константин Багрянородный. 81. Скилица различает характер взаимоотношений русских с болгарами и их отношения с венграми и печенегами, которые, хотя и были союзниками Святослава, действовали, однако, отдельно (Скилица. 289). 82. Род Алакасов имел печенежское происхождение, возвысился в первой половине XI в. (Каждая. 1974, 126; 139). 83. Согласно Скилице (289), задача патрикия Алакаса состояла не только в разведке: его отряд должен был спровоцировать противника и, изобразив притворное отступление, завлечь его в засаду. 84. О численности ромеев Скилица приводит правдоподобную цифру: 12 тыс.г но русских, по его уверению, было 308 тыс., что совершенно невозможно (Скилица. 288). 85. Константин Склир - брат Варды и муж Софии, дочери Льва Фоки. Во время мятежа, возглавленного Вардой Склиром, успешно командовал армией повстанцев в битве при Рагеа в 977 г. После подавления мятежа бежал в 979 г. вместе с братом в Багдад. Умер 11 марта 991 г. (Зейбт. 1976, 58-60). 86. Скилица утверждает (290), что попали в засаду и погибли одни печенеги, и только после этого между собой столкнулись главные силы. 87. По словам самого Льва Диакона, исход битвы был долго неясен, поэтому приводимые им цифры потерь сомнительны. 88. Сражение под Аркадиополем (совр. Люле-Бургаз) весной 970 г., описанное Львом, часто отождествлялось с битвой, о которой повествует русская летопись,-предпринимались даже попытки усомниться в правдивости рассказа Льва Диакона (см., напр.: Белов. 1873, 172-175; Дринов, 1876, 469-470). Однако нельзя усматривать в обобщенном изложении летописи (ПВЛ. 50) указание на какое-либо конкретное сражение. 89. Это сообщение Льва Диакона трудно объяснить: ведь малоазийские войска, находившиеся под командованием Варды Склира, были переправлены в Европу перед аркадиопольской битвой (Скилица. 288) и немедленно вернулись в Азию для подавления вспыхнувшего там восстания Фоки. Это известно и самому Льву Диакону (VII, 3). Попытка Ф. Лоретте объяснить это место путем добавления при переводе фразы слов "еще дополнительные войска" (Лоретте. .104)-ничего не дает. Видимо, Лев поставил данный пассаж не на свое место, и он должен быть отнесен к концу следующей, VII книги (Сюаюмов. 1916, 160). 90. Если высказанное только что предположение верно, то имеется в виду весна 971 г. Эти же слова читаем в восьмой главе VII книги (см. примеч. 37. кн. VII).