Предыдущая   На главную   Содержание   Следующая     Перед ними в квартире 44, дома 24 по ул.Ханлара были беззащитные старики - муж и жена, их дочь. Они сполна проявили свои бойцовские качества. Взломали входную дверь, и разъяренная толпа, человек 50, с обрезами, арматурными прутьями, кусками железа, пистолетами, ножами в руках, ворвались в квартиру и стали крушить все вокруг, бить несчастных по лицу, голове, грабить вещи. - Среди этих бандитов, - рассказывает Ш.Адамянц, - было несколько офицеров милиции - азербайджанцев, которые молча наблюдали за происходящим. Потом меня с дочерью босиком, в домашней одежде выволокли по лестнице с 3 этажа вниз на улицу, где стояла огромная толпа соратников погромщиков, их единомышленников и несколько десятков автомашин. Нас потащили к одной из них и сказали, что повезут убивать, но не сразу. Тут я заметил большой автобус, заполненный работниками милиции. Вырвался, подбежал к нему с дочерью. Их, наблюдателей за происходящим из окон, сидело за закрытой дверью человек 50. Дверь они мне не открыли, никакой помощи не оказали. Стало ясно, что бандиты действуют сообща с ними. Меня сбили с ног, втолкнули с дочерью в какую-то автомашину и повезли на кладбище. Там высадили, чтобы убить. Я просил на коленях не трогать дочь. Они потребовали 10 тысяч выкупа. Пообещав им денег, я попросил повезти нас к знакомым в поселок Разина. Когда я выходил два-три раза за деньгами (достал всего три тысячи!), дочь они оставляли в машине и угрожали ей. Получив деньги, они все равно хотели нас убить. Мы остались живы, потому что обещали наутро оформить доверенность одному из бандитов на нашу квартиру. И вместе с дочерью вошли в одну из парадных, побежали через проходной двор на другую улицу. Три ночи мы скрывались у знакомых, в русских семьях, они же нас привезли 16 января к паромной переправе. 18 января я был в прокуратуре Армении, 20 января дал телеграмму Генеральному прокурору А.Сухареву. 22 января вылетел в Москву, где давал подробные показания в Прокуратуре СССР, МВД СССР, подал письменное заявление в Верховный Совет СССР, Генеральному секретарю ЦК КПСС, впоследствии Президенту СССР М.Горбачеву. Ну и что? О неблаговидной, даже подстрекательной роли А.Сухарева во время резни, а точнее геноцида армян в Азербайджане в 1988-1990 гг., его откровенно антиармянских, даже нескрываемых настроениях хорошо известно. У людей в ответ на самые душераздирающие заявления о потерях близких, имущества, квартир, обыкновенные отписки и еще сомнительная перспектива получить нищенскую, никак не адекватную потерянному компенсацию лишь в том случае, если они будут где-то постоянно прописаны. Но где и когда? А пока в их руках “липовые” бумаги-ответы, ничего на самом деле не гарантирующие, никак не проясняющие и тем более не улучшающие бедственного положения. Снова, как и в самом начале событий, когда “гуманное”, “мудрое”, принимающее исключительно “взвешенные” решения руководство соседней республики во главе с прекрасно обученной политическому и иному лицемерию тройкой - Везировым, Муталибовым, Кафаровой (до резни!) охотно рассылало адресатам-бакинцам в разные города страны письма-”гарантии” о сохранности жизни и имущества, тоже “липовые”. С подобным посланием одну из нас познакомил на январской заснеженной московской улице - в Армянском переулке, перед входом в постпредство Армен Сафаров, в прошлом работник горкома комсомола, Насиминского райкома партии, секретарь парторганизации завода им. 26 бакинских комиссаров на территории этого центрального района Баку, а затем профсоюзный работник в системе Азербайджанской железной дороги. В полной растерянности этот всегда собранный человек, хорошо знающий и свое дело, и то, что хочет, держал письмо, подписанное Кафаровой в начале января с приглашением приехать в Баку для решения своих квартирных и имущественных проблем. - Она что, звала меня на погром и убийство? Чтобы одним убитым или избитым армянином было больше? В этих вопросах содержался еще один, не высказанный вопрос. Интересно, подмахивая бумагу, прочитала ли высокопоставленная должностная дама фамилию? А если прочитала, то не могла не вспомнить, что на бойню приглашала бывшего соратника, с кем десятилетия назад начинала вместе работать в комсомоле. - Они нас отдали толпе. Без жалости и угрызений совести, - сказал присутствующий при разговоре Эдик Асриянц, интеллигентнейший и образованнейший инженер, автор многих публикаций на страницах городских и республиканских газет о развитии нефтяной промышленности и машиностроения в Азербайджане, обладатель в прошлом интересного, уникального архива, для уничтожения которого погромщикам понадобилось несколько минут. И он, обобранный, побитый ими, был выгнан из дома. Интересно, вспоминают ли своего товарища детских игр мальчишки, а теперь солидные мужи пятидесяти и выше лет с улицы бывшей Красноармейской (теперь Самеда Вургуна)? Или те азербайджанцы, которые учились в 160-й школе в начале пятидесятых годов? Но вернемся от риторически-романтических вопросов к прозе жизни. В частности, к “липовым”, с провокационным душком бумагам, подписанным “отцами” города высшей и средней руки. Одна из них, подписанная в декабре 1989 года первым заместителем председателя исполкома Бакгорсовета А.Азизовым гласит: “Сообщаем, что в городе Баку обстановка нормальная (за две недели до начала погромов армян. - И.М.). Вы можете обменять свою квартиру”. Это письмо получил в ответ на послание Н.Рыжкову (многие армяне после телевизионных показов страдающего лица главы советского правительства во время пребывания в зоне землетрясения поверили в этого человека) инвалид II группы, член партии с 1942 года Б.С.Восканян, имеющий не только 22 правительственные награды, но и трехкомнатную квартиру в Баку по улице Нахичеванского 52, а также гараж. Другое письмо адресовано Евгений Саркисовой, свыше 40 лет проработавшей машиностроителем на заводе им.лейт.Шмидта, об интернациональных, революционных традициях которого не уставали трубить бакинские журналисты и писатели. В бывших мастерских Хатисова, прародителей завода, традиционно работало десятилетиями много армян, о чем сказано в первой главе. Высококлассные специалисты, мастера своего дела, они также десятилетиями обучали азербайджанскую молодежь, прибывшую на завод из ближних и дальних сел, в том числе из Армении. Наверное, в благодарность за это бывшие ученики выставили мощные кордоны у заводских ворот и не пустили на работу тех, кто их недавно обучал ремеслу. На заводе образовались сплоченные антиармянским фанатизмом боевые дружины народнофронтовцев. - Помощи проси у своего Вазгена, (имеется в виду каталикос всех армян, - И.М.) он вас оставил здесь заложниками, - схамил Е.Саркисовой участковый милиционер Асиф Хаятов, когда она еще в октябре 1989 года попробовала пожаловаться на действия новых соседей, в частности, Зарифы Атакишиевой. Та регулярно участвовала в антиармянских погромах, во время одного из которых, неудачно выпрыгнув из окна, сломала ногу. Однако, нога в гипсе не мешала ей продолжать свое черное дело. На квартиру Е.Саркисовой новая соседка положила особый глаз: - Эту квартиру мне обещали. Я весь дом сожгу, но квартиру никому не отдам. Так, еще находясь в своей квартире, по улице Кязимзаде, 2, по сути никуда из нее не выходя, женщина уже фактически осталась без крова. Из банка данных анкетной комиссии при Бакинском Армянском национальном Совете. 1919 год. На улице Кязимзаде (бывшей 4-й Завокзальной) до резни 1918 года жили 394 армянские семьи из 1430 человек. 443 человека бежало, осталось 987 жителей. На всех девяти Завокзальных улицах убиты 276 человек, исчезли 262, взяты в плен 164. Умерли 587 человек , из них на IV-й Завокзальной - 97 человек. Только в доме 22 по 4-й Завокзальной из 10 живущих там армян было убито 8 человек. Завокзальный (позднее Наримановский) район и в резню 1918 г., и в 1990 году был одной из самых криминогенных зон (- И.М.). На всех Завокзальных улицах в 1918 году пострадало 20,69% жителей, 29,26% тех, кто остался в городе. Надо ли говорить о небезопасности пребывания в таком жилище. И она, заперев его, выехала для того, чтобы жаловаться на беззаконие в центральные органы. И вот ответ на официальном бланке управления внутренних дел исполкома Бакгорсовета за подписью начальника отдела Я.Исмайлова: “Ваше заявление, адресованное в МВД СССР, рассмотрено. Сообщаем, что в настоящее время в указанной квартире действительно проживает семья Атакшиева Ф.Э., который при опросе пояснил, что квартиру он занял с Вашего согласия, за что Вам дал деньги в сумме 2 тыс.рублей. Опросом соседей факты о краже и ограблении Вашего имущества не нашли своего подтверждения. Как утверждают соседи, Вы все свое имущество увезли на грузовых машинах. Предлагаем для дальнейшего решения своего вопроса в установленном законом порядке приехать в город Баку” (подчеркнуто нами, - И.М.) И в конце послания дата - 4 января 1990 года. Знал один из руководителей правоохранительной службы города, кого и когда вызывать в свой прославленный “интернациональный” Баку. Еще два документа по одному случаю. Первый подписал руководитель следственной группы Прокуратуры СССР, майор юстиции В.А.Сапин: “В производстве следственной группы Прокуратуры Союза ССР имеется уголовное дело, возбужденное по факту массовых беспорядков на территории Баку 5 декабря 1988 года под № 17930, по которому в данное время проводится предварительное следствие. Бесчинствующая толпа лиц азербайджанской национальности на углу улиц Нефтепереработчиков и Нахичеванского остановили автомашину под управлением гр.Погосова Э.П. и, удостоверившись в том, что последний армянин, избили его, забрали все документы, после чего сожгли автомашину, которая в данное время восстановлению не подлежит, а Погосов доставлен в больницу им.Джапаридзе в тяжелейшем состоянии”. Второй подписал следователь следственной группы МВД СССР, старший лейтенант милиции Т.Жазыкенов. Это была уже справка, выданная 52-летнему пострадавшему в том, что он 5 декабря около 7 часов вечера был избит, его машина “Жигули” сожжена, у него похищена джинсовая куртка, в которой находились паспорт, техпаспорт автомашины, водительское удостоверение, из карманов брюк вытащены 1600 рублей. “По данному факту, - сообщается в справке, - следственный отдел МВД Азербайджанской ССР по Низаминскому району возбудил уголовное дело № 19610, ведется расследование”. Два уголовных дела, ведется расследование. Что это? Не более, чем пустые слова - марание бумаги в письменном виде и небольшое сотрясение воздуха - в устном. А ведь небезынтересно знать, что именно безнаказанность бандитских действий отдельных представителей “миролюбивого” в особых размерах азербайджанского народа за 13 месяцев до официально благословленных погромов привела к кровавым семи дням в Баку. Кто о них сейчас в этом городе помнит? Произошло то, что уже не раз происходило в нашей стране - ненужное, не работающее на соответствующую идеологию, забывается. Как сказал классик русской литературы И.Бунин в своем впервые опубликованном в нашей стране дневнике 1918-1919 годов “Окаянные дни”: “Все будет забыто и даже прославлено! И прежде всего литература поможет, которая что угодно исказит...” Эта истина была хорошо усвоена крепко сколоченной дашдамировской командой “официантов” от журналистики в соседней республике. Но и они, конечно, во главе со своим архиобразованным шефом, видимо, не зачислят в актив позорную книгу выпавшего из корзины в раннем детстве Арифа Мансурова “Белые пятна истории и перестройка” (Язычы, Баку, 1990), о которой мы уже вспоминали. Вряд ли моральные устои многих шефов печати в соседней республике допустили бы в редактируемой книге позорные для каждого автора грязные байки о пьяном Брежневе или А.Микояне, отце пятерых сыновей, бездоказательно обвиненном “суперспециалистом” (может, и в этой области?) в физической близости со Сталиным до самой смерти последнего в 1953 году. Какой звериный инстинкт должен был водить рукой журналиста, написавшего подобную гнусность? Причем, о человеке, который относился, как показало время, к азербайджанскому народу лучше, чем к своему. Пусть автор мерзостно-пакостного сочинения поинтересуется сколько раз семью Азизбековых, в частности, Азизагу от азербайджанца М.Д.Багирова, назначив его на руководящую работу в системе пищевой промышленности не где-нибудь, а в Сочи, в разных ситуациях, спасал А.Микоян? И сколько раз дети “злокозненного” С.Шаумяна, вина которого перед некоторыми “светочами” современной азербайджанской науки и культуры состоит в том, что он был истинным интернационалистом, как, кстати, и старший Азизбеков, сколько раз эти дети помогали, в частности, будущему академику из этой семьи в научном и ином плане? Не хочется сравнивать совершенно полярные по жанру, качеству исполнения журналистские работы, образовательному и человеческому уровню авторов предыдущей и ниже приведенной сентенции. Но мы вынуждены их объединить, ибо ложь, а, может быть, незнание (подвели историки?) второго автора опаснее глухого провинциализма, некомпетентности, дремучей агрессивности первого. Вот что сказал Муталибов в беседе с корреспондентом еженедельника: “Ведь была же так называемая микояновская депортация, когда около 100 тысяч азербайджанцев были выселены из Армении и на новых местах тысячи из них погибли - многие от холеры” (88). Оставим вопрос о смерти от холеры, которая, известно, имеет основу - грязь, антисанитарию, и, видимо, имея на то основание, жарким летом 1990 года по бакинскому телевидению компетентные люди не один раз в день призвали местных жителей (особенно, конечно, новопришельцев) к чистоте. Остановимся на другом. Какие азербайджанские историки преподнесли своему президенту столь непроверенные, рассчитанные на совсем несведущего читателя и автора интервью уважаемой газеты, факты. Ведь достаточно было обратиться в институт истории партии при ЦК КП Азербайджана, к директору Д.П.Гулиеву, - и все встало бы на свои места. На основании неопровержимых документов, о чем уже однажды пришлось давать разъяснения на научной сессии доктору исторических наук, выяснилось бы, к примеру, что депортация была не микояновской, а багировской. Состоялась она по просьбе азербайджанского правительства о переселении азербайджанцев из среднеазиатских и закавказских республик в связи с освоением Кура-Араксинской низменности, расширением орошения ее необжитых земель (89). В ответ на эту просьбу правительства соседней республики армянское руководство приняло решение о переселении азребайджанцев (в основном) из малых и неперспективных сел. Не 100 тысяч и не 58,5 тысяч (эта цифра приводится в вышеназванной книге), а всего 11,2 тысячи азербайджанцев из 44 малых неперспективных деревень (90), выехали в Кура-Араксинскую низменность. Кстати, многие из них возвратились в Армению. Зато другие примеры, как помогал азербайджанскому народу Микоян и сколько раз в особо драматических ситуациях (включая и проблему Нагорного Карабаха) был на стороне не своего, а другого народа, при желании можно найти в истории сколь душе угодно. Лишь бы эта душа была во время научных изысканий чуть-чуть свободна от злобной агрессивно-воинственной армянофобии. Подробно, основываясь на фактическом цифровом материале, эти и другие ошибки Муталибова, одного из зрителей антиармянских погромов в январе 1990 года в Баку, рассмотрел в своей статье “Да будет выслушана и другая сторона” (91) член-корреспондент АН, народный депутат Республики Армения Г.Авакян. Нам же эта ссылка понадобилась не в целях защиты Микояна, а ради доказательства той установившейся в соседней республике тенденции: презреть истину, писать и говорить безапелляционно заведомую ложь. Смехотворны, к примеру, манипуляции с цифрами покинувших Армению азербайджанцев. Прежнее руководство республики, народные депутаты СССР от Азербайджана (в частности, “генерал” в отставке М.Мамедов), а также Муталибов называли ее по возрастающей, доходя чуть ли не до 300 тысяч. В интервью “Союза” фигурирует цифра 165 тысяч в отличие от 205 тысячах беженцев названных Муталибовым же в речи на заседании Верховного Совета СССР. К сведению интересующихся: по данным официальной переписи 1979 года в Азербайджане проживало 475486 армян, включая население НКАО. В Армении в это же время насчитывались 160841 азербайджанцев. Даже с учетом традиционной тенденции демографического роста азербайджанского населения в Армении (от переписи 1970 года к переписи 1979 года свыше 12 тысяч), все равно оно не могло удвоиться. Небезынтересно также отметить, что за семидесятые годы (от одной переписи к другой) число армян в Азербайджане уменьшилось на 8 тысяч - при том, что и свадьбы праздновались, и дети рождались. Эта неумолимая, сухая цифра, пусть и небольшой, но все же весьма красноречивый показатель “интернационализма” соседней республики. ... Не эмоции, а неумолимая логика событий, их взаимосвязанность, четкая подготовка к ним, строгий учет каждого адреса беды (не пропущен ни один) подсказывает простой ответ на вопрос: “за что нас отдали толпе?” Полярными этому, но однотипными объяснениями событий, если о них вспоминают, что бывает весьма редко, пестрят публикации разных авторов в Азербайджане. Не будет повторяться, мы их приводили. Хотелось бы просто напомнить недобросовестным авторам, что живы очевидцы событий. И хоть они не так агрессивны, как бакинские новопришельцы, но все-таки помнят и оставленные квартиры, и разграбленное на глазах добро под злобный смех и издевательства толпы: “ничего, новое накопите!”, и убитых, и пропавших без вести. И еще. Неплохо было бы вспомнить Ромэна Роллана: “первый закон искусства: если тебе нечего сказать, молчи. Если тебе есть что сказать - скажи и не лги”. Но как сказать правду тем, кто шаг за шагом готовил капкан бакинским армянам? Кто, зная потенциальные возможности “обездоленных”, привередничающих. во всю спекулирующих своими квартирами и земельными участками, приезжих из Армении, распалял их низменные страсти, культивировал агрессивность, снабжая изготовленным на бакинских заводах холодным оружием, железными прутьями? C чьей легкой руки в Баку с конца 1989 года по отношению к армянам стал действовать применявшийся в нацистской гитлеровской Германии закон. Повторилась та же модель. Там евреями считались супруг или супруга еврея (ки), независимо от их настоящей национальности, все их дети и внуки. Словом, одного человека в семье нацистам было достаточно, чтобы “объявить” евреями сразу три ее поколения и сделать их кандидатами на отправку в концлагерь. В Баку также было достаточно иметь даже азербайджанскую фамилию, но бабушку-армянку, чтобы быть изгнанной с работы и из дома, быть ограбленной. Русские и евреи, грузины и азербайджанцы - они пострадали за свое кровное, или дальнее родство с армянами. В списках на пособие беженцам из Азербайджана, вывешенных зимой на стендах в московском маленьком дворике Армянского постпредства были целые большие семьи Мамедовых (пять человек), Аскеровых (восемь человек) и другие. Мне пришлось январским днем помогать женщине, как выяснилось потом, полуармянке-полуазербайджанке с тремя маленькими детьми - азербайджанцами, младший из которых - грудной, совершить непростое, в гололед и снег путешествие с улицы Чернышевского, где разместился Госкомтруд СССР и регистрировали беженцев, в Армянский переулок, к постпредству. Она, плача, рассказывала, что даже спокойная, вроде любящая свекровь предупредила сына: “Убери ее, убьют и нас, и детей”. Так она, обвешенная детьми, с тяжелой сумкой в пеленках и сосках, оказалась на московской зимней улице. Капкан ставили умелые, хорошо подготовленные и знающие свое дело люди. И в него, к почти всеобщей радости, попал каждый армянин в Баку. Из тех, кто не успел, не захотел или не смог вовремя уехать.