Предыдущая   На главную   Содержание   Следующая     Маленьким осколком армянства Баку в Ереване, частицей родины у насильственно лишенных ее людей стал тогда пятачок на улице Налбандяна перед Государственным комитетом по приему и устройству возвращающихся армян. Так торжественно и длинно он именовался разве что в официальных бумагах, коротко его называли комитетом беженцев. Сюда, со всех уголков Армении стекались на негласную перекличку несчастные, лишенные крова люди. Кто искал работу, кто спешил записаться в жилищный кооператив, кто - за материальной помощью. Есть еще одна печальная обязанность у комитета - ритуальная. Умереть беженцу, проживающему в гостинице, не так сложно, но быть похороненным из своего временного пристанища - невозможно. И тогда из комитета родственники умершего получают письма-просьбы, отношения в различные инстанции о разрешении поставить где-либо гроб с телом для прощания. Надо ли говорить, насколько усугубляется в этих условиях и без того тяжелое положение бездомных людей, но характерно: в каждом подобном случае присутствует и определенное облегчение по поводу того, что усопший предается земле в Армании, а не в соседней республике, где нет никакой гарантии осквернения, а в лучшем случае стирания с земной поверхности оставленных могил. 8 октября в “Шереметьево-2” рейсом 513 приземлился самолет с цинковым гробом, в котором находилось тело 38-летнего гражданина СССР Сурена Багдасарова. Смерть наступила в Ираке 28 сентября при загадочных обстоятельствах за несколько часов до отлета на родину от ударов тупым предметом по голове, ребрам, разорвавшим легкие. Советский специалист был профессионально избит до смерти. Но еще живой, работая в Ираке, он успел стать беженцем, потому, что жил до заграничной командировки в Баку. Не беремся описывать горе матери, ожидающий со дня на день сына и получившей вместо него, красивого, доброго, всегда улыбающегося... гроб. Но при всем трагизме ситуации жизнь заставила решать прозаический, жесткий вопрос: откуда хоронить? Бездомными стали в результате официально провозглашенного азербайджанского “интернационализма и гуманизма” мать и сестра убитого. Из гостиницы нельзя выносить, из студенческого общежития тоже. И тогда по ходатайству комитета гроб был установлен в пансионате “Анаит”, в котором также нашли приют бывшие бакинцы. Похороны состоялись и собрали не только родственников, но и знакомых, как близких, так и дальних. Понятно, что такая организация, как комитет, не может вызывать к себе однозначного отношения. Его возможности даже при большом желании работников весьма ограничены. Тем не менее на улице Налбандяна собираются люди. Там спорят, обижаются и обижают друг друга, выясняют свои права и перспективы, теряют и вновь находят надежду. Уходят и опять идут. Потому что работали здесь, в основном, компетентные люди, многие из которых еще недавно называли себя бакинцами. Один из них Альберт Амбарцумов, прошедший в Баку путь от инструктора горкома комсомола до заведующего отделом райкома партии. Сейчас, когда считается хорошим тоном бросать камни во всех комсомольских и партийных работников, причислять их к вдруг ставшему совсем непрестижным отряду “партократии”, не хочется вопреки истине шагать в ногу со всеми. Правда должна остаться правдой. И она в данном конкретном случае состоит в том, что на любой служебной ступеньке А.Амбарцумова отличали сопричастность с людскими проблемами, умение находить со всеми общий язык, точность оценок и действий, работоспособность и хорошее знание того довольно широкого круга проблем и дел, которыми приходилось заниматься в тяжелом, пестроразношерстном районе нефтяников и промышленной мафии, цеховиков, машиностроителей, а также владельцев подсобных хозяйств, приусадебных участков, обширных плантаций гвоздик. И еще Альберта Сергеевича характеризуют постоянное недовольство собой, некая самоирония. Это не прошло, а усугубилось здесь. И тем не менее он настолько профессионально разбирается в проблемах беженцев, хотя, увы. почти не в состоянии их решить, что оказал нам помощь в поиске людей, сборе материала, рассказал о судьбах тех, кто еще недавно играл существенную роль в экономике Баку, учил, лечил, обслуживал горожан. К сожалению, сейчас мне неизвестно, чем в Москве занимается этот достойный человек. И комитет беженцев в Армении перестал быть "горячей" точкой, стал обычным подразделением министерства социального обеспечения. Но вернемся к беженцам. Работу и дом в одночасье потеряли Эмма Мхитарян, ранее жившая в квартире 58 дома 146а по проспекту Ленина, Тамара Погосян (5-ая Черногородская 11/15, кв.42), Сурен Абрамян (Ахмедлы, Студенческая 41, квартира 45), Арам Аромян (Ахвердиева, 13, квартира 55), Раиса Даниэлян (Шарифзаде 40, квартира 3), Армен Мкртычев (проспект Ленина, 142, кв.24), Седа Заграбян (Кецховели, 270, кв.32), Андраник Газарян (14-я Перевальная 11/15, кв.2), Новелла Хачатурова (Ленинградский проспект, 53, кв.11), Лентрош Баграмян (проспект Ленина 95, кв.45), Жасмен Хачикян (Ленинградский проспект, 89, кв.10), Аракся Саакова (4-й микрорайон, улица Суворова, 33, кв.31), Рая Рудый (ул.Авакяна 57, кв.19), Юрий Туниев (1-й микрорайон, Тбилисский проспект 52, кв.9), Маргарита Мкртычева (Ахмедлы, ул.Сараевская, 15, кв.83), Ирина Джамгарян и Юрий Гаспарян ( проспект Хатаи, 5, кв.21), Соня Хачатурян (Ботаническая, 12, кв.7), Сергей Арутюнов (Солнцева, 24, кв.83), Лилия Арустамова (проспект Ленина, 7, кв.2), Римма и Армен Ханумяны (8-й километр, ул.Узбекистана, 13, кв.2). Это не простое, через запятую, перечисление людей. У каждого за спиной - побои, издевательства, изгнание из собственного дома, грабеж среди бела дня. Кеманчиста Бориса Керопяна, заслуженного артиста соседней республики, надо полагать, еще помнят не только прежние коллеги, начиная со знаменитого Габиля Алиева, но и многочисленные почитатели восточной музыки. Он умел своим виртуозным мастерством проникнуть в самую черствую душу, но не смог спасти от погрома свой дом, избежать унижений и попрания собственного достоинства. С нами говорить о подробностях отказался. Обещал со временем сам написать об изощренном лицемерии тех. с кем рядом десятилетиями делил хлеб, соль, кого учил мастерству, кому доставлял удовольствие своим искусством. Что ж, это право остается за ним. Григорий Бархударов оказался, напротив, словоохотлив. Дверь в его пятикомнатную квартиру 48 дома 23 в 8-м микрорайоне начали ломать 13 января в 10 часов утра. Через балкон он перелез к соседям. Те прямо указали ему на дверь. Сказали, что не собираются прятать армянина. Он просил на коленях позвонить, хотя бы позвонить по телефону. Не разрешили. Он выбежал из соседской квартиры и побежал по лестнице вверх. На седьмом этаже другой сосед-мальчишка ударил его ломом по ноге. Дети также участвовали в “великой” битве. И все-таки нашлась добрая душа - спрятала у себя соседка с верхнего этажа. Квартиру громили в несколько заходов. Уносили чемоданы, ковры, люстры. Через два дня пришли другие. Снова что-то носили. Для бандитов копил свое добро искусный мастер-деревообработчик, прекрасный багетчик, услугами которого пользовались несколько художественных кооперативов. А его, инвалида Отечественной войны, выводили из подъезда собственного дома, тайком, переодетого в женское платье (чтобы не узнали и не убили), вначале в отделение милиции, затем - в аэропорт, где с большими трудностями посадили в самолет, улетающий в Москву. Сержант милиции, работник отделения вневедомственной охраны при Кировском РОВД Сергей Мирзоян прятался на крыше, в голубятне, построенной еще в детстве для птиц, олицетворяющих мир на земле. К нему, вернувшемся с дежурства, ворвались в квартиру дома на пересечении улиц Щорса и Гоголя ночью. Забрали все вещи. Ударили мать вначале по голове, потом в спину. Ушли, чтобы вернуться. Тогда они и спрятались на крыше. Позднее обратились к военным и в райком партии имени 26 бакинских комиссаров. Так удалось покинуть город. Чудом осталась жива художница Тамара Сатян, человек в соседней республике довольно известный не только своим искусством, но главным образом подвижническим трудом по воспитанию подрастающего поколения, приобщению их к миру прекрасного. В 1985 году в Москве, в кинотеатре “Зарядье” была организована выставка работ ее учеников. Весьма обстоятельно представлялась и руководительница детской художественной студии при школе № 56 Шаумяновского (ныне Хатаинского) района Баку. Перечислялись ее регалии: участница Великой Отечественной войны, награжденная орденами и медалями, почетным знаком Советского Красного Креста, Отличник просвещения СССР, ветеран труда. Ясно, что все эти награды, звания и другие поощрения явились результатом 36-летнего труда по художественно-эстетическому воспитанию детей, большинство которых были азербайджанцами. Характерно, что, посвятив творчеству и преподавательскому труду Сатян статью в республиканской газете “Бакинский рабочий” в марте 1988 года, народный художник Азербайджана В.Нариманбеков не жалел красок, эпитетов. Читатель мог узнать, что Тамара Мосесовна относилась к детям с огромной любовью, воспитывала в них чувство прекрасного, занятия в школе служили целью крепить дружбу и братство советского народа. Правда, при этом автор статьи сетовал по следующему поводу: “15 лет назад на коллегии министерства просвещения республики рассматривался опыт студии изобразительного искусства школы № 56. Его тогда рекомендовали к широкому распространению. Мало чего стоят эти рекомендации, если и поныне эта школьная студия существует в единственном числе”. Видимо, с целью широкого распространения положительного опыта издательство “Маариф” решило в 1980 году выпустить брошюру Т.Сатян “Из опыта работы в школе по изобразительному искусству”. На странице 26 в ней есть такая сентенция: “Дружба народов СССР находит свое проявление и в дружбе юных представителей нашей республики с их сверстниками, живущими в разных концах нашей страны”. Знала, могли ли предположить автор этих строк, что всего через 10 лет на собственном жизненном примере она поймет, что такого понятия в республике просто не существует. И ни В.Нариманбеков, ни М.Наджафов, известный искусствовед, не смогли ничем помочь собрату по искусству. Квартира 23 дома 79 по Ленинградскому проспекту будет разгромлена при активном участии работников милиции на глазах художницы, а ее просьбы сохранить что-то из рабочей мастерской - эскизы, готовые полотна, краски, кисти были встречены смехом. Аналогичная участь постигла работы художницы в армянской церкви в Баку. Лишь сохранились маленькие фотокопии некоторых из них. - Не могу говорить. Не могу ничего вспоминать, - с трудом произносит Тамара Мосесовна. Спазмы перехватили ее горло. - Мне сейчас нужна мастерская, я хочу на холсте и бумаге красками выразить то, что довелось мне увидеть своими глазами. Запечатлеть тех, с кем рядом находилась на пароме. Не сбылась эта мечта художницы. Она скончалась в гостинице Еревана, куда ее определил комитет беженцев. Зубной врач Герман Оганов убит в Баку. - За меня не бойся. Ничего со мной не случится, - не раз по телефону успокаивал он свою сестру Жанну Харатян, преподавательницу музыкальной школы № 20 в Ереване. На чем основывалась вера ее брата? На том, что жена и мать его двоих детей - Севиль Микаилова - азербайджанка? Или на лицемерии, уникальном умении ласково улыбаться даже врагу тех, с кем бок о бок он жил и работал? А, может быть, на том, что его пациентами были многие боссы районного масштаба? Эту тайну он унес с собой. Но убивали его вначале морально, потом физически, видимо, долго. Тело нашли не сразу и не там, где видели его в последний раз, а в Ени Сураханах, со следами нескольких ножевых ранений, в чужом пальто, избитым, лицом в луже. В ночь с 13 на 14 января его дом в поселке Разина (улица Культуры, 17) окружила толпа в 200-300 человек. Жене и детям удалось садами убежать и спрятаться в семье русского работника КГБ. С охотничьим ружьем он полез на крышу гаража и стал отстреливаться. Вначале помогало, а потом стало мешать вывешенное во дворе для сушки белье. “Храбрецы” из толпы, умеющие издеваться и насиловать безоружных, в основном, женщин и пожилых, в испуге отступили с криками: - Армяне засаду устроили, у них в доме склад оружия. Вскоре прибыл наряд милиции. Хорошо знающие Германа работники правоохранительных органов стали уговаривать его спуститься с крыши, обещая безопасность. Он спустился. Ему сказали: - Едем с нами. Мы тебя должны спасти от толпы. Так его увезли в Сабунчи, в Ленинское отделение РОВД. Он еще успел послать жене записку с просьбой выкупа (у милиции?). Свидетели рассказывают, что 18 января его отправили в аэропорт. Посадили в самолет. До взлета вошли люди и увели его из салона, повезли в поселок Разина. 27-го Оганова нашли мертвым. Такова трагическая хроника последних дней человека, который на вопрос знакомых, почему он не уезжает из Баку, неизменно отвечал: “Я буду последним армянином, покидающим поселок Разина”. Не думали на склоне лет, когда и на неделю врачи не рекомендуют менять привычное место, климат, да, собственно, уже никуда не тянет из дома, кажется, все видел и знаешь, не думали о трагических переменах в своей устоявшейся жизни 75-летний Владимир Айриян и его жена Элеонора. Он рассказывает: - День 16 января 1990 года навсегда останется в памяти как самый черный: меня, избитого, униженного, ограбленного выдворили из города, в котором я родился, прожил всю жизнь; из республики, которой отдал 60 лет сознательного труда. Толпа ворвалась, сломав обитую железом дверь моей квартиры. Их было человек 50. Стали избивать меня, мою жену и сестру. Били дубинками, кулаками, пинали ногами. Выгнали нас, троих пожилых людей, на лестничную площадку, и один из бандитов ударил ногой в спину жену так, что она покатилась по лестнице до следующего этажа, ударилась головой об стену. Прямо на глазах начался грабеж нашего имущества. Нам не разрешили взять даже лекарства, которые необходимы мне, больному диабетом. Кое-как с сестрой подняли жену, спустились на улицу. Шел снег. Слякоть, грязь - а мы все в домашней одежде и тапочках. С большим трудом удалось остановить машину, чтобы добраться до порта... Несколько часов до посадки на паром “Грузия” пришлось провести, стоя на цементном полу в нетопленом помещении, дрожа от холода. Наконец, нас загнали на паром. Противно вспоминать и эту минуту, ибо вместо того, чтобы открыть каюты и впустить в них голодных, замерзших и измученных людей, помощник капитана стал продавать места - по 25 рублей каждое, и открывал дверь только при наличии четырех желающих и могущих заплатить. Те, кто нас выпроваживал из города, получали удовольствие от издевательств над нами. Просишь одеться, в ответ смех: “так не нравится, голым пойдешь”. Сколько издевательств и смеха, к примеру, было, когда забирали две пары моих золотых именных часов, подаренных мне в честь 50-ти и 60-тилетия “Азнефти”. Эта исповедь участника войны, ветерана партии, человека, который не хотел и не мог поверить, что “сумгаит” возможен в “баку”. Не верил, что его отдадут на растерзание толпы в “интернациональном” городе, столице республики, где за свой труд получал медали и почетные грамоты, где от рядового нефтяника дошел о заместителя начальника “Азнефти”, а затем стал персональным пенсионером республиканского значения. - Со всей ответственностью очевидца событий, - продолжал В.Айриян, - хочу сказать, что нельзя представить погромы и зверские убийства делом рук кучки экстремистов: вся эта акция была тщательно подготовлена и запланирована сверху, причем вина ложится как на партийных лидеров, так и на руководство НФА. Выступление Везирова накануне событий было слишком откровенным, чтобы так не думать. Так кто же, наконец, ответит за организованные убийства, погромы, грабежи? Кто возместит нам с женой убытки, кто понесет наказание за невыносимое моральное унижение, которое пришлось испытать на старости лет? Подобные риторические вопросы, как и сакраментальный - “за что”, слышат, видимо, только спрашивающие, а не те, с кого надо со всей строгостью, в соответствии с законом спросить за содеянное. Об этом со всей ответственностью можно сказать сейчас, спустя годы. Не 60, а 40 лет своего труда отдал республике, развитию нефтяной промышленности и машиностроения Шмавон Адамянц. Из них свыше 20 лет возглавлял машиностроительные заводы. Избирался в различные выборные органы. Но кто вспомнил об этом в кровавые дни погромов? Cпасать производственные планы уже не требовалось, выдавать на-гора продукцию - тоже. Опыт, профессионализм... К чему они озверелой толпе?